The article examines psychological health as a scientific category, examines the features of the psychological health of medical university students, and also conducts a study of the relationship between anxiety and psychological health among medical university students.

Keywords: health psychology, psychological health of students, risk group, anxiety.

В течение длительного времени понятие здоровья рассматривалось исключительно в контексте биологических процессов и медицинских наук. Однако в последние десятилетия наблюдается активное развитие психологии здоровья как самостоятельного направления в области психологии.

Психология здоровья представляет собой динамично развивающееся интегративное направление клинической психологии, объединяющее множество теоретических подходов. Ключевым фактором, сближающим все эти подходы, является стремление изучать здоровье человека как сложный биопсихосоциальный феномен.

Важно отметить, что психологическое здоровье является ключевой, но сложной концепцией современной психологической науки. Оно находится на стыке различных областей психологии: общей, дифференциальной, возрастной и медицинской. Изучение данного феномена вышло за рамки исключительно клинических аспектов и охватывает широкий спектр исследований, связанных с саморазвитием личности, адаптацией к изменяющимся условиям, поиском смысла жизни и духовно-нравственным ростом.

Студенты медицинских университетов представляют собой особую группу с повышенным риском для психического здоровья. Это обусловлено тремя ключевыми факторами.

Во-первых, будущая профессия медиков относится к типу «человек-человек», предполагающая постоянное эмоциональное вовлечение, сопереживание и высокую ответственность за жизнь и здоровье других. Как показали исследования А. А. Реана и А. Р. Кудашева, подобные профессии сопряжены с высоким риском эмоционального выгорания и истощения адаптационных ресурсов уже на этапе обучения. В монографии «Психология адаптации личности» подчеркивается, что в профессиях «человек-человек» профессиональные цели во многом достигаются за счет выраженности тех или иных качеств личности, делая личность особенно уязвимой под воздействием стрессогенных факторов [5, с. 163].

Во-вторых, период обучения в вузе совпадает с кризисом юности и ранней взрослости, когда формируется профессиональная идентичность, ценностные ориентации, стиль межличностных отношений. В этот период особенно уязвимы самооценка, чувство собственной ценности, способность к саморегуляции [1, с. 1].

В-третьих, учебная нагрузка в медицинском вузе чрезвычайно высока: большое количество теоретического материала, необходимость запоминания, постоянные зачеты, экзамены, клиническая практика в лечебных учреждениях. Это создает хронический стресс, который, по данным С. А. Филипповой и Н. А. Степановой, приводит к росту депрессивных тенденций у 18–22 % студентов-медиков. Состояния психологического неблагополучия варьируются от легкой обеспокоенности до состояний, требующих врачебной помощи [2, с. 251].

Следует сказать и о том, что тревожность, особенно личностная, выступает значимым фактором риска для психологического здоровья.

Исходя из этого, студенты медицинских вузов — особая группа, подверженная высокому уровню стресса и эмоциональному истощению, что требует специального внимания и системного изучения. Анализ теоретических подходов позволяет обосновать необходимость проведения эмпирического исследования на выборке студентов 1, 3 и 5 курсов для выявления динамики взаимосвязи между тревожностью и уровнем психологического здоровья.

Далее, было проведено эмпирическое исследование взаимосвязи тревожности и психологического здоровья у студентов медицинского университета. Цель эмпирического исследования — описать взаимосвязи между тревожностью и психологическим здоровьем у студентов.

Исследование проводилось в период с сентября 2024 года по ноябрь 2025 года и было реализовано в три этапа. На подготовительном этапе (сентябрь 2024 года) была разработана программа исследования, сформирован диагностический комплекс и создана электронная анкета на платформе Google Forms.

Основной сбор эмпирических данных осуществлялся в дистанционном формате на диагностическом этапе (октябрь 2024 года — октябрь 2025 года). В исследовании приняли участие 156 студентов Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего образования «Тихоокеанский государственный медицинский университет» Министерства здравоохранения Российской Федерации.

Выборка формировалась на принципах доступности и репрезентативности, охватывая студентов 1, 3 и 5 курсов по направлениям подготовки «медицинская биохимия», «медико-профилактическое дело» и «клиническая психология». Критериями включения являлось обучение на основном факультете, критериями исключения — неполное или недобросовестное заполнение методик. Продолжительность заполнения диагностического комплекса составляла 40–50 минут.

Методики «Индивидуальная модель психологического здоровья» и «Шкала ситуативной и личностной тревожности» широко применялись в исследованиях психологического здоровья студентов применялась в научном исследовании Ю. В. Щербатых [6, с. 89].

Подтверждена их чувствительность к особенностям студенческой среды и профессий типа «человек-человек».

В соответствии с программой исследования анализу подверглись данные, полученные с помощью пяти методик. Первичный анализ направлен на выявление общих закономерностей распределения показателей психологического здоровья и тревожности в исследуемой выборке.

Результаты диагностики по методике Ю. В. Щербатых [6] представлены в таблице 1.

Таблица 1

Распределение студентов по уровням психологического здоровья (ПЗ) (N=156)

Анализ полученных данных свидетельствует о ярко выраженной поляризации уровня психолого-педагогического обеспечения среди студентов. Отсутствие респондентов со средним уровнем ПЗ указывает на бимодальное распределение, где студенты либо располагают достаточными ресурсами для успешной учебы, либо относятся к группе риска с существенно заниженным уровнем ПЗ.

Важно отметить, что 71.2 % выборки демонстрирует «высокий уровень» ПЗ (более 166 баллов), в то время как 28.8 % студентов характеризуются «низким уровнем» ПЗ, который заметно снижает среднее значение показателя для всей группы. Таким образом, выявленная поляризация свидетельствует о наличии выраженной группы риска среди студентов, несмотря на в целом благоприятную ситуацию для большинства обучающихся.

Результаты по шкале Спилбергера — в таблице 2

Таблица 2

Показатели тревожности в общей выборке (N=156)

Примечание: M — среднее арифметическое значение, SD — стандартное отклонение, Min — минимальное значение в выборке, Max — максимальное значение в выборке.

Полученные результаты исследования демонстрируют, что студенты-медики испытывают систематическое воздействие стрессовых факторов, пребывая в состоянии хронического напряжения, граничащего с повышенной тревожностью. Средний показатель ситуативной тревожности (M = 48,3) превосходит установленный нормативный уровень (45 баллов), что указывает на наличие постоянной эмоциональной нагрузки, обусловленной высокими академическими требованиями, необходимостью сдавать экзамены, проходить клиническую практику и опасением допустить профессиональные ошибки.

Сравнительный анализ групп. Таблица 3 демонстрирует различия между группами.

Таблица 3

Сравнение показателей тревожности в группах с разным ПЗ

Примечание: значения представлены в формате M ± SD (среднее ± стандартное отклонение);U — эмпирическое значение U-критерия Манна — Уитни; p < 0,001 — различия между группами статистически достоверны.

Полученные данные свидетельствуют о существовании значимых и статистически достоверных различий в уровне тревожности между студентами с низким и высоким уровнем психологического здоровья (ПЗ). Эти различия носят не просто количественный, а качественный характер, отражая две фундаментально различные модели личностного функционирования в условиях стрессогенной образовательной среды.

Студенты с низким ПЗ демонстрируют высокий уровень ситуативной тревожности, что указывает на их острое эмоциональное реагирование на текущие академические и профессиональные вызовы. Такой уровень тревоги превышает нормативы и свидетельствует о состоянии хронического стресса, приводящего к истощению когнитивных и эмоциональных ресурсов личности.

Напротив, студенты с высоким ПЗ проявляют умеренный уровень ситуативной тревожности, что соответствует нормальному уровню реакции на стресс и говорит о развитых навыках саморегуляции и адаптации.

Разница в уровне личностной тревожности подтверждает, что у студентов из группы риска тревожность носит не только ситуативный, но и устойчивый личностный характер. Это означает, что они склонны воспринимать мир как угрожающий даже в отсутствие объективных причин. Такая установка обусловлена иррациональными убеждениями, которые подрывают безусловное принятие себя — ключевой компонент ПЗ.

То, что оба типа тревожности достоверно выше у одной и той же группы студентов, позволяет говорить о синдромальной устойчивости «дезадаптивного профиля». Тревожность выступает не как изолированный симптом, а как структурный дефицит в системе личности, нарушающий аксиологический (самооценка), инструментальный (рефлексия, регуляция) и мотивационный (инициативность, развитие) компоненты ПЗ.

Анализ жизнестойкости и социально-психологической адаптации проводился с использованием «Теста жизнестойкости» [3, с. 150].

Таблица 4

Сравнение жизнестойкости и адаптации в группах

Примечание: Значения представлены в формате M ± SD; U — значение U-критерия Манна — Уитни; p < 0,001 — различия между группами достоверны на уровне 0,1 %.

Полученные результаты демонстрируют наличие существенных различий в характеристиках студентов с низким и высоким уровнем ПЗ.

Различия наблюдаются не только в сфере эмоционального состояния, но также в структуре личностных ресурсов и степени социальной интеграции.

Данные выводы подтверждают теоретическую модель трёх уровней ПЗ и позволяют определить потенциальные направления психологической поддержки: развитие чувства контроля над ситуацией, поощрение активного участия в жизни и обучение навыкам социально-психологической адаптации.

Для проверки гипотезы использовался U-критерий Манна — Уитни. Результаты — в таблице 4 (см. выше). Гипотеза полностью подтвердилась.

Коэффициент Спирмена — в таблицах 5 и 6.

Таблица 5

Корреляции тревожности и компонентов ПЗ

Примечание: rs — коэффициент ранговой корреляции Спирмена; p < 0,01 — корреляции статистически достоверны на 1 %-м уровне значимости.

Полученные в ходе исследования данные свидетельствуют о наличии значимой обратной корреляции между уровнем тревожности и показателями ПЗ. Данная корреляция статистически достоверна и подтверждает выдвинутую гипотезу.

Результаты, представленные в таблице 5, позволяют сделать вывод о том, что тревожность, особенно в её когнитивных проявлениях, не является просто сопутствующим фактором снижения ПЗ, а выступает активным деструктивным элементом, разрушающим его основополагающие структуры. В связи с этим коррекция когнитивных искажений, порождаемых тревогой, приобретает первостепенное значение в системе психологического сопровождения студентов медицинских вузов [4, с. 242].

Таблица 6

Взаимосвязи тревожности с жизнестойкостью и адаптацией

Примечание: rs — коэффициент корреляции Спирмена; p < 0,01 — все связи достоверны на уровне 1 %.

Таблица 6 демонстрирует наличие сильных и статистически значимых обратных зависимостей между уровнем тревожности и двумя важными аспектами психологического функционирования: эмоциональным комфортом (по Роджерсу — Даймонду) и чувством контроля (по Леонтьеву).

Эти зависимости не являются простой статистической корреляцией, а указывают на фундаментальные нарушения в структуре личности у студентов с высокой тревожностью. Результаты таблицы 6 подтверждают, что тревожность — это не просто кратковременное эмоциональное состояние, а системный фактор дезорганизации, разрушающий как внутреннюю гармонию личности (эмоциональный комфорт), так и её способность к активному воздействию на окружающую среду (контроль).

Исходя из этого, коррекция тревожных когнитивных схем становится приоритетной задачей в психологическом сопровождении студентов-медиков.

Следует сделать вывод, что проведённое эмпирическое исследование выявило статистически значимую отрицательную корреляцию между уровнем тревожности и показателями ПЗ у студентов медицинского университета. В выборке из 156 участников не было обнаружено лиц со средним уровнем ПЗ, что указывает на поляризацию: 28,8 % студентов (n = 45) отнесены к дезадаптивному уровню ПЗ, а 71,2 % (n = 111) — к креативному.

Студенты с низким уровнем ПЗ демонстрировали достоверно более высокие значения как ситуативной (M = 56,8), так и личностной тревожности (M = 53,4) по сравнению со студентами с высоким уровнем ПЗ (p < 0,001).

Ситуативная тревожность оказалась наиболее значимым предиктором снижения ПЗ (β = –0,48), что свидетельствует о ключевой роли академического стресса.

На основании полученных данных были выделены два психологических профиля: «дезадаптивный» у студентов с низким уровнем ПЗ и «ресурсный» у студентов с высоким уровнем ПЗ. Данные результаты создают основу для разработки дифференцированных программ психологической поддержки.

Литература:

1. Белянская Т. Э. Социально-психологические характеристики студенческого возраста // Ученые записки. Электронный научный журнал Курского государственного университета. — 2020. — № 3 (55). — С. 1–8.
2. Захарова Е. В. Исследование учебного стресса у студентов медицинского университета // Молодой ученый. — 2018. — № 46 (232). — С. 251–252.
3. Осин Е. Н., Рассказова Е. И. Краткая версия теста жизнестойкости: психометрические характеристики и применение в организационном контексте // Вестник Московского университета. Серия 14. Психология. — 2013. — № 2. — С. 147–165.
4. Перевозчикова Ю. С., Соломатина Л. М. Факторы учебной тревожности студентов // Скиф. — 2023. — № 8 (84). — С. 241–245.
5. Словцова М. М. Распространенность синдрома эмоционального выгорания среди представителей профессий «человек — человек» // Вестник магистратуры. — 2022. — № 12–6 (135). — С. 163–167.
6. Щербатых Ю. В. Методики диагностики тревоги и тревожности — сравнительная оценка // Вестник по педагогике и психологии Южной Сибири. — 2021. — № 2. — С. 85–104.