Процесс расследования уголовного дела и принятия решения основывается на юридически значимых обстоятельствах. Эти обстоятельства устанавливаются в ходе доказательственной деятельности, включающей собирание доказательств, их тщательную проверку и последующую оценку, составляющей основу уголовного процесса и определяющей его фундаментальное содержание. Следственные действия, проводимые сотрудниками следственных органов в рамках уголовного расследования, сложны и многогранны. Эта работа порождает множество теоретических и практических дискуссий вокруг каждого отдельного следственного действия, подчеркивая неоднозначность и сложность этой сферы деятельности. С определёнными сложностями сопряжено и такое следственное действие, как осмотр, особенно если оно проводится в жилом помещении. Несмотря на достаточно большой объем публикаций по указанной теме, многие аспекты данной проблемы продолжают оставаться не в полной мере исследованными [10, с. 3].

В уголовно-процессуальной доктрине выделяют три основные цели проведения следственного осмотра: выявление следов преступления, установление иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, и процессуальная фиксация признаков осматриваемых объектов [9, с. 12]. Значимость осмотра определяется тем, что без его проведения должностные лица следственных органов лишены возможности оценить события произошедшего и решить вопрос о возбуждении уголовного дела.

Первостепенная проблема сопряжена с реализацией конституционного права граждан на неприкосновенность жилища. Ст. 12 и 177 Уголовно-процессуального кодекса РФ (далее — УПК РФ) [11], в продолжение положений Основного закона российского государства закрепляют, что осмотр жилища допускается исключительно при наличии согласия лиц, проживающих в жилом помещении, на его проведение. В случае, если даже одно из лиц возражает [6], следователь обязан возбудить перед судом ходатайство о его производстве. Однако, в то же время, ст. 165 УПК РФ допускает, что в исключительных случаях, когда производство осмотра жилища не терпит отлагательства, он может быть произведен на основании постановления следователя или дознавателя без получения судебного решения. После его проведения сотрудник правоохранительных органов обязан в течение трех дней проинформировать прокурора и судью, приложив копии постановления о производстве следственного действия и протокола следственного действия для проверки законности решения о его производстве. Законность проведения следственного действия не позднее 24 часов подлежит рассмотрению в судебном порядке. С одной стороны, подобное исключение представляется приемлемым и отвечающим целям достижения назначений уголовного судопроизводства. Безусловно, задержка, обусловленная необходимостью получения судебного решения, может сделать производство следственного действия бессмысленным, т. к. виновные или иные заинтересованные лица могут скрыть или уничтожить следы преступления. Вместе с тем, исходя из предназначения самого права на неприкосновенность жилища и его правовой природы, нельзя не отметить и потенциальную возможность субъективной оценки «исключительного случая». Поскольку основной задачей должностного лица следственного органа является раскрытие преступления, существует естественная тенденция интерпретировать обстоятельства как неотложные. Такой подход позволяет избежать задержек и возможной потери доказательств. Кроме того, вторжение в личное пространство гражданина наносит непоправимый ущерб, даже если впоследствии суд признает такую проверку незаконной и отвергнет собранные доказательства. Таким образом, законодатель сначала позволяет причинить вред, а затем только подтверждает его незаконность. Как справедливо отмечает С. В. Баринов, нередко умаление права на неприкосновенность жилища оказывается напрасным, чрезмерным и вредным [2, с. 104].

В данном аспекте нельзя не затронуть и вопрос определения лица, который может дать согласие на осмотр жилища. Так, в одном из своих приговоров Промышленный районный суд г. Смоленска, приняв во внимание, что фактическое проживание ответчика имело место без законных оснований — отсутствовали имущественные права, договорные трудовые отношения или другие законные основания для проживания, предусмотренные российским законодательством, пришел к выводу, что для осмотра жилища не было необходимости в получении согласия обвиняемого [7]. В данном случае приговор не отразил личностный характер права на неприкосновенность жилища, его связь с защитой частной жизни гражданина. Вместо этого суд рассматривал неприкосновенность жилого пространства исключительно через призму экономических правоотношений, увязав её с юридическим оформлением права собственности на квартиру [3, с. 206].

Неоднозначная практика складывается и при получении согласия от собственника жилого помещения, не проживающего в нем. При этом представители научного сообщества также неоднозначны в решении данного вопроса. Одни предполагают, что для проведения осмотра жилого помещения необходимо получать согласие не только от его жильцов, но также и от его собственников [4, с. 20], другие же, напротив, придерживаются иной точки зрения [5, с. 28]. В апелляционном постановлении Саратовского областного суда от 20 февраля 2023 г. по делу № 22–449/20231 отмечено: «То, что гражданин, претендующий быть собственником квартиры, не давал согласия на ее осмотр, правового значения не имеет, поскольку в этом жилом помещении он не проживал» [1]. В иных же случаях, нередко, согласие собственника, сдающего квартиру при заключении договора найма или по иным причинам не проживающего в ней, получают, если это представляется возможным [8].

Вышеприведенные примеры судебной практики указывают на глубокую системную проблему в правоприменении: суды зачастую сводят фундаментальное конституционное право на неприкосновенность жилища к узкому набору формальных, имущественных критериев, игнорируя его личностный характер и первоочередную цель — защиту частной жизни гражданина. Соответственно, решение имеющейся в современных реалиях проблемы лежит в плоскости смены сложившейся парадигмы. В этих целях считаем необходимым внести изменения в ст. 177 УПК РФ. Во-первых, изложить ч. 5 указанной уголовно-процессуальной нормы следующим образом: «Осмотр жилища производится только с согласия проживающих в нем лиц или на основании судебного решения. Если проживающие в жилище лица возражают против осмотра, то следователь, при наличии достаточных данных, указывающих на признаки преступления, возбуждает перед судом ходатайство о производстве осмотра в соответствии со статьей 165 настоящего Кодекса». Во-вторых, добавить в ч. 5.1 следующее: «Под проживающими в жилище лицами, согласие которых необходимо в соответствии с частью 5 настоящей статьи, понимаются совершеннолетние лица, которые фактически проживают в нем и используют данное помещение для организации своей частной жизни, независимо от наличия или отсутствия у них права собственности».

Резюмируя проведенное исследование, представляется возможным сделать вывод, согласно которому проведение осмотра жилища в рамках уголовного процесса сопряжено с системной проблемой, связанной с нарушением конституционного права на неприкосновенность жилища. Сложившаяся судебная практика зачастую неправомерно сводит это право к формальным имущественным критериям, игнорируя его личностную природу и цель защиты частной жизни. Это проявляется в признании достаточным согласия собственника, не проживающего в помещении, или, наоборот, отказе в праве на неприкосновенность фактическому жильцу без формальных прав на жилье. Существующая процедура осмотра без судебного решения в «исключительных случаях» создает риски субъективной оценки неотложности и причинения непоправимого вреда частной жизни. Для решения данной проблемы необходима смена парадигмы и внесение изменений в УПК РФ, которые бы четко закрепили, что решающее значение для дачи согласия на осмотр жилища имеет факт постоянного проживания и использования жилья для организации частной жизни, а не формальный титул собственности.

Литература:

1. Апелляционное постановлении Саратовского областного суда от 20 февраля 2023 г. по делу № 22–449/20231 // Официальный сайт Саратовского областного суда. URL: https://oblsud--sar.sudrf.ru/ (дата обращения: 30.08.2025).
2. Баринов С. В. Теория и практика расследования преступных нарушений неприкосновенности частной жизни: монография. М.: МУИВ, 2022. 259 c.
3. Камалиев А. Ф., Баринов С. В. Согласие на осмотр жилища: актуальные проблемы правоприменительной практики // Теория и практика общественного развития. 2024. № 7. С. 203–209.
4. Осодоева Н. В. Некоторые вопросы, возникающие в связи с производством осмотра места происшествия в жилище // Мировой судья. 2022. № 5. С. 18–22.
5. Павлов А. В., Пилюшин И. П. Получение согласия проживающих лиц на осмотр места происшествия в жилище // Российский следователь. 2021. № 3. С. 26–29.
6. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 01 июня 2017 г. № 19 «О практике рассмотрения судами ходатайств о производстве следственных действий, связанных с ограничением конституционных прав граждан (статья 165 УПК РФ)» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2017. № 7.
7. Приговор Промышленного районного суда г. Смоленска от 14 июля 2020 г. по делу № 1–18/2020 // Официальный сайт Промышленного районного суда г. Смоленска. URL: https://prom.sml.sudrf.ru/ (дата обращения: 30.08.2025).
8. Приговор Тимашевского районного суда Краснодарского края от 27 апреля 2023 г. по делу № 1–90/2023/ Официальный сайт Тимашевского районного суда Краснодарского края. URL: https://oblsud--sar.sudrf.ru/ (дата обращения: 30.08.2025).
9. Смирнов А. В., Калиновский К. Б. Следственные действия в российском уголовном процессе: учеб. пособие. СПб.: Изд-во СПбГИЭУ, 2004. 73 с.
10. Стельмах В. Ю. Визуальные, вербальные и комбинированные следственные действия: монография. М.: Юрлитинформ, 2017. 345 с.
11. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ (ред. от 31.07.2025) // Собрание законодательства РФ. 2001. № 52 (Ч. 1). Ст. 4921; 2025. № 31. Ст. 4636.