Категория экстремизма с точки зрения ее идеологического наполнения отражается в уголовном законе именно через понятие экстремистского мотива, совершения преступления по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы.
Итак, УК Российской Федерации выделяет две разновидности указанного мотива, мотив ненависти и мотив вражды. В целом эти мотивы ненависти или вражды предполагают стойкую неприязнь и (или) нетерпимое отношение, испытываемое лицом к другим гражданам, их группам вследствие несогласия с их взглядами и убеждениями, принципами, по причине их принадлежности к той или иной: политической партии или общественному движению, либо вследствие принадлежности других лиц (или групп лиц) к определенным расе, национальности, конфессии религиозному объединению или вследствие отсутствия у других лиц какого-либо вероисповедания. Именно такое понимание мотива ненависти и вражды прослеживается в проекте постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, посвященном судебной практике по делам о преступлениях экстремистской направленности (п. 3 проекта).
В словарях русского языка «ненависть» определяется как «чувство сильной вражды и отвращения», «отвращение, омерзенье, зложелательство, сильная нелюбовь, вражда, злонамеренность»; «вражда» как «отношения и действия, проникнутые неприязнью, ненавистью», «неприязнь, несогласия, зложелательство». Таким образом, ненависть и вражда рассматриваются как однопорядковые и взаимозаменяемыепонятия, однако нам представляется, что для целей уголовного закона их необходимо различать. В соответствии со сложившимся в науке уголовного правапониманием ненависти и вражды последняя представляет собой внешние практические (конфликтные, деструктивные) действия, тогда как первая представляет собой основу вражды без конкретных действий. [1, с. 34]
При этом конкретному преступному проявлению ненависти или вражды может предшествовать затянувшийся открытый конфликт между виновным и потерпевшей стороной (как данным потерпевшим, так и той социальной; национальной, религиозной группой, к которой он принадлежит), однако не исключается и то, что конкретное преступление стало первым проявлением мотива ненависти или вражды. [2, с. 9]
Уголовный закон допускает наличие пяти разновидностей мотива ненависти или вражды: политической, идеологической, расовой, национальной, религиозной ненависти или вражды, а также мотив ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы. Необходимо отметить, что данные разновидности не только имеют частично пересекающееся содержание, но и часто сочетаются на практике и это требует корректного их определения.
Политическая ненависть (вражда) связаны с неприятием чужих для виновного политических взглядов на проведение государственной внешней или внутренней политики и соответствующей деятельности по воплощению этих взглядов в жизнь в виде участия в работе политической партии или общественного объединения, в выборах и референдуме в качестве избирателя (участника референдума) или кандидата, в работе органов государственной власти и органов местного самоуправления. Политическая ненависть (вражда) не обязательно связаны с активной политической деятельностью потерпевшего; потерпевшими от преступления могут оказаться простые носители политических взглядов.
Политическая ненависть (вражда) носит, как правило, персонифицированный характер, т. е. преступление совершается в отношении индивидуально определенного лица. В этой связи необходимо провести отграничение от п. «б» ч. 2 ст. 105 и ст. 277 УК Российской Федерации, предполагающих особые мотив и цель совершения преступления и особый статус потерпевшего. По нашему мнению, в случае, если потерпевшим является государственный или общественный деятель, а деяние совершается в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности либо из мести за такую деятельность, то содеянное квалифицируется по ст. 277 УК Российской Федерации. При убийстве по указанному мотиву (цели) близких государственного или общественного деятеля применению подлежит п. «б» ч. 2 ст. 105 УК Российской Федерации (в отношении близких государственного или общественного деятеля, обладающего определенным служебным положением) или п. «л» ч. 2 ст. 105 УК Российской Федерации (в отношении близких всех государственных или общественных деятелей). [3, с. 886] Убийство лица, не являющегося государственным или общественным деятелем, или его близких, но занимающего определенное служебное положение, при наличии указанных в законе мотива или цели убийства квалифицируется по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК Российской Федерации. Наконец, во всех иных ситуациях вменению подлежит п. «л» ч. 2 ст. 105 УК Российской Федерации.
Идеологическая ненависть (вражда) отчасти включает в себя политическую и социальную ненависть (вражду), однако имеет при этом более широкое наполнение, сводясь в целом к неприятию иной системы взглядов и идей, мировоззрения.
Идеологическая ненависть.-(вражда) (в отличие от политической) носит более абстрактный, неперсональный- характер, хотя преступные действия совершаются, как правило, в отношении индивидуально определенных лиц.
Одним из недавних примеров квалификации- преступления как совершенного по мотиву идеологической ненависти и вражды может служить дело об убийстве адвоката М. и журналистки Б., по которому Кисловодским городским судом 6 мая 2011 г. был постановлен обвинительный приговор. Т. и X. были признаны виновными, среди прочего, по п. «л» ч. 2 ст. 105 УК Российской Федерации. Преступление осужденные совершили по мотиву идеологической ненависти и вражды в связи с активным участием М. в антифашистском движении и осуществлением им профессиональной деятельности по защите лиц, придерживающихся антифашистской идеологии. [3, с. 34]
Расовая и национальная ненависть (вражда) связаны с неприятием иной расы (европеоидной, негроидной или монголоидной) или национальности, отношением к ним как неполноценным по сравнению с расой (национальностью) виновного.
О. Д. Ситковская определяет расовую, национальную и религиозную ненависть или вражду как «личностное отношение субъекта к представителям иной расы, национальности (этноса), религии (конфессии), содержанием которого является неприятие ценностей соответствующей группы как имеющей право на существование наряду с его собственными; негативная оценка образа жизни, традиций, обычаев этой группы как чуждых нормальному человеческому общению или даже бесчеловечных, изуверских; уверенность, что беды и несчастья, собственного этноса или конфессии вызваны происками этой группы и что она и в настоящий момент является враждебной. Это личностное отношение базируется на формировании и подкреплении соответствующих этических стереотипов, переносе фактических наблюдений за отдельными представителями этноса или конфессии на целостность и, наоборот, автоматическом переносе домыслов о действиях и намерениях этого этноса или конфессии на любых их представителей. Это отношение исходит из ощущения превосходства группы, к которой принадлежит данное лицо, и неполноценности этносов и групп, на которые направлена вражда». [4, с.]
Религиозная ненависть (вражда) — это неприятие лиц иного вероисповедания (религии), связанных с иным вероисповеданием (религией) объектов и предметов (культовых зданий и сооружений, иных мест и объектов, специально предназначенных для богослужений, молитвенных и религиозных собраний, мест религиозного почитания (паломничества); религиозной литературы, печатных, аудио- и видеоматериалов и иных предметов религиозного назначения). Разновидностью такой ненависти (вражды) являются ненависть (вражда) религиозного человека к атеисту и наоборот, поскольку российское законодательство гарантирует каждому право не исповедовать никакой религии. Следует огласиться с подходом судебной практики в том, что возможно вменение мотива религиозной ненависти (вражды) в случае совершения- преступления в отношении представителей той же самой религии, что исповедует виновный, если потерпевшие, Как полагает виновного, «отклонились» от религиозных догматов, «впали в ересь» и т. п.
По практически общепринятому мнению в науке уголовного права наиболее сложным для определения является мотив ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы. Социальная группа представляет собой объединение людей, имеющих общий значимый социальный критерий (признак), основанный на их социальном положении, участии в некоторой деятельности, связанной с системой отношений, которые регулируются формальными или неформальными социальными институтами. Такая, группа должна иметь четкое обособление в структуре общества по значимому для общества признаку (например, пол, сексуальная ориентация, возраст, профессия (журналисты, военнослужащие, полицейские и т. д.), вид деятельности (правозащитники), имущественное, должностное положение, политический, брачно-семейный статус, уровень образования, образ жизни, культура и язык, место жительства или происхождения, а также сочетание указанных признаков). Вместе с тем к таким признакам не следует относить те, которые придают группе асоциальный характер (например, участие в экстремистских и иных запрещенных организациях, в преступных группах и т. д.). При этом человек может одновременно принадлежать к нескольким социальным группам в зависимости от той или иной стороны его жизни.
Виновный, действуя по мотиву ненависти (вражды) к конкретной социальной группе, должен, таким образом, испытывать ненависть (вражду) к конкретному общему социальному значимому признаку такой группы.
Неопределенность этого мотива, уже неоднократно отмечавшаяся в литературе, ведет к странным предлагающимся в науке уголовного права примерам, когда, например, кража, исходя из более высокого уровня доходов потерпевшего, может считаться совершенной по мотиву вражды в отношении социальной группы. [5, с.41]
С такого рода подходом нельзя согласиться, экстремистский мотив, исходя из того понимания экстремизма, которое было предложено в главе первой настоящего исследования, предполагает стремление нанести вред социальной группе (ее представителям), ослабить или уничтожить ее.
Установление в действиях лица соответствующей.разновидности мотива ненависти (вражды) предполагает, что сформировавшееся на почве ненависти или вражды побуждение вызвало у лица решимость совершить преступление и проявилось в нем. Ненависть, или вражда, таким образом, возникают до совершения преступления, становятся его причиной, проявляются затем вовне в реальном совершении преступления, становясь в таком преступлении главным, доминирующим побуждением. Соответственно, квалификация по мотиву ненависти или вражды возможна только в том случае, когда ненависть или вражда являлись доминирующим мотивом преступления, а не внешне присутствовали в преступлении, совершенном на почве личных неприязненных отношений или из хулиганских побуждений. Например, бытовой конфликт, возникший между соседями, в ходе которого один назвал Другого «чуркой» или иным оскорбительным высказыванием, нельзя рассматривать как возникший на почве национальной вражды. В подобных случаях, осложненных видимым наличием нескольких мотивов, следует устанавливать тот, который стал реальной и истинной побудительной силой к совершению преступления, квалификация в таком случае.
В-этой связи интересно определение Судебной, коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации по делу Б., осужденного по пп. «а», «е», «ж», «з», «л» ч. 2 ст. 105; ч. 2 ст. 210, ч. 3 ст. 205 УК Российской Федерации. Судебная коллегия, исключив из приговора осуждение Б. по п. «з» ч..2 ст. 105 УК Российской Федерации обратила внимание на следующее. Как установлено совокупностью исследованных в судебном заседании доказательств, на территории Карачаево-Черкесской Республики было создано и существовало преступное сообщество состоящее из религиозно-военизированных объединений — ваххабитских джамаатом (джамаат — обычно означает территориальную единицу у народов Северного Кавказа, а о ваххабизме будет, подробно сказано в других разделах работы), т. е. из автономных устойчивых групп как структурных подразделений. Данная преступная организация имела, своей целью совершение тяжких и особо тяжких преступлений и совершала эти преступления. Она отличалась большим и стабильным составом членов; высокой степенью организации и сплоченности; четким распределением ролей; имела ярко выраженных лидеров — «духовных наставников», авторитет которых был непререкаем, чьи приказы выполнялись фактически беспрекословно; достаточно высоко и стабильно финансировалась. Б. принимал непосредственное и активное участие в, преступной организации, выполняя роль, отведенную ему руководителями сообщества. В результате террористических актов в городах Минеральные Воды и Адыге-Хабль, совершенных преступным сообществом, активным членом которого являлся Б. погибло 27 человек. В связи с тем, что основным мотивом преступных действий Б., как это установлено судом, была религиозная ненависть, осуждение Б. за убийство из корыстных побуждений Судебная коллегия сочла излишним и подлежащим исключению из приговора. [6, с.111]
Виновный, действующий по мотиву ненависти или вражды, может преследовать несколько различающихся по своему содержанию целей. Во-первых, он может действовать с целью спровоцировать дальнейший открытый конфликт между представителями различных политических, идеологических, религиозных, социальных групп, рас или национальностей. Во-вторых, его цель может сводиться к мести за переход потерпевшего из одной политической, идеологической, религиозной, социальной- группы в другую-(очевидно, что эта цель невозможна применительно к расе или национальности). В-третьих, его цель может быть «искренней» целью искоренения или ослабления иного; преступление в таких случаях может совершаться как спонтанно, так и в ходе массовых столкновений различных групп.
Необходимо отметить, что совершение преступления по мотиву ненависти или вражды необязательно сопряжено с персональной идентификацией потерпевшего, которым может оказаться и в принципе совершенно незнакомый виновному, но «чужой» для него человек. Персонификация потерпевшего, как уже было сказано ранее, в основном присуща совершению преступления по мотивам политической ненависти или вражды, хотя необязательна и в этом случае.
Таким образом, установление экстремистских мотивов совершения деяния позволяет относить конкретные «общеуголовные» преступления к категории проявлений экстремистской деятельности. Отметим, что во многих случаях преступления, квалифицированные наличием экстремистских мотивов, совершаются в. совокупности с деяниями, ответственность за совершение которых предусмотрена ст. 280, 282, 282.1, 282.2 УК Российской Федерации, поскольку являются уже непосредственно проявлениями сложившихся экстремистских взглядов и убеждений, средством для распространения таких взглядов и убеждений.
В завершение отметим, что уголовное законодательство обязано запрещать деятельность, направленную на совершение преступлений не только по мотивам ненависти или вражды, но и розни на идеологической, политической, расовой, национальной, социальной или религиозной почве как менее выраженного, во тем не менее достаточно негативного отношения. В УК РСФСР 1926 г. (ст. 59) и 1960 г. (ст. 74 в редакции 1995 г.) данное обстоятельство учитывалось, а в настоящее время Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности» в определении понятия «экстремистская деятельность (экстремизм)» прямо использует термин «рознь» (возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни). Соответственно, при формулировании экстремистских мотивов необходимо использовать мотив розни. Соответствующие изменения следует внести в п. «е» ч. 2 ст. 63 УК Российской Федерации, изложивего в следующей редакции:
«е) совершение преступления по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти, вражды или розни либо по мотивам ненависти, вражды или розни и отношении какой-либо социальной группы»....,
а также в те статьи Особенной части УК Российской Федерации, где содержится аналогичный квалифицирующий признак состава преступления.
Литература:
1. Кабанов П. А. Политическая ненависть или вражда как мотив преступления //Российская юстиция. 2011. № 3. — С. 34.
2. Борисов С. Сущность преступлений экстремистской направленности //Мирровой судья. 2012. № 4. С. 9.
3. Попов Л. Н. Убийства при отягчающих обстоятельствах. — СПб.: Приор, 2008. — С. 886.
4. Бидова Б. Б. Соотношение принципов уголовного законодательства и уголовно-правовой политики // Молодой ученый. 2013. № 10. — С.
5. Егорова Н. К вопросу о новых мотивах совершения преступлений //Уголовное право. 2013. № 1. — С. 41.
6. Бидова Б. Б. Преступления экстремистской направленности: уголовно-правовой и криминологический анализ (на примере Северо-Кавказского Федерального округа). Монография. — Кисловодск: Изд-во УЦ «Магистр», 2013. — 224с.
