В статье рассматриваются доктринальные взгляды ученых-правоведов на правовую природу института арбитражного управления.
Ключевые слова: арбитражный управляющий, банкротство, кредиторы, представительство, должник, правовая природа.
Арбитражные управляющие — специфическая профессия в России. Функционал арбитражного управляющего во многом схож с функционалом единоличных исполнительных органов юридических лиц, а именно деятельность носит многоотраслевой характер, связана с необходимостью сопровождать деятельность организации юридически, экономически и зачастую выступать в качестве эффективного управленца-менеджера. Это утверждение во многом и предопределило и правовую природу деятельности арбитражного управляющего.
Однако, несмотря на функционирование данного института на территории России уже более тридцати лет, ни наука, ни практика не смогла определить однозначно, какая правовая природа лежит в основе указанной деятельности.
В научной среде существует множество точек зрения относительно контекста взаимоотношений между такими фигурами дела о банкротстве как должником, кредитором и арбитражным управляющим. Одной из наиболее распространенных является теория представительства, согласно которой арбитражного управляющего рассматривают как представителя должника или кредиторов, исполнительного органа должника-юридического лица, опекуна или даже как доверительного управляющего. Некоторые авторы проводят параллель с представителями государственных органов, такими как судебные приставы [1, с. 88].
Помимо этого, выдвигаются мнения, что деятельность арбитражного управляющего определяется не только интересами должника и кредитора, но и другими участниками процесса: собственниками имущества, учредителями, а также интересами общества в целом и даже личными интересами самого управляющего [2, с. 116]
Раскрывая теорию представительства стоит указать, что еще в конце 18 века А. Бардзкий указывал, что управляющий в делах о банкростве является представителем кредиторов — так называемым «уполномоченным от лица кредиторов» [3, с. 35]. Противоположной позиции придерживался Я. Гессен, считавший, что управляющий является представителем должника.
Мы же, комментируя данную теорию представительства, склоняемся к тому, что в нынешнее время, в российском правопорядке арбитражный управляющий в делах о банкротстве скорее является представителем кредиторов. Обосновывается данное выдвинутое мнение тем, что российский законодатель в этой связи дозволяет кредиторам при обращении в суд с заявлением о признании должника банкротом выбирать личность арбитражного управляющего [5], в то время как должник такой преференции лишен. Такой подход российского законодателя безусловно обусловлен тем, что кредиторы как лица, которые претерпевают негативные последствия неудовлетворения их требований от должника, вправе определить лицо, которое будет обладать определёнными профессиональными качествами, которые помогут последнему вернуть утраченные к возврату денежные средства кредиторов. Также здесь и вопрос доверия, что также коррелирует с теорией «представительства», которое зачастую являются фидуциарными сделками.
В некотором смысле гибридную версию теории представительства занимают некоторые немецкие ученые правоведы, которые утверждают, что управляющий выступает одновременно представителем как должника, так и кредиторов [6, с. 5]. Есть и иные интеграционные подходы, в соответствии с которыми, наоборот, управляющий делегирован судом представлять государственный интерес, так как он является лицом незаинтересованным ни в делах должника, ни в делах кредиторов.
Данные подходы также заслуживают внимания исследователей поскольку нами видится, что частично они отвечают действительности, существующей на сегодняшний день в России. Требования, предъявляемые Законом о банкротстве, к арбитражным управляющим содержат необходимое условие — отсутствие заинтересованности и добросовестность исполнения обязанностей.
Данные концепции представительства не единственные.
В. Ф. Попондопуло придерживается позиции, что арбитражный управляющий не является ничьим представителем, а выступает от своего лица, в своих интересах [7, с. 97]. Эта позиция нами не разделяется, поскольку несмотря на наличие вознаграждения, процедура банкротства предполагает наличие конфликта интересов и часто именно деятельность арбитражного управляющего в делах о банкротстве тем или иным образом может нарушить и без того хрупкий баланс интересов лиц, участвующих в деле о банкротстве.
Так же существуют и иные концепции, которые, как и мы писали в начале, позиционируют деятельность арбитражного управляющего с позиций замещения органа управления юридического лица, в данном случае — единоличного исполнительного органа.
Так, Э. Олевинский аргументирует выбор данной концепции тем, что управляющему передаются полномочия по управлению делами должника, а полномочия органов управления должника прекращаются. Внешний управляющий выполняет функции органов управления юридического лица-должника. М. В. Телюкина и Ю. В. Тай отмечают особый правовой статус арбитражного управляющего, который определяется целями конкурсного права. Она полагает, что арбитражный управляющий не является представителем должника, не выступает в роли органа юридического лица (так как орган представляет собой часть юридического лица и выражает волю учредителей или участников). Кроме того, арбитражный управляющий нельзя считать доверительным управляющим, потому что для установления отношений доверительного управления требуется заключение договора, а цели доверительного и арбитражного управления различаются [8, с. 39].
Действительно, все виды гражданско-правовой ответственности арбитражного управляющего перед должником, кредиторами или иными лицами можно ценить с позиций корпоративного управления, где привлечение к таким же видам ответственности будет происходить по тем же основаниям, что в банкротстве у арбитражного управляющего.
Определения какой-то одной, единственно верной концепции, в рамках которой можно всецело описать характер и назначение деятельности арбитражного управляющего подчас невозможно. Выбор концепции завесить может зависеть и от выбора существа самого института банкротства, который, так же не являются однозначным в юридической теории.
Литература:
- Белых B., Дубинчин Л, Скуратовский М. Правовые основы несостоятельности (банкротства). М., 2001. С. 87–89;
- Эрлих М. Е. Конфликт интересов в процессе несостоятельности (банкротства): правовые средства разрешения: Монография. М. 2015. С. 116–117;
- Бардзкий А. О пределах власти окружного суда при назначении присяжных попечителей по делам несостоятельных должников // Журнал гражданского и уголовного права. 1886. № 10. С. 35;
- Гессен Я. М. Устав торговый с разъяснениями. СПб., 1910. С. 55;
- ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» от 26.10.2002 N 127-ФЗ;
- Маттель А. А. К вопросу о пределах власти окружных судов при назначении присяжных попечителей по делам несостоятельных должников // Журнал гражданского и уголовного права. 1888. № 3. С. 3–7;
- Попондопуло В. Ф. Конкурсное право. С. 97.;
- Телюкина М. В. Основы конкурсного права. М.: Волтерс Клувер, 2004. С. 218; Тай Ю. В. Правовые проблемы арбитражного управления: дис.... канд. юрид. наук. М., 2005. С. 39.
