В рассматриваемой статье отмечается ряд проблем, связанных с квалификацией преступлений террористической направленности, обсуждается необходимость дополнения действующего определения террористической деятельности и изменения ряда изменений в законодательство, касающихся оптимизации выявления и квалификации преступлений террористической направленности.
Ключевые слова : уголовная ответственность, преступления террористической направленности, терроризм, террористический акт, квалификация.
Крайне высокая общественная опасность террористической деятельности представляется бесспорной. Последние годы терроризм перестал быть редким явлением: захват заложников в театральном центре на Дубровке в Москве (октябрь 2002 года) унес жизни 130 человек, нападение на здание школы в г. Беслан, Северная Осетия (сентябрь 2024 г.) привело к гибели 334 человек, в результате террористической атаки на «Крокус Сити Холл» в Москве 22 марта 2024 г. погибли 139 и не менее 182 человек пострадали. По данным Генеральной прокуратуры РФ, за 2020 год было зафиксировано 1108 преступлений террористического характера, при этом выявлено 427 лиц, причастных к данным преступлениям, за 2021 год — 1326 преступлений и 682 лица, за 2022 год — 2233 и 875 соответственно. Из этого следует, что террористическая активность растет с каждым годом. Эта тенденция порождает необходимость качественного правового ответа со стороны национального права Российской Федерации.
В современной науке «террор» трактуется как: «нелегитимное насилие со стороны государства по отношению к обществу в целом либо к диссидентам и оппозиции» [1, с. 132]. В свою очередь, «Терроризм — это практика нелегитимного насилия, реализуемая противостоящими государству силами и организациями» [1, с. 133]. Однако понимание данного явления крайне разнится среди разных ученых, специалистов и иных лиц. По общему содержанию, терроризм — это особый вид тактики политической борьбы, при которой используется специфическая идеология насилия. Терроризм напрямую связан не только с насилием, но и с техникой устрашения. Теоретически мы точно можем сказать, что данные понятия соотносятся следующим образом: идеологически мотивированное насилие выступает средством достижения задач и целей терроризма, а устрашение — это цель терроризма, приводящая к полезному итогу всего действия.
По вопросу определения терроризма существует множество разных мнений. Научные позиции в определённых случаях имеют сходство. Например, А. Э. Жалинский предлагает: «…рассматривать терроризм как насильственный способ изменения существующего порядка…», придавая основной акцент политическому аспекту [1, с. 133]. В свою очередь, Ю. И. Авдеев рассматривает терроризм как «особое общественно-политическое явление» [2, с. 82]. По мнению В. А. Мальцева, особое место в современных условиях занимает национальный терроризм, так как его непосредственные исполнители в рамках борьбы за власть применяют радикальные меры и средства насилия, в том числе ликвидацию противника [2, с. 82].
В рамках изучения термина «терроризм» стоит обратится к Федеральный закон «О противодействии терроризму» от 06.03.2006 № 35-ФЗ. В статье 5 закона установлено легальное определение терроризма: «терроризм — идеология насилия и практика воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий». Как можно видеть из определения, законодатель устанавливает несколько обязательных признаков терроризма: состоит из идеологии, продвигающей насилие в разных формах; насилие применяется с целью воздействия на решения органов власти разных уровней; насильственные действия всегда сопряжены с устрашением населения или определённых социальных групп, избираемых по религиозному, национальному, профессиональному и иным признакам. Во многом данное понимание терроризма схоже с мнениями ученых, представленными ранее.
В свою очередь, террористический акт часто смешивают с понятием «терроризм» что в корне неверно. Так, В. П. Емельянов считает, что Понятия «терроризм и «террористический акт» часто соотносят как целое и частное, в особенности, когда обсуждаются реально свершенные насильственные акты, так как для квалификации деяния как террористического акта не требуется общеопасный способ, создающий угрозу причинения вреда неограниченному кругу лиц или наступлением иных тяжких последствий [2, с. 83]. Г. В. Овчинникова отмечает, что террористический акт представляет собой конкретный вид преступления, вытекающего из общего явления терроризма [2, с. 83]. В свою очередь, А. В. Наумов считает, что наиболее эффективно не искать универсальное определение для терроризма и террористического акта в виду широкого смыслового значения данного термина, а следует ограничиться четко установленными признаками [2, с. 83]. Несмотря на разные мнения, прежде всего стоит опираться именно на легальное определение террористического акта, установленное в действующем законе: совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях дестабилизации деятельности органов власти или международных организаций либо воздействия на принятие ими решений, а также угроза совершения указанных действий в тех же целях.
Серьезность последствий террористических актов порождает необходимость в динамическом совершенствовании законодательства, направленного на квалификацию последних, приемы которой неоднозначны.
Например, в данный момент объективная сторона преступления по статье 205 УК РФ предусматривает только совершение террористического акта в форме действия (совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий). Однако ряд авторов считает, что данная формулировка некорректна, так как неоправданно ограничивает круг применения статьи и не охватывает возможность совершения террористического акта посредством бездействия, через невыполнение действий, требуемых для поддержания общественной безопасности [2, с. 84]. Основным аргументом из практики можно считать следующую ситуацию: «отсутствие действий, связанных со своевременным отключением производственных или технологических процессов, создающих опасность жизни и имуществу». В этом же спорном моменте рассматриваются формулировки «иные действия» и «эти действия», встречающиеся в объективной стороне статьи 205 УК РФ. Метод решения сложившегося вопроса представляется в замене категории «действие» на категорию «деяние», под которой понимается не только действие, но и бездействие. Однако ответственность за бездействие может наступить только в случае, если на лице лежит юридическая обязанность действовать определенным образом, в соответствии с профессиональными обязанностями или служебным положением, закрепленная в законе либо ином нормативном акте [3, с. 173].
Иная проблема, на которую можно обратить внимание, — это общая конструкция статьи 205 УК РФ. В данной редакции статья предполагает единую ответственность за целый ряд совершенно разных по своему содержанию и общественной опасности действий. Таким образом, как лица, совершившие террористический акт, так и лица, совершившие лишь угрозу, несут идентичную ответственность, что не совсем отвечает принципу справедливости.
Еще один спорный момент вытекает из субъективной стороны преступления. Для состава по статье 205 УК РФ присутствует четко установленные отдельные цели как для совершения действия, так и для угрозы. Пленум ВС РФ, в свою очередь, устанавливает обязательность именно установленного в составе сочетания цели и альтернативного действия.
Отдельно ученые выделяют в качестве проблемы квалификации террористического акта такую, как близкое сходство признаков последнего с пограничными составами преступлений [4, с. 108].
Постановление пленума Верховного Суда РФ от 9 февраля 2012 г. № 1 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности» устанавливает следующее: «В случае если террористический акт повлек умышленное причинение смерти человеку (либо двум и более лицам), содеянное охватывается пунктом «б» части 3 статьи 205 УК РФ и дополнительной квалификации по статье 105 УК РФ не требует». Однако в практике встречаются иные решения.
Проблематичной остаётся и попытка общей классификации преступлений террористической направленности. Отсутствие единого законодательно утвержденного списка вызывает трудности при отнесении преступлений в ряд террористических. На основании статьи 3 ФЗ от 06.03.2006 № 35 «О противодействии терроризму» можно построить основную классификацию. Посредством выделения из понятия «террористическая деятельность» можно получить следующие виды:
1) Преступления, связанные с организацией, планированием, подготовкой, финансированием и реализацией террористического акта;
2) Преступления, связанные с подстрекательством к террористическому акту;
3) преступления, связанные с организацией незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации), либо организованной группы для реализации террористического акта, а также участием в таких структурах и формированиях;
4) Преступления, связанные с вербовкой, вооружением, обучением и использованием террористов;
5) Преступления, связанные с информационным или иным пособничеством в планировании, подготовке или реализации террористического акта;
6) Преступления, связанные с пропагандой идей терроризма, распространением материалов или информации, призывающих к осуществлению террористической деятельности либо обосновывающих или оправдывающих необходимость осуществления такой деятельности.
Подобная классификация представляется откровенно грубой, так как не исключает возможное смешение параметров. Так, при рассмотрении составов, связанных с подстрекательством к террористической деятельности, можно оказаться в ситуации, когда сразу 3 классификационных пункта охватывают один и тот же состав. Такая же коллизия связана с понятиями «финансирования» и «вооружения». По смыслу п. 16 ранее упомянутого постановления Пленума ВС РФ, понятие финансирования имеет расширенное толкование и предполагает не только финансовую поддержку, но и оказание любой материальной помощи. В том числе, передача обмундирования, экипировки, вооружения, отдельных помещений под разные цели, транспортных средств и иных ресурсов. Единственное требование — это специальная цель — финансирование непосредственно подготовки или совершения любого преступления, относящегося к перечню террористических [5, с. 28]. В свою очередь, «вооружение» террористов включает в себя: «снабжение лиц, участвующих в террористической деятельности, оружием, боеприпасами, взрывчатыми веществами и взрывными устройствами, радиоактивными веществами, ядерными материалами, боевой техникой». Мы видим, что все перечисленное вполне входит в понятие «материальное средство». Таким образом, заключаем, что данные понятия также являются смежными и могут соотноситься как общее и частное в рамках одного контекста правового регулирования.
Терроризм сегодня является, пожалуй, самой обсуждаемой темой. Вызвано это общественной опасностью как отдельных актов терроризма, так и сложных спланированных преступных схем, вызывающих массовые жертвы и огромные финансовые потери. Поэтому необходимо сформировать условия верного применения норм террористического характера: правоприменительная деятельность должна быть направлена на реализацию уголовного законодательства; в правоприменительной деятельности должны учитываться современные тенденции уголовной политики, её субъекты обязаны постоянно повышать теоретические и практические познания в области квалификации преступлений террористической направленности.
В свою очередь, количественное увеличение количества составов преступлений террористического характера не является верным с точки зрения эффективности законодательства. Увеличение числа отдельных составов в рамках главы 24 УК РФ приведет к еще большей путанице на этапе правоприменения. Следует сделать ставку на качественное улучшение уже действующих составов посредством дополнения их положений и детализации используемых в них определений. В социальном дискурсе в связи с последними событиями активно обсуждается идея ужесточения ответственности за террористические преступления. По мнению автора, это вызвано, прежде всего, эмоциями и не имеет практической пользы. Непосредственное ужесточение ответственности требует сбалансированного подхода.
Литература:
- Горбунов, К. Г. Терроризм: история и современность. Социально-психологическое исследование / К. Г. Горбунов. — Москва: Форум, 2012. — 400 с.
- Беляев, А. А. Предупреждение терроризма: правовой и организационный аспект / А. А. Беляев //«Черные дыры» в Российском Законодательстве. — 2015. — № 2. — С. 81–86.
- Джамаев, М. З. Проблемы квалификация преступлений террористической направленности / М. З. Джамаев // Право как искусство добра и справедливости: сборник научных трудов 3-й Всероссийской научной конференции памяти д. ю.н., профессора О. Г. Лариной, Курск, 10 ноября 2022 года / Юго-Западный государственный университет;Союз криминалистов и криминологов; МГЮА имени О. Е. Кутафина. — Курск: Юго-Западный государственный университет, 2022. — С. 171–175.
- Клюев, А. А. Некоторые аспекты противодействия терроризму /А. А. Клюев, О. Н. Бобрикова. — Текст: электронный // Горизонт науки. — Краснодар, 2022. — С. 105–110. — URL: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=47939986 (дата обращения: 14.03.2024). — Режим доступа: для зарегистрированных пользователей ООУНБ им. Н. К. Крупской.
- Дук, Ю. И. Пути противодействия терроризму / Ю. И. Дук, Т. Галунов. — Текст: электронный // Уголовный закон и цифровизация: новые вызовы и угрозы. — Липецк, 2022. — С. 25–31. — URL: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=48287652 (дата обращения: 10.03.2024). — Режим доступа: общий.
