В статье проводится аналитический разбор правового положения фигуры приобретателя права (требования), связанного с приобретением по соглашению об уступке права (требования) от неуправомоченного отчуждателя, когда приобретатель не знал и не мог знать об отсутствии права у отчуждателя. Констатируется факт отказа в защите права по формальным признакам «институты вещного права к имущественному праву не применимы в силу принципиального различия в обороте прав и вещей» и принцип «Nemo plus iuris ad alium transferre potest quatn ipse haberet».
Приводятся предпосылки для теоретического обоснования и последующего рассмотрения правового института «добросовестный приобретатель права». Отмечается, что активное внедрение в гражданский процесс нового понятия представляется своевременным, актуальным и востребованным. Разработка эффективного механизма защиты добросовестного приобретателя права в гражданском судопроизводстве подчеркивается, как важный аспект стандартов справедливого судебного разбирательства.
Ключевые слова: цессионарий, цедент, цессия, добросовестность, добросовестный цессионарий, добросовестное приобретение права, обеспечительная уступка права, защита цессионария, добросовестная уступка требования, недобросовестная уступка права, требования.
The article provides an analytical analysis of the legal status of the acquirer of the right (claim) associated with the acquisition under an agreement on the assignment of the right (claim) from an unauthorized alienator, when the acquirer did not know and could not know about the absence of the right of the alienator. The fact of refusal to protect the right on formal grounds is stated: “the institutions of property law are not applicable to property law due to the fundamental difference in the circulation of rights and things” and the principle «Nemo plus iuris ad alium transferre potest quatn ipse haberet».
The prerequisites for theoretical justification and subsequent consideration of the legal institution of “bona fide purchaser of rights” are provided. It is noted that the active introduction of a new concept into the civil process seems timely, relevant and in demand. The development of an effective mechanism for protecting a bona fide acquirer of rights in civil proceedings is emphasized as an important aspect of fair trial standards.
Keywords: assignee, assignor, assignment, good faith, bona fide assignee, bona fide acquisition of rights, security assignment of rights, protection of the assignee, good faith assignment of a claim, bad faith assignment of a right, claims.
Право на «право»: постановка проблемы
Важность и ценность имущественных прав требования в гражданском обороте не вызывает никаких сомнений. В современной экономической модели обязательственные права имеют нисколько не меньшую значимость, чем вещи. Можно привести пример банковского бизнеса — одним из основных активов банка является кредитный портфель, представляющий собой не что иное, как весь объем имущественных прав требования к заемщикам банка. Данный портфель подвержен обороту, на нем выстраиваются финансовые/секьюритизационные схемы, благодаря которым существует банковская система.
Возможно ли обеспечивать правовой защитой добросовестных приобретателей вещей, но не защищать при этом добросовестных приобретателей прав? Полагаем, вопрос риторический.
«Гражданское законодательство основывается на признании равенства участников регулируемых им отношений, неприкосновенности собственности, свободы договора, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, необходимости беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты» [1].
Но в отсутствие прямой нормы закона, регулирующей статус добросовестного приобретателя прав (требований), налицо проблемы с толкованием и правоприменением самого термина «добросовестный приобретатель права». Но, в это же время, отсутствие прямой нормы закона для регулирования правоотношений, как принято считать, не должно стать проблемой в правовом государстве. Существование абстрактных правил, принципов, института аналогии, квалификация и инструментарий правоприменителей должны справится с пробелом в законе.
Проблемы формулирования понятия «Добросовестный приобретатель права»
Пробелы в законодательстве, определяемые как «отсутствие в нем нужной правовой нормы, с помощью которой можно было бы разрешить возникший случай», не говорит о таковых пробеле в праве вообще. Более того, сторонники интегративного типа правопонимания, к примеру, профессор В. В. Ершов [2], отрицают наличие пробелов в праве в целом. Пробелом в праве сторонники данного подхода называют отсутствие в единой многоуровневой системе права принципов права. При таком подходе пробел в праве отсутствует, он является мнимым. Мнимый пробел (он же «квалифицированное молчание») — это когда авторы закона сознательно оставляют вопрос открытым, отдавая его на усмотрение судей [3].
Конечно, закон не должен пытаться отрегулировать все возможные варианты поведения во всех возможных ситуациях. И к закону нельзя предъявлять таких требований в принципе. Пробелы в прямых нормах законодательства неизбежны. Еще в Древней Греции Аристотель указывал, «задача законодателя — в общей форме выразить наилучшее [4]». Профессор, доктор юридических наук, М. М. Агарков развивал эту мысль: «не целесообразно ли предоставить суду отступать в определенном направлении от твердых правил закона?». Профессор приходит к выводу, что недостатки в законе должны восполняться судом при решении отдельного дела, поэтому следует «допустить усмотрение суда и дать последнему для руководства более или менее неопределенный критерий [5]».
Вообще, отсутствие прямой нормы закона, регулирующей статус добросовестного приобретателя прав (требований) — одна из главных, если не самая главная проблема защиты прав конечного добросовестного цессионария.
Каузальность или абстрактность сделки приобретения права (требования): влияние на фигуру цессионария
Право (требование), как объект гражданских прав, как экономический актив, принадлежащий на основании обязательства кредитору, может быть передан им другому лицу по сделке уступки требования — цессии. Возникающие в таком случае фигуры изначального кредитора (продавца — цедента) и приобретателя (покупателя-цессионария) вступают между собой в правоотношения.
При последующей передаче права (требования), первоначальный цессионарий логично выступает уже сам в статусе цедента, а новый приобретатель права (требования) выступает в качестве конечного цессионария.
Какие могут быть способы юридической защиты у конечного цессионария в том случае, если первая сделка уступки права (требования) в цепочке была признана недействительной?
Теоретически, на неискушенный взгляд, возникает напрашивающееся решение — ответственность цедента (то есть первоначального цессионария) перед конечным цессионарием за уступку недействительного требования. То есть, требования, которое было уступлено по недействительной изначальной сделке или же требования, которое было прекращено надлежащим исполнением должника.
По общему правилу [6], сформулированному в Информационном письме Президиума ВАС РФ от 30.10.2007 № 120, соглашение об уступке недействительного требования влечет не недействительность обязательственной сделки — договора цессии, а ответственность цедента перед цессионарием за неисполнение обязательства. Таким образом, в случае признания первой сделки цессии недействительной, конечный цессионарий в цепочке сделок остается с правом требовать от цедента возмещения убытков. Важный нюанс состоит в том, что в этом случае, цессионарий ни одного момента не обладал правом требования.
Но стоит отметить, что такой способ защиты своих прав ставит цессионария в уязвимое положение, так как он теперь зависит от платежеспособности цедента. В случае неплатежеспособности цедента говорить о восстановлении прав цессионария не приходится. По данной причине этот способ защиты, если он единственный для цессионария, не обеспечивает защиту оборота обязательственных прав. Более того, подобный формалистский подход судов к сделкам уступки права и фигуре приобретателя права без оценки добросовестности опасен и вызывает нарекания как не обеспечивающий правильного и всестороннего рассмотрения дела.
Таким образом, сделка цессии признается каузальной — при отсутствии основания перехода права требования, отсутствует и сам переход права требования. В сухом остатке конечный цессионарий остается без права и без средств, уплаченных за него. Добросовестность конечного приобретателя права при таком подходе никак не учитывается и не помогает защитить свои права.
Определение цессии как каузальной сделки — наиболее устоявшееся мнение в российской правовой традиции, так как абстрактность распорядительных сделок — есть исключение из общего правила и оно должно быть четко указано в законе, в Гражданском Кодексе, на что указывают многие теоретики права.
Например, в праве Швейцарии, по общему правилу, распорядительные сделки с движимыми и недвижимыми вещами носят исключительно каузальный характер, а для уступки права требования сделано исключение, и применяется принцип абстрактности. Более того, в DCFR институт цессии носит абстрактный характер, тогда как к вещным сделкам применяется казуальная конструкция.
В российском праве указание на абстрактность цессии может быть отмечено в информационном письме Президиума ВАС РФ № 120 от 30 октября 2007г.
И если часть юристов склоняются к тому, что в этом письме содержится прямое указание на существование принципа абстрактности в институте цессии, где в пункте первом вводится разделение уступки прав требования на соглашение об уступке (обязательственную сделку) и уступку как таковую (распорядительную сделку). То другая часть юристов придерживается противоположного мнения: «разделение еще не означает, что вторая сделка (уступки) абстрактна по отношению к сделке, лежащей в ее основании».
Другим способом повысить защищенность конечного цессионария при заключении сделки цессии может быть признание цессии абстрактной сделкой и деление ее на две сделки:
– обязательственную (соглашение об уступке, по которому цедент обязуется уступить право,
– распорядительную (сделка уступки, которая непосредственно направлена на передачу права (требования)),
В таком случае, распорядительная сделка не будет недействительной при недействительности обязательственной и право (требование) считается перешедшим к конечному цессионарию. На цедента будет возложена обязанность возвратить уплаченную цессионарием цену, а на цессионария будет возложена обязанность возвратить право как неосновательно полученное по правилам гл. 60 ГК РФ, ст. 1106 ГК РФ.
Природа цессии в отечественном праве до сих пор является спорным вопросом. Если в первом приведенном способе защиты прав конечного цессионария цессия выступает каузальной сделкой и при признании сделки недействительной — исчезает кауза сделки — исчезает переход требования.
Во втором же случае, разделение цессии на обязательственное соглашение и на распорядительную сделку приводит к тому, что цессия становится абстрактной сделкой. Таким образом, право требования перешло к конечному цессионарию, правда, без правового основания, и, безусловно, должно быть возвращено.
Следует обратить внимание, на то, что право требования именно перешло к конечному цессионарию и он является полноправным кредитором по отношению должнику до момента оспаривания цессии.
Защитой конечного цессионария в подобной структуре цессии становится реституция. Это выглядит безусловным преимуществом подхода: так как право перешло, при применении последствий недействительности — реституции, цессионарий получает обратно уплаченные денежные средства и возвращает кредитору право, сопутствующие документы, полученный доход.
Но, при этом подход разделения цессии на две сделки имеет и свои недостатки. К примеру, возникает возможность злоупотреблений со стороны цессионария: он может уступить право требования дальше еще до вступления в законную силу решения суда, таким образом, лишая решение суда возможности восстановления прав цедента, который обязан оплатить цессионарию убытки. Или, также, возникает опасность неплатежеспособности цедента при обязании его уплатить цессионарию понесенные убытки.
Кроме того, крайне существенным недостатком абстрактности цессии является невнимание к добросовестности всех сторон. Как указывает А. М. Ширвиндт в своей работе, посвященной доктрине видимости права, «принцип абстрактности, с одной стороны, и защита доверия к видимости права, с другой стороны, выполняют отчасти одни и те же функции и, как правило, приводят к одним и тем же результатам (главное различие как здесь, так и в обороте вещей и прав, заключается в том, что абстрактность работает для всех без разбора независимо от наличия добросовестного заблуждения)».
Как уже указывалось выше, при изучении материалов для подготовки данной работы, был замечена практика признания цессии каузальной сделкой.
То есть, при обсуждении концепции абстрактности распорядительной сделки в научном сообществе, есть понимание, что эта концепция не работает в российском праве в текущих условиях.
Следовательно, имеет смысл рассмотреть иные способы защиты имущественных интересов цессионария, при этом, соблюдая паритет защищенности интересов с правами цедента и должника.
Какой инструмент необходимо добавить при рассмотрении цессии, как каузальной сделки (согласно принятой доктрине), для повышения защищенности конечного цессионария и, соответственно, для защиты гражданского оборота имущественных прав?
Есть мнение, что в качестве такого инструмента может выступить институт добросовестного приобретателя.
Правовое положение цессионария
Учитывая вышеизложенное, налицо необходимость предоставления приобретателям требований защиту их имущественных прав. На сегодняшний день, при оспаривании первого в цепочке соглашения об уступке цессионарий не получает правовой защиты по таким причинам, как:
- Апелляция суда к отсутствию в российском законодательстве прямых норм о защите интересов конечного цессионария (в обязательственном праве) или «добросовестного цессионария»;
- Непризнание суда самого наличия права у цессионария (право не перешло) и оставление у цессионария лишь возможности обратиться к цеденту с требованием о возмещении убытков;
- Восприятие судом конечного цессионария как соучастника мнимой или притворной сделки, направленной на вывод активов, а, следовательно, как a priori недобросовестного участника гражданского оборота, которому по причине его недобросовестного поведения должно быть отказано в защите права.
Ни одна из указанных причин не исследует полноценно добросовестность лица.
Институт добросовестного приобретателя
Разработанный для использования в обороте вещей, этот институт, по своей сути, является механизмом уравновешивания положения приобретателей и собственников. Его возникновение обусловлено тем, что классическая виндикация пагубно отражалась на потребностях развивающегося гражданского оборота.
Если в римском праве действовало правило о виндикации, по которому собственник мог виндицировать вещь даже у добросовестного приобретателя: ubi rem meam invenio, ibe vindico (лат. где мою вещь нахожу, там ее и виндицирую), то уже германское право заменило абстрактную традицию на институт добросовестного приобретателя, который берет начало от принципа Hand muss Hand wahren (лат. рука за руку отвечает).
По этому принципу имущество может быть истребовано от любого лица, только в случае выбытия против воли собственника. Если же имущество выбыло по воле, то собственник получает право обращения только к тому лицу, которому оно вверило имущество, а не к конечному приобретателю.
Со временем, развитие этого принципа привело к появлению и дополнительных признаков — добросовестность приобретателя и возмездность приобретения. В полной мере его отражает ст. 302 ГК РФ.
Что интересно, принцип Hand muss Hand wahren, используемый для рынка вещных прав не запрещает его использование для рынка обязательств. Что, к сожалению, не мешает правоприменителям воздерживаться от его использования.
Ряд ученых В. А. Рахмилович, О. С. Иоффе, А. Л. Маковский, В. В. Байбак, А. С. Васильев, Д. В. Мурзин, К. М. Михайлов, А. А. Прошин считают возможным добросовестное приобретение имущественных прав у неуправомоченного отчуждателя, а подобное ограничение оборота нецелесообразным.
Имеет смысл внимательно рассмотреть применение ст. 302 ГК РФ по аналогии и признание цессионария добросовестным приобретателем имущественного права.
Противники предлагаемой идеи основываются на том, что имущественное право (требование) не является материальным предметом, будучи неким идеальным феноменом, и владение им невозможно, и оно не может передаваться, подобно перемещению физического тела в пространстве. По их выводу, фигуру добросовестного приобретателя представить нельзя.
К. И. Скловский приходит к выводу, что добросовестное приобретение права логически исключено по причине того, что если у цедента права не было, то независимо от того, знал или нет об этом цессионарий, он никакого права и не приобретает. И если в основании перехода лежит недействительное правовое основание, то право не перешло, «право осталось у того, у кого было прежде». По этой же причине иск о виндикации к конечному цессионарию невозможен, так как право, которое кредитор передал по недействительной сделке, он на самом деле не передавал.
И в то же самое время профессор делает любопытный вывод: «оборот вещных прав, прежде всего собственности — это оборот именно прав, а не вещей [7] .
Кроме того, отказываясь от умозрительных устойчивых конструкций относительно перехода права требования, следует продолжить и отказаться от умозрительных конструкций во всех остальных отраслях права вообще.
Конструкция, как нормативно-правовая модель отражения действительности, типовая схема, созданная в результате абстракции, применяется во многих отраслях права, в качестве элемента юридической техники — специфическое, основанное на обобщении, системно-структурное построение правового материала в тексте нормативно-правового акта.
Возражая противникам концепции добросовестного приобретения права от неуправомоченного отчуждателя возможно выдвинуть аргумент о необходимости защиты кредита. «В отсутствие защиты приобретателя участники оборота должны тратить несоразмерное количество ресурсов на исследование титула объекта, что увеличивает стоимость сделок и замедляет темпы имущественного оборота [8]».
Ведь, если позитивное право не содержит правил, защищающих интересы приобретателей обязательственных требований, то следует искать и формировать механизмы для того, чтобы добросовестные участники гражданского оборота были защищены. В противном случае право теряет смысл, социальную роль, доверие.
Примерным образом стало решение вопроса с последствиями договорного запрета уступки прав. По мнению К. М. Михайлова [9], «преодоление законодателем договорного запрета уступки с очевидностью опирается на политико-правовое основание расширения доступа к кредиту в широком смысле этого слова».
При исследовании проблемы цессии, договорного запрета уступки, он находит ответ в либеральном подходе законодателя к цессии, в необходимости укрепления экономики и развития оборота требований: «все недостатки нового подхода законодателя в вопросе возможности преодоления договорного запрета уступки — нивелируются тем, что в конечном итоге защищаются интересы оборота прав требований.
Сторона должников по обязательствам также получает выгоду, так как свободный оборот прав требований облегчает доступ к кредиту в связи со снижением его стоимости и уменьшает потенциальные издержки должников». С точки зрения экономического анализа права — расширение доступа к кредиту, уменьшение транзакций, необходимых для беспрепятственного обмена благами есть то, благодаря чему развивается экономика и создается благоприятный инвестиционный климат. Если участники оборота понимают, что текущий правопорядок не учитывает их интересы, существуют высокие шансы оспаривания сделок, то приток частных денег будет меньше, чем мог быть при противоположном раскладе. В данном случае это невыгодно и государству.
К. М. Михайлов [9] приходит к выводу, который подтверждает третий вариант: «развитие концепции о добросовестном приобретении прав требований от неуправомоченного отчуждателя в сочетании с идеей каузальности распорядительных сделок является одним из возможных вариантов защиты оборота прав требований, учитывающих добросовестность цессионария, что представляет собой более тонкий механизм, чем грубо действующий принцип абстракции. Тем не менее, данная концепция имеет существенный недостаток в виде отсутствия надежного легитимирующего факта обладания правом».
Возражая юристу о существенном недостатке в виде отсутствия легитимирующего факта обладая правом, мы можем отметить следующее: отсутствие видимости права для покупателя требования вынужденно приводит ситуацию к тому, что покупка права требования становится, в основном, сферой деятельности квалифицированных приобретателей, когда от покупателя разумно ожидать повышенной осмотрительности. Приобретение имущественного права связано с проведением экспертизы правоустанавливающих документов, которая имеет для цессии особое значение.
Видимость права требования для цессионария на этапе установления действительности статуса кредитора у цедента может и должен состоять только в наличии правоустанавливающих документов при обязательной осведомлённости должника о существовании к нему уступаемого права требования.
Это два основополагающих признака, которые определяют для приобретателя основательность получения им права. Глубина экспертизы и полнота документов — это минимальный стандарт добросовестности, который важно учитывать в рамках правоприменительной практики.
Также, к этим признакам имеет смысл добавить следующий, как характеризующий добросовестность цессионария, а, именно — возмездность цессии, по которой цессионарий предоставляет цеденту встречное соответствующее предоставление. В случае отсутствии такого предоставления, цессия между юридическими лицами может быть признана притворной и прикрывающей дарение, которое прямо запрещено п. 1 ст. 575 ГК РФ.
Литература:
- Статья 1. «Основные начала гражданского законодательства» Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 N 51-ФЗ (ред. от 24.07.2023) (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.10.2023)
- Выступление В. В. Ершова в Конституционном Суде РФ 17 мая 2016 года на международной конференции «Современная конституционная юстиция: вызовы и перспективы» на тему: «Современные теоретические и практические проблемы правопонимания, правотворчества и правоприменения».
- А. А. Русакович. Статья «Правоведение для чайников — 28. Юридические термины». URL https://zakon.ru/blog/2017/4/24/pravovedenie_dlya_chajnikov_-_28_yuridicheskie_terminy
- Аристотель, Афинская полития. Перев. проф. Радцига С. И., 1936. С. — 37.
- Агарков М. М. Проблема злоупотребления правом в советском гражданском праве / Известия АН СССР. Отделение экономики и права. 1946. № 6. С. — 428
- Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 30.10.2007 N 120 «Обзор практики применения арбитражными судами положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации».
- Скловский К. И. Механизм перехода права и последствия цессии / Хозяйство и право, № 2, 2002. С.
- Brigitta Lurger, Wolfgang Faber «Principles of European Law: Acquisition and Loss of Ownership of Goods (European Civil Code Series). München. 2011.
- Михайлов К. М. Статья: Защита оборота прав требований: в поисках оптимальной модели. «Вестник экономического правосудия Российской Федерации», 2020, № 6.
- Ю. В. Черепнова. Магистерская диссертация «Защита имущественных прав добросовестного цессионария». Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики». Москва, 2022
