Квалификация преступлений, совершенных в соучастии с должностными лицами



В статье исследованы проблемы квалификации преступлений, совершенных в соучастии с должностными лицами.

Ключевые слова: должностные лица, соучастие, преступление, квалификация.

The article examines the problems of qualification of crimes committed in complicity with officials.

Keywords : officials, complicity, crime, qualification.

Проблемы квалификации преступлений являются одними из самых сложных в уголовном праве, особенно когда речь идет о соучастии в преступлениях со специальным субъектом. Особенно важными являются проблемы уголовно-правовой оценки действий каждого из лиц, участвующих в совершении должностных преступлений.

Рассмотрим для начала законодательное решение данного вопроса. Так, часть 4 статьи 34 УК РФ закрепляет следующее положение: «лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части настоящего Кодекса, участвовавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя либо пособника». [2].

Данную позицию поддерживает и Верховный Суд Российской Федерации, который в пункте 15 своего постановления Пленума № 24 от 9 июля 2013 года «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» указывает на то, что «взятку надлежит считать полученными группой лиц по предварительному сговору, если в преступлении участвовали два и более должностных лица, которые заранее договорились о совместном совершении данного преступления с использованием своего служебного положения. Действия лиц, не обладающих признаками специального субъекта, участвующих в получении взятки по предварительному сговору, квалифицируются как посредничество во взяточничестве» [3]. Несмотря на ясность позиции законодателя, в практической деятельности органов предварительного расследования и судов имеются затруднения и случаи неправильной квалификации таких деяний.

Поэтому закономерно возникает вопрос: возможно ли вообще соучастие в преступлениях со специальным субъектом?

По этим вопросам в литературе сложилось несколько точек зрения [7]:

Во-первых, соучастие частных лиц в преступлениях со специальным субъектом невозможно.

Во-вторых, в тех случаях, когда закон содержит конкретный перечень возможных субъектов, соучастие невозможно, если же круг этих субъектов является достаточно широким, то соучастие возможно.

В-третьих, соучастие возможно во всех преступлениях со специальным субъектом. Причем, последняя позиции нашла отражение в части 4 статьи 34 УК РФ, которое приводилось выше.

Полагаем, что частные лица в любом случае могут оказывать реальную посильную помощь специальному субъекту преступления. Считаем, что в случаях, когда круг лиц, которые могут быть субъектами конкретного преступления, строго не ограничен, лица, не обладающие признаками специального субъекта, могут быть исполнителями. Самым очевидными примером выступает ситуация, когда женщина принимает непосредственное участие в выполнении объективной стороны изнасилования, например, преодолевает физическое сопротивление потерпевшей. В таком случае женщина будет являться соисполнителем в этом преступлении. Есть и другая ситуация, когда круг субъектов преступления строго органичен законом. В этих случаях исполнителями и соисполнителями могут быть только специальные субъекты преступлений. Считаю, что именно к этой группе и относятся должностные преступления. Частные лица в таких преступлениях могут выполнять роль лишь организаторов, подстрекателей либо пособников.

Такой же позиции придерживается, например, Л. А. Андреевой, которая говорит, что: «следует различать составы, где специальным является только субъект (изнасилование, и т. д.), и преступления со специальными составами, где не только субъект, но и остальные элементы состава преступления характеризуются определенным содержанием, что определяется особенностями отношений, участниками которых являются данные субъекты». [4].

Также, по мнению, С. Д. Кадасемчук, «соучастие невозможно в тех преступлениях, в которых специальный признак исполнителя характеризует не его личностные качества, а его конкретную обязанность совершать определенные действия, которые не распространяются на других лиц». [6, с. 78].

Из всего вышеназванного можно сделать вывод о том, что при совершении должностных преступлений должностным лицом в соучастии с лицом, таковым не являющимся, такие действия не могут квалифицироваться как соисполнительство. Эти лица могут выступать только в качестве организаторов, подстрекателей или пособников.

Следующий вопрос связан с проблемами квалификации действий каждого из участников организованной группы при совершении ими должностных преступлений. Абзац 3 пункта 16 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 июля 2013 года «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» говорит о том, что «в организованную группу, помимо одного или нескольких должностных лиц могут входить лица, не обладающие признаками специального субъекта получения взятки». В ситуации признания получения взятки организованной группой пленум рекомендует действия всех ее членов, принимавших участие в подготовке и совершении этих преступлений, независимо от того, выполняли ли они функции исполнителя, организатора, подстрекателя или пособника, квалифицировать по соответствующей части статьи 290 УК РФ без ссылки на статью 33 УК РФ.

Из этого следует, что Верховный Суд Российской Федерации допускает возможность привлечения к уголовной ответственности за преступления со специальным субъектом в качестве исполнителя лица, не являющегося таковым, несмотря на требования части 4 статьи 34 УК РФ. Получается, что судебная практика выработала исключение из правил, предусмотренных частью 2 статьей 33 УК РФ и частью 4 статьи 34 УК РФ. Можно предположить, что квалификация действий таких лиц зависит не столько от того, какие действия фактически выполнены соучастником преступления, сколько от того, насколько высока степень соорганизованности действий соучастников [3].

Следует отметить, что по данному вопросу в литературе сложились две противоположные точки зрения. Согласно первой точке зрения, при достаточно высокой степени организованности нет разницы, какую роль в совершении преступления выполнял участник группы, и, более того, не важно, отвечает ли участник группы специальному признаку, предъявляемому к субъекту преступления, все равно он будет признан соисполнителем преступления.

Аргументируется данная позиция тем, что действия каждого участника организованной группы дополняют действия другого и без совместности их деятельности не будет достигнут преступный результат, что позволяет абстрагироваться от непосредственного исполнителя преступления, поскольку оно совершается уже не конкретным лицом, а самой организованной группой. Противники данного подхода предлагают квалифицировать действия участников организованных групп с учетом положений статьи 33 УК РФ. В частности, Е. Г. Лаврова говорит о том, что: «совершенно очевидно, что такой подход нивелирует общественную опасность различных форм соучастия, не стимулирует разработку разграничительных признаков между ними — ведь все равно квалификация не меняется». [8, с. 129].

Однако правоприменители придерживаются первой позиции.

Так, начальники отдела уголовного розыска УВД по ЮВАО ГУ МВД России по г. Москве С.и П., а также жители г. Москвы К. и М. обвиняются в получении должностным лицом взятки в виде денег и иного имущества за незаконное бездействие в пользу взяткодателя, совершенное организованной группой, в особо крупном размере (часть 6 статьи 290 УК РФ) и в злоупотреблении должностными полномочиями (часть 3 статьи 285 УК РФ). Согласно материалам дела С.и П. вместе с сообщниками получили от М. информацию о том, что ее бывший сожитель-бизнесмен находится в международном розыске за совершение преступления, а также, что данный мужчина имеет паспорт гражданина Российской Федерации на другое имя и планирует под этим именем вернуться в Москву. В указанный день сообщники встретили бизнесмена в аэропорту и доставили в отделение полиции, где С. сообщил ему, что за освобождение необходимо передать 1 000 000000 евро. В результате переговоров сумма была снижена, и мужчина передал через знакомых 530 000 рублей и автомобиль стоимостью 1 730 000 рублей. Вместе с тем М., действуя в составе организованной группы, все это время в ходе телефонных переговоров убеждала своего бывшего сожителя в неизбежности выплаты требуемой суммы [9, с. 277].

Еще один вопрос возникает по поводу возможности соисполнительства в преступлениях, предусмотренных статьям 285 и 286 УК РФ, поскольку диспозиции данных статей не предусматривают такого квалифицирующего признака, как совершение таких преступлений группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой. Данное обстоятельство порождает наличие различных подходов к данной проблеме как в теории, так и на практике. Так, например, А. Ю. Колосовкая отмечает, что: «уголовный закон особо не оговаривает случаи совершения злоупотребления должностными полномочиями группой лиц, действующих по предварительному сговору, хотя такое вполне возможно и встречается на практике. В этом случае имеет место соисполнительство в преступлении» [5].

На практике сложилось два подхода. Первый заключается в неприменении положений о совершении преступлений группой лиц за фактически совместно совершенное должностное преступление. Второй же подход противоположен вышеназванному и предполагает признание совершения должностного преступления в группе в качестве отягчающего обстоятельства. Так, Московский городской суд в своем кассационном определении указал на необходимость исключения из осуждения Н. части 2 статье 35 УК РФ по всем преступлениям, предусмотренным статьей 286 УК РФ, мотивировав это тем, что диспозиция данной статьи не предусматривает такого квалифицирующего признака [5, с. 1310].

Примером другой позиции может служить постановление Московского городского суда, в котором он указал, что признание в качестве отягчающего обстоятельства совершения злоупотребления должностными полномочиями группой лиц по предварительному сговору является обоснованным, поскольку действия П., С. и И. носили согласованный характер, при этом каждый из них выполнял четко отведенную роль, их действия дополняли друг друга, что свидетельствует о наличии между ними предварительной договоренности о совершении преступления [7].

Таким образом, придерживаемся точки зрения, что верной является первая позиция, согласно которой соисполнительство в должностных преступлениях с точки зрения действующего законодательства невозможно. Считаем, что действия должностных лиц в таких преступлениях носят сугубо индивидуальный характер. Так, злоупотребление должностными полномочиями заключается в использовании должностным лицом своих служебных полномочий, а превышение должностных полномочий — в совершении действий, явно выходящих за пределы его полномочий. В заключение отметим, что все рассмотренные практические и теоретические проблемы возникают в связи с недостаточно четкой и понятной позицией законодателя относительно понятия должностного лица и служебных преступлений в целом.

Литература:

1. Конституция Российской Федерации. Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 года с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020 года // Российская газета. 04.07.2020. № 144 (8198).
2. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 года № 63- ФЗ // Собрание Законодательства Российской Федерации. 17.06.1996. № 25. Ст. 2954.
3. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 09.07.2013 года № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» // Российская газета. –– 17.07.2013. № 154.
4. Андреева Л. А. Должностные преступления и коррупция // Электронный информационный журнал «Адвокат». Официальный сайт. — URL: https://cyberleninka.ru/article/n/dolzhnostnye-prestupleniya-i-korruptsiya (дата обращения: 20.05.2022 года).
5. Колосовская А. Ю. Ответственность за должностные преступления // Молодой ученый. — 2020. — № 19 (115). — С. 1310–1315.
6. Кадасемчук С. Д. Соотношение и разграничение понятий «должностное» и «служебное» // Уголовно-правовые и криминологические направления противодействия преступности. Материалы межрегиональной научно-практической конференции профессорско-преподавательского состава, аспирантов и студентов. Симферополь, 2021. С. 287–293. Семочкина В. В. О некоторых вопросах должностных преступлениях // Преступления против правосудия, совершаемые на досудебных стадиях судопроизводства. Сборник научных трудов Международной конференции. Москва, 2020. С. 161–164.
7. Карпова Е. О. Классификация должностных преступлений в современном российском законодательстве и их уголовно-правовой анализ // Электронный информационный журнал «КиберЛенинка». Официальный сайт. — URL: https://cyberleninka.ru/article/n/klassifikatsiya-dolzhnostnyh-prestupleniy-v-sovremennom-rossiyskom-zakonodatelstve-i-ih-ugolovno-pravovoy-anali/ (дата обращения: 26.05.2022 года).
8. Лаврова Е. Г. Особенности квалификации некоторых должностных преступлений // Современное состояние правоохранительной деятельности: проблемы организации, функционирования и перспективы развития. Сборник статей по итогам работы межведомственного, межрегионального круглого стола, 2021. С. 128–130.
9. Черепанова Н. В. Должностные преступления, совершаемые государственными и муниципальными должностными лицами // Государство. Политика. Социум: вызовы и стратегические приоритеты развития. Сборник трудов Международного симпозиума по устойчивому региональному и городскому управлению. Отв. за выпуск: Е. В. Попов, Р. А. Долженко, М. А. Ворошилова. Екатеринбург, 2021. С. 277–280.