В статье автор исследует проблемы и пробелы законодательства Российской Федерации в сфере виртуальной собственности. Автор считает, что в наше время эта проблема как никогда актуальна.
Ключевые слова: виртуальная собственность, онлайн-игры, правоотношения, внутриигровые отношения
С появлением виртуального пространства начали развиваться компьютерные технологии и сеть Интернет стала распространяться повсеместно, это привело к возможности одновременного взаимодействия в рамках единого пространства, созданного компьютерной программой, множества пользователей. Появление Интернета изменило современную реальность, появились новые платформы, не имеющие аналогов, к ним относятся многопользовательские онлайн-игры, социальные сети, электронные кошельки, электронная почта и т. д.
Наиболее распространенным было понимание отношений, возникающих по поводу игровой собственности, как квазивещных или собственно вещных, которое первоначально встречалось в публикациях зарубежных авторов. Такой подход предполагает, по сути, приравнивание нематериальных игровых артефактов, часто называемых «виртуальной собственностью», к материальным вещам, а пользователя — к владельцу вещей. В поддержку этого подхода указывается, что виртуальные игровые предметы похожи на предметы реального мира и обеспечивают доминирование персонажа (аватара) над ними; персонаж обладает теми же полномочиями по отношению к виртуальным предметам, что и реальный владелец аналогичных реальных предметов; игровые предметы имеют реальную ценность для пользователя, и часто реальную рыночную стоимость.
Между тем, принимая во внимание существующий в российском гражданском праве постулат о допустимости возникновения вещных прав только на материальные объекты (вещи), следует признать, что вещно-правовая концепция неприменима к отношениям, касающимся игровой собственности.
Понимание игрового имущества как объекта интеллектуальной собственности также довольно популярно, оправданное тем фактом, что каждая игровая собственность является частью кода компьютерной программы. При этом отмечается, что лицензионные (или пользовательские) соглашения, заключаемые с игроками, содержат указание на использование игровых предметов на условиях неисключительной лицензии.
Однако такой подход игнорирует тот факт, что часть кода компьютерной программы не может быть признана самостоятельным объектом интеллектуальной собственности. Многопользовательские онлайн-игры — это не компьютерные программы, а мультимедийные продукты, то есть сложные объекты, включающие в себя одновременно несколько охраняемых результатов интеллектуальной деятельности. Интеллектуальные права возникают на: (1) весь мультимедийный продукт в целом и (2) включенные в него независимые результаты интеллектуальной деятельности — компьютерную программу, базу данных, различные виды произведений, в том числе аудиовизуальных, и т. д. То есть эти права распространяются только на самостоятельные объекты прав, но не на их отдельные части (иное прямо установлено законом, как, например, в пункте 7 статьи 1259 Гражданского кодекса Российской Федерации для частей произведения, его названия и персонажей, когда они могут быть признанным самостоятельным результатом творческой работы).
Кроме того, важным моментом является то, что, присоединяясь к многопользовательской онлайн-игре, пользователи (игроки) не преследуют цели приобретения прав в отношении каких-либо объектов интеллектуальной собственности или их компонентов. Цель любого игрока — исключительно потребительская, предполагающая получение удовольствия от самой игры. Аналогичные цели преследуются при просмотре фильма, картин на выставке, чтении бумажных книг и т. д., что является чистым потреблением объектов интеллектуальной собственности, не требующим заключения лицензионного соглашения.
Исследовательские усилия сегодня должны быть направлены в первую очередь на определение круга отношений, возникающих в связи с онлайн-играми, и квалификацию этих отношений, что позволит нам определить подходящую модель правового регулирования в том или ином случае. Такие отношения включают в себя совершенно разные отношения по своей природе, среди которых мы можем упомянуть, в частности:
— договорные отношения, возникающие между правообладателем онлайн-игры (оператором онлайн-игры) и пользователем, регулируемые в первую очередь пользовательским (лицензионным) соглашением;
— внутриигровые отношения, в том числе касающиеся игровой собственности, регулируются внутриигровым законом об онлайн-играх;
— отношения, обычно рассматриваемые в контексте азартных игр относительно ящиков с добычей — виртуальных сундуков, при открытии которых игрок получает случайную награду;
— отношения между пользователями, возникающие в результате их общения в чате или на форуме онлайн-игры (контролируются оператором онлайн-игры, в отличие от других средств коммуникации, используемых пользователями вне игры);
— отношения между правообладателем онлайн-игры (оператором онлайн-игры) и пользователем в случае, если последний получает несправедливое преимущество из-за использования внешних программ и нестандартного оборудования;
— отношения между пользователем, оператором и нарушителем во время взлома учетной записи и кражи игрового имущества;
— отношения, возникающие между пользователем и третьими лицами при «продаже» учетной записи или игровой собственности на сторонних интернет-сайтах;
— отношения, касающиеся товаров с атрибутами онлайн-игры, «материализованных» игровых артефактов и т. д.;
— отношения, касающиеся интеллектуальной собственности и идентификаторов онлайн-игры (товарный знак, название игры и т. д.).
Очевидно, что связанность всех этих отношений с онлайн–игрой не дает никаких оснований устанавливать для них единое правовое регулирование — напротив, почти каждая из этих разновидностей требует независимого юридического сопровождения.
Более того, очевидно, что внутриигровые отношения с юридической точки зрения вообще трудно рассматривать как правовые отношения: здесь отношения состоят не непосредственно из пользователей онлайн-игры, а из контролируемых ими персонажей (аватаров), действия которых предопределены целью и сценарием игры, и регулируются только соответствующими внутриигровыми законами, но не законодательством, действующим в реальности. Следовательно, сделки, совершенные аватарами в рамках игры (внутриигровые) в отношении виртуальной собственности, не являются гражданско-правовыми сделками и не подразумевают возможности их оспаривания в «реальном» суде, а также использования других гражданско-правовых инструментов защиты. Аналогичное правило распространяется и на другие действия персонажей игры: например, внутриигровая кража артефактов одним аватаром у другого, если это разрешено правилами игры, не создает законных оснований для того, чтобы «жертва» обратилась за защитой в «настоящие» правоохранительные органы.
Вышесказанное говорит о том, что внутриигровые отношения, возникающие, по сути, между персонажами, являются именно теми отношениями, которые подпадают под положения статьи 1062 Гражданского кодекса, исключающие судебную защиту по искам граждан и юридических лиц, связанным с организацией игр или с участием в них.
В связи с этим следует отметить, что иногда публикации, посвященные применению нормы статьи 1062 Гражданского кодекса к требованиям многопользовательских онлайн-игр, содержат тезис о том, что онлайн-игры не относятся к кругу игр в их традиционном понимании. Трудно согласиться с этим аргументом: онлайн-игры, при всей их специфике, по-прежнему относятся к числу игр, существенной особенностью которых является элемент выигрыша, зависящий от действий пользователя. Однако следует иметь в виду, что эта существенная функция важна только для внутриигровых отношений и отношений по поводу лутбоксов, тогда как в других случаях она не имеет абсолютно никакого значения.
Регистрируясь и присоединяясь к онлайн-игре, пользователь вступает в договорные отношения с правообладателем/оператором игры, который обязуется предоставить пользователю доступ к функциональности своего информационного продукта в качестве. Имея это в виду, можно сказать, что здесь речь идет о предоставлении информационных услуг, при которых правообладатель игрового оператора является исполнителем по договору, а пользователь — заказчиком.
В рамках настоящего соглашения пользователь (заказчик) не только получает доступ к функционалу информационного продукта, но и принимает на себя обязательство соблюдать правила, определенные соглашением, обычно именуемым пользовательским или лицензионным соглашением. В то же время правообладатель/оператор игры имеет право контролировать выполнение пользователем упомянутых правил, то есть надлежащее исполнение договора пользователем.
Пользователь (заказчик) имеет право требовать от правообладателя/оператора игры надлежащего исполнения своих обязанностей, а в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения имеет право предъявить соответствующее требование. Аналогичным образом, правообладатель/оператор игры имеет право предъявлять требования к надлежащему выполнению пользователем договорных условий и применять санкции, установленные договором, исходя из того, что их необоснованное применение может быть признано судом нарушением договора. Другими словами, это будут вполне обычные претензии, вытекающие из договора на оказание услуг и подлежащие рассмотрению в суде, а также любые другие претензии, вытекающие из договорных отношений.
Следует отметить, что в деле, приведенном выше, суд прямо признал, что отношения между пользователем и оператором игры являются отношениями по предоставлению услуг. Такая квалификация отношений, возникающих между оператором игры и пользователем, представляется абсолютно правильной. Однако в итоге, как указано, суд счел применимым в данном случае положение пункта 1 статьи 1062 Гражданского кодекса, исключающее судебную защиту исков граждан и юридических лиц, связанных с организацией игр и пари или участием в них, что представляется по меньшей мере непоследовательный.
В развитие сказанного хотелось бы отметить, что неправильное направление судебной практики стало, по-видимому, результатом неверной формулировки нормы пункта 1 статьи 1062 Гражданского кодекса, буквальное толкование которой дает основание сделать вывод о том, что он устанавливает запрет на судебную защиту в случаях, когда требования связаны с организацией игр и заключением пари или участием в них. Как было показано, такие иски могут быть предъявлены и в рамках отношений, традиционно охраняемых законом (например, иски о защите прав интеллектуальной собственности), что дает повод говорить о необходимости текстуального изменения указанной статьи Кодекса. Введение такого длительного запрета на судебную защиту нарушает право на справедливое судебное разбирательство, гарантированное статьей 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (Рим, 4 ноября 1950 г.) и частью 1 статьи 46 Конституции Российской Федерации, которая устанавливает право каждый должен требовать судебной защиты и общего запрета на отказ в судебной защите.
Подводя итог, мы должны признать, что значительный спектр разнообразных отношений можно отнести к числу отношений, касающихся многопользовательских онлайн-игр, некоторые из которых были названы в работе. Вопросы виртуальной собственности значимы только для некоторых из них: они являются решающими — для отношений по внеигровой «продаже» аккаунта или игровой собственности и отношений по поводу лутбоксов; один из основных — для договорных отношений правообладателя / оператора онлайн-игры с пользователем и внутриигровые отношения. Более того, для каждого из этих типов отношений игровая собственность приобретает свой собственный контекст, который определяет ее различную правовую квалификацию. Это обстоятельство подтверждает заявленный тезис о необходимости правового исследования не самой виртуальной собственности, а совокупности отношений, связанных с массовыми многопользовательскими онлайн-играми, что в свою очередь будет способствовать формированию адекватной и единообразной правоприменительной практики.
Литература:
- Архипов В. В. Виртуальная собственность: системные правовые проблемы в контексте развития индустрии компьютерных игр // Закон. 2014. № 9.
- Бондарь, В. В. Виртуальное наследство. Эпоха всемирной сети / В. В. Бондарь. — Текст: непосредственный // Право: история, теория, практика: материалы I Междунар. науч. конф. (г. Санкт-Петербург, июль 2011 г.). — Санкт-Петербург: Реноме, 2011.
- Ворожевич А. С. Защита исключительных прав на патентоохраняемые объекты: монография. Москва: Статут, 2020. 179 с.
- Горохова О. Н. «Игровое имущество» как разновидность «виртуального имущества» // E-commerce и взаимосвязанные области (правовое регулирование): сб. статей / Рук. авт. кол. и отв. ред. д. ю. н. М. А. Рожкова. — М.: Статут, 2019. С. 378–392
- Ермакова Е. В., Поспелова Е. С. Проблемы защиты прав пользователей, приобретающих виртуальные объекты за реальные деньги в многопользовательских онлайн-играх // Электронный журнал «Экономика, государство, общество». 2014. № 4.
- Мартьянова Е. Ю. Договоры, опосредующие использование объектов онлайн-игр // Право цифровой экономики — 2020 (16): ежегодник-антология / Рук. и науч. ред. д. ю. н. М. А. Рожкова. — М.: Статут, 2020. С. 164–184.
