В статье автор исследует вопросы правовой природы соучастия в российском законодательстве и признания акцессорной теории соучастия.
Ключевые слова: соучастие, акцессорная природа соучастия, институт соучастия.
Институт соучастия, с момента его появления и до настоящего времени, считается одним из дискуссионных в доктрине уголовного права. Вопрос о правовой природе данного института является достаточно спорным. Теория уголовного права выделяет две концепции, которые обосновывают правовую природу соучастия в преступлении: акцессорная теория и теория самостоятельной, независимой от других соучастников ответственности.
Акцессорная теория соучастия была разработана представителями англосаксонского права еще в Средние века, свое дальнейшее развитие она получила в конце XVIII века во Франции. В то время уголовно-правовая оценка преступлений, совершенных соучастниками, полностью зависела от квалификации деяния, совершенного исполнителем. Акцессорная природа соучастия подразумевает под собой правило: accessorium sequitur prinsipale (второстепенное следует за главным) и основана на двух основных положениях:
1) соучастники не могут быть осуждены без осуждения и назначения наказания исполнителю;
2) квалификация действий, совершенных соучастниками, возможна только по той же статье, что и действия исполнителя.
Отсюда можно сделать вывод, что действия таких соучастников, как организатор, подстрекатель и пособник, расцениваются как дополнительные, к действиям исполнителя.
Характеризуя данный подход к природе соучастия, дореволюционные российские ученые именовали его не акцессорной теорией, а старейшим направлением или господствующей доктриной. В качестве основной черты рассматривалось наличие у соучастников общего умысла и общая договоренность на совершение преступления.
В юридической литературе большинство ученых рассуждают об акцессорности всего института соучастия, однако некоторые ученые, например Н. С. Таганцев, писали об акцессорности пособничества, а не соучастия в целом. В своей позиции, ученый сузил понятие «акцессорность». По его мнению, положения акцессорной природы могут применяться лишь в тех случаях, когда соучастниками началось осуществление преступного замысла, а говорить об ответственности пособника бессмысленно, если отсутствует деяние исполнителя [1].
В советский период акцессорная теория природы соучастия в преступлении отвергалась в основном по идеологическим причинам, признаваясь буржуазной теорией. Однако некоторые ученые, отвергая данную теорию, обосновывали свою позицию по существу. Одним из противников акцессорной теории, в советский период, являлся М. Д. Шаргородский. Он утверждал, что акцессорность означает установление ответственности не за содеянное соучастником лично, а за содеянное исполнителем, что предполагает объективное вменение и нарушение принципа индивидуальной ответственности [2].
Среди современных ученых сторонниками акцессорной теории можно назвать М. И. Ковалева и А. В. Наумова. Исследователи предлагают об акцессорности говорить применительно к подстрекательству, пособничеству и организаторской деятельности. Поскольку, согласно п. 5 ст. 34 Уголовного кодекса Российской Федерации в случае недоведения исполнителем преступления до конца по независящим от него обстоятельствам, остальные соучастники несут ответственность за приготовление или покушение на совершение преступления, как исполнитель. Время и место содеянного соучастниками будет определяться по времени и месту совершения деяния исполнителем. Отсюда Ю. А. Клименко утверждает, что акцессорную природу соучастия правильно применять к отдельным ролям соучастников преступления, а не ко всему институту соучастия в целом, и ввести в понятие «акцессорность вспомогательных ролей при соучастии в преступлении» [3].
Таким образом, можно сделать вывод, что часть норм института соучастия в преступлении обладают свойствами акцессорной теории.
Теория самостоятельной ответственности соучастников зародилась в континентальном праве конца XIX века. Сутью данной теории стало определение формы преступления для каждого из соучастников и их личной ответственности независимо от ответственности исполнителя. В качестве основания ответственности соучастника рассматривается лишь то деяние, которое было лично им с ссылками на нормы Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации.
В советский период большинство ученых признавали ответственность соучастника преступления только за те действия, которые он сам совершил, а не за действия исполнителя.
Современные исследователи правовой природы института соучастия также признают, что основанием ответственности соучастников являются преступные действия, совершенные лично ими, а не исполнителем преступления. Это следует из положения ч. 1 ст. 34 Уголовного кодекса Российской Федерации, которое прямо закрепляет, что «ответственность соучастников преступления определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления» [4].
Также, теория самостоятельной ответственности нашла свое отражение в ряде других норм института соучастия, например, согласно ст. 36 Уголовного кодекса Российской Федерации в случае эксцесса исполнителя, соучастники не несут ответственности за действия исполнителя, выходящие за пределы сговора.
В науке уголовного права, можно встретить позиции ученых, которые не придерживаются ни одной из названных теорий правовой природы соучастия и высказывают предложение о создании смешенной или же комбинированной теории ответственности соучастников.
Так, С. И. Познышев еще в начале XIX века высказал позицию о слабых сторонах обеих теорий. Акцессорная теория, по мнению автора, ограничивает понятия соучастия, не оставляя места для неосторожной вины, а теория самостоятельной ответственности соучастников преступления, наоборот, достаточно широко толкует соучастие в преступлении [5].
С. С. Аветисян утверждает, что различные системы права, провозгласив в качестве основной ту или иную теорию, фактически включают в нее элементы другой, поэтому на основании наиболее рациональных положений обеих теорий, необходимо создать смешанную.
А. Р. Салимгареева также предлагает считать правовую природу института соучастия смешанной, сочетающей в себе как акцессорные, так и самостоятельные положения ответственности соучастников преступления [6].
Двойственную позицию относительно природы соучастия занимает и законодатель, признавая, как самостоятельную природу оснований ответственности соучастников преступления, так и акцессорную природу. С одной стороны, закон ч. 1 ст. 34 Уголовного кодекса Российской Федерации закрепляет самостоятельную ответственность соучастников, которая «определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления»; ч. 1 ст. 67 Уголовного кодекса Российской Федерации «при назначении наказания за преступление, совершенное в соучастии, учитываются характер и степень фактического участия лица в его совершении, значение этого участия для достижения цели преступления, его влияние на характер и размер причиненного или возможного вреда» [4]. С другой стороны, согласно ч. 5 ст. 34 Уголовного кодекса Российской Федерации «в случае недоведения исполнителем преступления до конца по не зависящим от него обстоятельствам остальные соучастники несут уголовную ответственность за приготовление к преступлению или покушение на преступление», что закрепляет в уголовном законе принцип акцессорной теории. При недоведении исполнителем преступления до конца действия организатора, подстрекателя, пособника будут квалифицированы по ч. 1 или 3 ст.30, ч. 3,4,5 ст. 33 Уголовного кодекса Российской Федерации соответственно, и по соответствующей статье Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации.
Таким образом, можно сделать вывод, что вопрос о правовой природе института соучастия остается дискуссионным. Одни ученые придерживаются акцессорности в уголовном законодательстве, другие утверждают о самостоятельной ответственности соучастников преступления. Существует и третья точка зрения, которая заключается в необходимости создания «смешенной (комбинированной)» теории правовой природы соучастия. Утверждать, что правовой природе института соучастия присущи обе теории, позволяют соответствующие статьи Уголовного кодекса Российской Федерации, закрепляющие как принципы акцессорной концепции, так и принципы самостоятельной ответственности соучастников преступления.
Из всего этого можно сделать следующий вывод. Понятие соучастия формировалось на протяжении всей истории уголовного законодательства России. На каждом ее этапе, существовали различные точки зрения о юридической природе института соучастия. И на сегодняшний день юристы продолжают отстаивать различные позиции относительно понятия соучастия. Помимо разногласий в определении понятия и правовой природы соучастия, немало дискуссий ведется об отграничении института соучастия от иных форм совместной преступной деятельности. К таким формам относят: посредственное исполнение (причинение), неосторожное сопричинение, прикосновенность к преступлению. Главным отличием этих форм преступного сотрудничества от института соучастия является отсутствие одного или нескольких признаков соучастия. Именно поэтому, институт соучастия являлся, и будет являться одним из наиболее дискуссионных в уголовном праве.
Литература:
- Таганцев, Н. С. Русское уголовное право. // Юридическая Россия. URL: http://window.edu.ru/resource/307/42307/files/index.html (Дата обращения: 5.06.2022).
- Шаргородский, М. Д. Некоторые вопросы общего учения о соучастии // Избранные труды. — СПб., 2004. — С. 529.
- Клименко, Ю. А. О юридической природе соучастия в преступлении // Актуальные проблемы российского права. — № 4. — 2010. — С. 139.
- Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ // Российская газета. — 1996. — № 113.
- Познышем, С. И. Основные начала науки уголовного права. Общая часть уголовного права. — М.: Юристъ, 2000. — С. 376.
- Салимгареева, А. Р. Проблемы установления в российском уголовном праве юридической природы соучастия в преступлении // Юридическая наука и правоохранительная практика. — 2018. — № 2 (44). — С. 67–68.
