Проблемы реализации частного интереса потерпевшего в уголовном судопроизводстве



Автором статьи определяется частный интерес потерпевшего через разделение уголовно-процессуальных функций. Установлено, что потерпевший в сфере уголовного судопроизводства реализует частный интерес по защите имущественных или иных законны интересов, нарушенных преступлением. Автором установлена тенденция, имеющая исторические корни, в соответствии с которой интересы лица, в отношении которого осуществляется уголовное преследование, защищаются в большей степени, так как уголовно-процессуальное законодательство в большей степени направлено на защиту лица от незаконного уголовного преследования. Позиция защиты частных интересов потерпевшего уголовно-процессуальным законом в большей степени пассивна, что в значительной степени дестабилизирует баланс интересов потерпевшего и обвиняемого (подозреваемого). В связи с этим, в научной литературе уже не первое десятилетие обсуждается вопрос о необходимости расширения прав потерпевшего и работе над реально действующим механизмом защите его прав как элементе назначения уголовного судопроизводства.

Ключевые слова: уголовное судопроизводство, потерпевший, права потерпевшего, права подозреваемого, обвиняемого, право на защиту.

В уголовном процессе процессуальная деятельность представлена в виде системы функций. Основанием разделения функций являются цели, посредством выдвижения которых задается каждое из направлений деятельности. В уголовном процессе основными целями участия потерпевшего являются, во-первых, удовлетворение своего уголовно-правового интереса, во-вторых, удовлетворение гражданско-правовых притязаний. Из этого следует, что потерпевший в уголовном судопроизводстве защищает свои частноправовые и гражданско-правовые интересы, нарушенные преступлением. Важно подчеркнуть, что эти интересы не просто признаны законодателем, но и являются самостоятельными, на что указывает предусмотренная Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации (далее — УПК РФ) возможность участия в уголовном деле физического или юридического лица в случае причинения им ущерба преступлением в качестве потерпевшего (или частного обвинителя) либо (и) гражданского истца [1, С. 119].

Потерпевший как участник уголовного судопроизводства является важной процессуальной фигурой. Его правовой статус берет начало в конституционных положениях. Так, Конституция Российской Федерации (далее — Конституция РФ), делая акцент на необходимости соблюдения прав лиц, которым причинен вред противоправным деянием, также устанавливает права и гарантии потерпевшего на доступ к правосудию. Свое дальнейшее развитие правовой статус потерпевшего получает в нормах уголовно-процессуального законодательства.

Следует отметить следующий факт: исторически сложилось, что регламентированию и защите прав подозреваемого, обвиняемого и подсудимого УПК РФ уделяет большее внимание, чем потерпевшему. Данная тенденция исторически обоснована в большей степени направленностью российского уголовного судопроизводства на защиту личности от неправомерного и необоснованного обвинения и уголовного преследования. Исследователи так же отмечают, что в уголовно-процессуальный закон неоднократно вносились изменения, выравнивающие процессуальное положение потерпевшего и обвиняемого, но существенных успехов в данной сфере законодатель так и не достиг [2, С. 3–4].

Вместе с тем, сложившаяся ситуация негативным образом влияет на защиту прав потерпевшего как стороны, пострадавшей от неправомерных действий виновного. Ряд авторов отмечает, что права потерпевшего во многих случаях не восстанавливаются [3, С. 27].

В целом, многими учеными отмечается дисбаланс в реализации конституционных прав потерпевшего и обвиняемого в уголовном судопроизводстве — права потерпевшего оказались в значительном степени урезаны.

Так, Д. С. Шаров выражает сожаление о том, что проводимая в настоящее время реформа в сфере уголовного судопроизводства, а также действующий УПК РФ в большей степени направлены на защиту прав лиц, в отношении которых ведется уголовное преследование и реализуется процесс привлечения к уголовной ответственности, потерпевший не в такой степени защищается уголовно-процессуальным законом. Ученый верно подчеркивает, что «… в рамках традиционного подхода к проблеме защиты прав человека в уголовном процессе, в центре внимания всегда и неизменно оказывались интересы лица, обвиняемого в совершении преступления» [4, С. 411].

Кроме того, многочисленные исследователи отмечают пассивность потерпевшего как участника уголовного дела [5, С. 103]. В связи с этим, в научной литературе уже не первое десятилетие обсуждается вопрос о необходимости расширения прав потерпевшего и работе над реально действующим механизмом защите его прав как элементе назначения уголовного судопроизводства.

С. В. Юношев приходит к категоричному выводу о том, что современный уголовно-процессуальный закон не содержит эффективного механизма реализации конституционных прав потерпевшего» [6, С. 304].

Схожей позиции придерживается федеральный судья А. А. Волков, который, оценивая практическую деятельность правоохранительных органов по реализации конституционных прав потерпевшего в уголовном судопроизводстве говорит о том, что потерпевший, несмотря на самостоятельность процессуального статуса, фактически зависит от позиции следователя и прокурора как представителей стороны обвинения. Кроме того, ошибочно полагать, что обвинение полностью находится на стороне потерпевшего. Перекос в реализации конституционных прав потерпевшего А. А. Волков видит так же в отсутствии права потерпевшего на защиту. Подводя итог исследованию, А. А. Волков полагает ограниченной позицию законодателя, защищающего лишь права преступника [7, С. 26].

С И. Винокуров также подчеркивает противоречивость уголовной политики: с одной стороны, постоянно совершенствуются нормы о защите прав подозреваемых и обвиняемых, но с другой стороны, из года в год высоким остается число нераскрытых преступлений, по которым не реализованы права потерпевшего на защиту, правосудие и возмещение ущерба [8, С. 55].

Указанная ситуация получила отражение и в Докладах Уполномоченного по правам человека, в которых отмечается, что в государстве отсутствует полноценная и эффективная защита прав потерпевшего, и государство сосредоточено в большей степени на защите конституционных прав подозреваемых и обвиняемых. Открытым остается вопрос и о компенсации потерпевшим материального и, тем более, морального вреда [9].

С. И. Винокуров отмечает, что обобщение, анализ и оценка юридической практики, сложившейся в современной российской действительности, дают основание для тревожной констатации наличия существенных деформаций и диспропорций в обеспечении прав граждан в ходе разрешения разнообразных социальных криминальных конфликтов. При этом под социальными криминальными конфликтами он понимает запрещенные законом, наказуемые деяния, причиняющие (способные причинить) указанный в нормах права вред потерпевшему [8, С. 55]. Указанная диспропорция ведет к нарушению базовых, конституционных прав личности, а не только к нарушению процессуальных прав потерпевшего. Исследователь так же негативно оценивает ситуацию, когда изначально к показаниям потерпевшего органы предварительного следствия относятся не только критически, но еще и подозрительно, разъясняя потерпевшему о наличии уголовной ответственности за заведомо ложный донос или дачу заведомо ложных показаний. Это может привести к такой ситуации, когда потерпевшего станет возможным обвинить в заявленном преступлении, если состав или событие преступления останутся недоказанными в силу халатного отношения правоохранительных органов, либо их недостаточной квалификации [8, С. 55].

Поэтому утверждается, что процессуальные гарантии должны действовать в отношении того, кто предстал перед следствием и судом. В этом состоит социальное назначение уголовного процесса, и в этом же выражается подлинная защита интересов потерпевшего, который не получит удовлетворения от того, что будет наказан не действительный, а лишь вероятный преступник [10, С. 347].

При этом, при всем предвзятом отношении к потерпевшему и предупреждению его об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний, заведомо ложный донос и ложные показания, обвиняемый (подозреваемый) об уголовной ответственности за данные действия не предупреждается и ответственность не несет, так как это расценивается в качестве способа защиты, не запрещенным законом. Кроме того, в силу ст. 51 Конституции РФ, подозреваемый (обвиняемый) вправе отказаться от дачи показаний.

Дисбаланс в процессуальном положении и возможностях защиты своих частных интересов между потерпевшим и обвиняемый просматривается так же в установлении для подозреваемого (обвиняемого) права на защиту, которую может реализовать профессиональный защитник — адвокат, тогда как для потерпевшего если и предусмотрена возможность обращения за бесплатной юридической консультацией, но во-первых, данное право существенно ограничено, во-вторых, даже в случае получения юридической консультации, потерпевший все же не становится объектом профессиональной защиты. Предполагается, что такой дисбаланс возникает вследствие следующих причин: априори уголовно-процессуальный закон защищает интересы лица, в отношении которого осуществляется уголовное преследование от незаконного обвинения; интересы же потерпевшего защищаются стороной обвинения, что дает ему существенное преимущество при защите частного интереса. Но последняя точка зрения ошибочна, так как реализация прав потерпевшего является лишь одной из целей уголовного судопроизводства в рамках защиты прав и законных интересов граждан, а официальная позиция лица, ведущего расследования, может существенным образом отличаться от позиции самого потерпевшего.

Кроме того, следует согласиться с точкой зрения М. А. Новикова о том, что «потерпевший как процессуальная фигура современного уголовного процесса наделяется довольно объёмными, но недостаточными возможностями для защиты своих интересов. Стоит отметить, что выбор способа реализации прав напрямую зависит от преследуемой им цели: возмещение вреда, причинённого преступлением; процессуальная защита своих прав при расследовании, рассмотрении и разрешении по существу уголовного дела; получение компенсации за причинённый ему вред; всестороннее выяснение обстоятельств уголовного дела и назначение наказания виновному лицу» [11, С. 261].

В связи с этим, реализация прав потерпевшего в уголовном судопроизводстве имеет определенную специфику и затруднена в ряде моментов. На наш взгляд, для полноценной реализации конституционных прав потерпевшего в уголовном судопроизводстве должно произойти «выравнивание» процессуального механизма реализации конституционных прав потерпевшего и обвиняемого, в частности, это касается установления права на защиту, которое в предусмотренных законом случаях должно осуществляться за счет средств федерального бюджета и для потерпевшего носить бесплатный характер. Необходимо так же совершенствовать механизм возмещения ущерба потерпевшему за счет обвиняемого, так как в настоящее время уровень возмещения ущерба потерпевшим в уголовном судопроизводстве остается крайне невысоким, в результате принцип справедливости, а также цель уголовного судопроизводства остается нереализованной.

Литература:

1. Титова К. А. Процессуальные функции и гарантии прав потерпевшего в уголовном судопроизводстве // Уголовное производство: процессуальная теория и криминалистическая практика: материалы VII Международной научно-практической конференции / отв. ред. М. А. Михайлов, Т. В. Омельченко. Симферополь, 2019. С. 119–122.
2. Крайнова О. А. Участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве в России: доктрина, законодательная техника и правоприменение: автореф. дис.... канд. юрид. наук. Нижний Новгород, 2018. 29 с.
3. Матейкович М. С. Реализация конституционных норм и защита прав человека в отечественном уголовном судопроизводстве // Журнал российского права. 2018. № 5 (257). С. 26–35.
4. Шаров Д. В. Защита законных интересов потерпевшего как основная цель стороны обвинения в уголовном судопроизводстве // Современное уголовно-процессуальное право России: уроки истории и проблемы дальнейшего реформирования: сборник материалов Международной конференции к 60-летию В. В. Николюка. Орел, 2016. С. 410–413.
5. Евлоев Р. М., Сагова Д. Д. Защита прав и законных интересов лиц, потерпевших от преступлений в сфере уголовного судопроизводства // Современная наука: теоретический и практический взгляд Материалы IV Международной научно-практической конференции. Москва: НОУ «Вектор науки». 2016. С. 104–107.
6. Юношев С. В. Потерпевший и его представитель в уголовном процессе развитых зарубежных стран // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2017. № 4 (33). С. 302–309.
7. Волков А. А. Отдельные проблемы реализации прав потерпевшего в уголовном судопроизводстве на современном этапе // Перспективы развития уголовно-процессуального права и криминалистики: материалы 2-й международной научно-практической конференции. Москва, 11–12 апреля 2012 г. Москва: Юриспруденция, 2012. С. 24–27.
8. Винокуров С. И. Уголовная политика и права потерпевшего в свете Конституции Российской Федерации: от деклараций к справедливости // Российская юстиция. 2014. № 3. С. 54–57.
9. Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2020 год [Электронный ресурс] // https://ombudsmanrf.org/content/doclad2020 (дата обращения: 05.12.2021).
10. Права человека: учебник / отв. ред. Е. А. Лукашева . Москва: Норма, 2019. 532 с.
11. Новиков М. А. Потерпевший в уголовном судопроизводстве // История, теория, практика российского права. 2019. № 12. С. 260–266.