В статье раскрывается влияние дарообмена на социальный статус человека через анализ антропологических и экономических практик.
Ключевые слова: дарообмен, реципрокность, статус, демонстративное расточительство, институт, общество.
Целью этой статьи является рассмотрение влияния экономических институтов на социальный статус человека. В качестве объекта анализа был выбран дарообмен. Он предлагает исследователю множество характерных и четко описанных примеров. Также знания о дарообмене включают исследования как антропологов, так и экономистов, что помогает выявить взаимосвязь между экономикой и личностью. Дарообмен — один из ключевых экономических институтов для повышения статуса человека в обществе и накопления социального капитала. Чтобы продемонстрировать это, мы сначала рассмотрим влияние дарообмена в архаических обществах на примере таких известных случаев реципрокности[1], как круг Кула, потлач, древнескандинавский возмездный дар, а затем свяжем антропологический материал с жизнью нашего современного общества. Для оценки дарообмена я буду использовать функциональный подход, т. е. оценивать его через призму значения для участников и сообщества в целом.
Для начала будет целесообразно привести определение дарообмена. Итак, институт дарообмена — это такой социо-экономический институт, при котором каждая полученная в дар вещь должна быть возмещена предметом эквивалентной или большей ценности и обязательства по отдариванию известны и приняты всеми участниками данного института [7, c. 17]. Одним из наиболее подробно описанных случаев дарообмена является круг кула. В начале XX века британский антрополог Бронислав Малиновский представил его в книге «Аргонавты западной части Тихого океана». На основании описания Малиновского кругу кула можно дать такое определение: кула –это обмен между сообществами, населяющими острова близ Новой Гвинеи, суть которого заключается в обмене двух определенных видов товаров в противоположных направлениях. Детали кула регулируются совокупностью традиционных правил, сопровождаются магическими обрядами и публичными церемониями [4, c. 98]. Об интересующем нас аспекте дарообмена, касающегося статуса, Малиновский пишет следующее: «Простой член племени на Тробрианах будет иметь только несколько партнеров, тогда как у вождя их могут быть сотни. Нет никакого специального социального механизма, который ограничивал бы участие одних и расширял бы его для других, хотя каждому должно быть и так ясно, какое именно число партнеров позволено ему иметь в соответствии с его рангом и положением. Кроме того, ориентиром ему всегда будет служить пример его непосредственных предков. В других племенах, где различие в ранге не столь очевидно, старый человек с положением или староста деревни также будут иметь по несколько сот партнеров, тогда как человек низкого социального положения — всего несколько [4, c. 106]». Мы видим, что в случае кула дарообмен служит способом демаркации общества: статус человека в племени определяется количеством его партнёров по кула. Реципрокность так же определяет невозможность социальной мобильности в обществе: человек не может увеличить количество своих партнёров для обмена в попытке повысить статус. Кула поддерживает стабильность общества, не даёт подвергнуть сомнению авторитет вождя.
Однако далеко не во всех случаях дарообмен обеспечивает такую общественную стабильность, как в кула. Следующим мы рассмотрим потлач, в котором авторитет вождя напрямую зависит от успешности его участия в дарообмене. Дать определение потлачу нам помогут работы двух известных антропологов — Франца Боаса и Марселя Мосса [5, 8]. Итак, потлач — это форма демонстративного обмена дарами, происходящая во время большого праздника. Чаще всего люди собирались в «длинном доме», где на всеобщее обозрение были выставлены еда, украшения, предметы быта. Во время потлача данные предметы дарили или уничтожали. Обязанность достойно возмещать дары носила императивный характер. Потлач является классическим примером действия статусного основания обязательств к реципрокности. Марсель Мосс в своём «Очерке о даре» пишет: «Вождь должен устраивать потлач за себя, своего сына, зятя или дочь, за своих умерших. Он сохраняет свой ранг в племени и в деревне, даже в собственной семье, он поддерживает свой ранг среди вождей в национальном и международном масштабе, только если доказывает, что духи и богатство постоянно посещают его и ему благоприятствуют, что богатство это обладает им, а он обладает богатством, и доказать наличие этого богатства он может, лишь тратя его и распределяя, унижая других, помещая их в тени своего имени. Знатный квакиютль и хайда обладают понятием о «лице»: на северо-западе Америки потерять престиж — значит одновременно потерять душу <…> все это делается, по крайней мере среди знати, — из страха нарушить этикет и потерять свой ранг [5, c. 22]». Мы наблюдаем, как даритель стремится получить власть и увеличить свой статус. Потлач — это инструмент для повышения авторитета вождя как внутри своего племени, так и за его пределами, у соседних племён. Дары для потлача собирались всем племенем в течение нескольких лет. Вождь представлял всё племя, и в случае успеха увеличивал статус племени среди других племён. Поражение же в потлаче означало слабость вождя, а значит и слабость его племени. Естественно, остальные члены сообщества не желали чувствовать себя униженными по отношению к соседям. Наступала необходимость перемен, что приводило к появлению нового вождя. Дарообмен способствовал закреплению высокого статуса за удачливыми и щедрыми людьми. Причем следует отметить, что вождь часто был одним из самых бедных с имущественной точки зрения людей в племени именно потому, что ему нужно было часто проявлять щедрость для сохранения своего статуса [2, c.86].
Последним антропологическим материалом, который мы рассмотрим в рамках данной статьи, является древнескандинавский возмездный дар. Под ним я подразумеваю институт реципрокности, сложившийся на территории Древней Скандинавии (преимущественно в дофеодальной и раннефеодальной Норвегии) в VIII–XII веках. Принципиальное отличие этого примера заключается в том, что в отличие от кула и потлача, которые были описаны антропологами, информация о древнескандинавском возмездном даре сохранилась непосредственно в источниках того времени, а именно в судебниках Гулатинга и Фростатинга. Чтобы продолжить рассматривать связь реципрокности со статусом человека, я обращусь к работам советского историка-медиевиста Арона Гуревича, в которых он подробно описал жизнь и обычаи древних скандинавов. В частности, рассмотрим феномен вергельда[2]. Гуревич пишет: «наиболее знатные лица платили самые высокие возмещения… знатный, настаивая на том, чтобы уплатить максимальное возмещение, тем самым подтверждал свое благородство [3, c. 113]». Завышая вергельд, человек стремился поднять собственный статус и статус всего своего рода. Этот случай уникален, потому что он давал человеку возможность улучшить не только своё положение в обществе, а соответственно и положение своих потомков, но и повысить статус своих предков. Это связано с тем, что в древненорвежском обществе существовало слияние индивида и его рода, социальная и экономическая жизнь велась от имени семьи [3, c. 279]. Это легко увидеть на примере одаля — родовой земельной собственности, которая не могла быть отчуждена без согласия всех родственников. Гуревич пишет: «Одаль — центр мировоззренческих категорий [3, c. 336]», показывая важность одаля не просто как собственности, но как типа экономических отношений, характерных для древнескандинавского общества. В таком обществе, где право собственности было весьма ограничено, дарение чего-либо ценного считалось демонстрацией исключительного богатства и высокого статуса дарителя. Человек получал ещё один совершенно новый статус самостоятельной хозяйственной единицы. Такой даритель противопоставлялся коллективным собственникам, так как он являлся единоличным владельцем имущества [7].
Механизмы социально-экономического взаимодействия, наблюдаемые в архаических обществах и проанализированные мною выше, применимы и к современной рыночной экономике. Чтобы увидеть эту связь, необходимо обратиться к Торстейну Веблену и его книге «Теория праздного класса». Веблен вводит понятия демонстративного потребления как форму расточительства денег и демонстративной праздности как форму расточительства времени [1, c. 121]. Современные исследователи экономической антропологии позволяют нам связать понятия реципрокности и демонстративного потребления. Например, Татьяна Шишкина пишет: «Институт дарообмена может быть рассмотрен как форма демонстративного расточительства. Несмотря на то, что существует ряд отличий между этими стратегиями поведения, обе строятся на действии схожих механизмов формирования ценности — через символические и социальные платежи [6, c. 72]». Увеличение статуса и является важнейшим социальным платежом. Однако следует заметить, что члены сообщества обязательно должны быть осведомлены об исключительной ценности предмета демонстративного расточительства. Т. Шишкина приводит такой пример: «Так, социальная полезность, связанная с демаркацией социального статуса, будет достигнута при покупке часов Rolex только при условии, что группа или подгруппа лиц, в которой актор пытается детерминировать свой социальный ранг, в принципе способна отличить часы Rolex, например, от часов Swatch. В противном случае, если окружающие, через которых и происходит акт потребления демонстративной полезности, не способны дешифровать поступающий через символы сигнал, престижное потребление не достигает своей цели [6, c. 72]». После того, как мы обосновали связанность дарообмена и демонстративного потребления, становится ясно, что эти процессы определяют социальный статус и сегодня. Дорогие машины, огромные яхты, недвижимость в разных элитных местах планеты — люди привыкли демонстрировать своё денежное превосходство и свой высокий статус. Однако не следует забывать об ещё одном важном способе демонстрации высокого социального положения — благотворительности. Билл Гейтс, Анджелина Джоли, Чулпан Хаматова, Серена Уильямс и многие другие известные люди участвуют в различных её видах. Благотворительность тоже следует считать видом реципрокности. Взамен материальной помощи благотворитель получает социальные платежи, тем самым укрепляя и увеличивая своё положение в обществе. Недаром многие религиозные традиции настаивают на анонимности благотворительности [2, c. 83]. В таком случае её получатель не остаётся ни перед кем в долгу, а благотворитель не получает статуса благодетеля.
После многочисленных примеров, приведенных мною выше, можно составить некую суть взаимосвязи дарообмена и статуса. Когда человек получает подарок, его статус снижается — он в долгу, он чувствует себя облагодетельсвованным кем-то. Даритель же, наоборот, представляется успешным, ведь у него достаточно средств, чтобы прожить самому и дарить подарки другим. Такое положение дел сохраняется до тех пор, пока получатель подарка не подарит что-нибудь столь же ценное взамен. Если же человек не в состоянии этого сделать, то устанавливается иерархия, в которой даритель неизбежно будет выше получателя. Подкрепив эту гипотезу примерами из архаических обществ и работами современных исследователей, можно с уверенностью говорить о дарообмене как об институте, влияющем на социальный статус индивида.
Литература:
- Веблен Т. Теория праздного класса. М.: Либроком, 2011.
- Гребер Д. Долг: первые 5000 лет истории. М.: Ад Маргинем Пресс, 2015.
- Гуревич А. Избранные труды. Норвежское общество. М., Традиция, 2009.
- Малиновский Б. Аргонавты западной части Тихого океана. М.: РОССПЭН, 2004
- Мосс М. Общества. Обмен. Личность.. М.: «Восточная литература» Ран, 1996.
- Шишкина Т. Демонстративное расточительство и эвристика репрезентативности // JOURNAL OF INSTITUTIONAL STUDIES. 2017. № 4.
- Шишкина Т. Институт дарообмена и демонстративное потребление как экономические категории и практики: дис.... канд. экон. наук: 08.00.01. Спб., 2019.
- Boas F. 12th Report on the North-Western Tribes of Canada. — B. A. Adv. Sc., 1898.
[1] Под реципрокностью здесь и далее подразумевается англоязычный термин reciprocity, означающий нерыночный обмен товарами, в результате которого ожидается возврат равного по стоимости эквивалента.
[2] Вергельд – денежная компенсация за убийство свободного человека.
