В условиях трансформационных процессов этнографические исследования коренных малочисленных народов Севера приобретают новые качества, в первую очередь это связано с тем, что у самих этносов появился интерес к собственной истории и культуре. В гуманитарных науках повышается актуальность и интерес к исследованию культурного наследия коренных малочисленных народов Севера, вопросам сохранения и трансформации этнокультурных традиций, хранящих положительный исторический опыт.
Традиционная духовная культура эвенов остается малоизученной темой, особенно это относится к обрядовой культуре, религиозным воззрениям и представлениям. Именно поэтому существенное значение для попытки реконструкции данной проблемы имеют собранные нами полевые материалы. На основе собранных данных рассматриваются вопросы сохранения и трансформации культурных традиций исследуемого этноса на современном этапе развития российского общества. В результате социально-экономических, историко-культурных процессов у народов Севера, в том числе эвенов, в настоящее время в их духовной культуре наблюдается сохранность не всех этнических традиций, тем не менее, обрядовая культура эвенов, связанная с их традиционным мировоззрением, является наиболее устойчивым элементом культуры данного этноса. В связи с этим интерес представляет погребальная обрядность эвенов, которая в ходе сложных этнокультурных процессов претерпела существенные изменения, тем не менее, именно в ней больше прослеживается сохранность традиционных элементов.
Как указывают исследователи, погребальные обряды эвенов были довольно сложными, возможно, они сохранялись со времени существования у данных этносов древнейшего погребального культа [1, с. 142]. Важно отметить, что похороны эвенов по христианскому обычаю непременно сочетались и сочетаются в наши дни с элементами традиционной погребальной обрядности. Особенно это ярко прослеживается в группе эвенов, где продолжают сохраняться традиционная система хозяйства и родной язык. Например, эвены-ламунхинцы (группа эвенов, проживающая в Кобяйском улусе, пос. Себян-Кюель Якутии) «в силу компактности расселения и отдаленности места проживания наиболее полно сохранили этническую культуру и родной язык, продолжают сохранять свое традиционное занятие – охоту и оленеводство, традиционные способы ведения оленеводческого хозяйства, которые являются основой сохранения этнической культуры» [2, с. 165].
Следует отметить, что эвены проживают в контактных зонах с различными этническими культурами. Под их влиянием традиционная культура эвенов Якутии претерпела существенную трансформацию, что привело к утрате многих элементов их культуры и формированию ее локальных вариантов.
В этом плане большой интерес представляет Аллаиховский улус Якутии, в котором проживают несколько представителей коренных малочисленных народов Севера: эвены, юкагиры, чукчи, коренное русское население – русскоустьинцы, а также северная группа якутов.
Эти этнические группы проживали длительное время в суровых природно-климатических условиях и благодаря этому выработали традиции толерантности [5, с. 12]. В наше время обитатели Аллаихи жили и продолжают жить по традициям северного края, где толерантность, является основной чертой их культурного наследия. Фундаментом таких традиций является духовная культура, где взаимоуважение и взаимопомощь стали неписанным законом для всех жителей тундры [Там же, с. 15].
Эвены Аллаиховского улуса, их называют нижнеиндигирскими, а также тундренными эвенами – потомки кочевых оленеводов и охотников, охватывавших большой радиус кочевок в бассейнах рек Колымы и Индигирки. Природно-климатические, конкретно-исторические факторы и географическая изолированность от других народов наложили отпечаток на мировоззрение, на их культуру в целом. Это находит отражение в традициях и обычаях северного народа, благодаря которым они выжили в суровом краю [4, с. 44].
Погребальная обрядность эвенов, которая в целом эволюционировала в сторону христианских норм и обычаев, сохраняет до сих пор архаические черты.
По представлениям эвенов, хоронить человека обязательно нужно было в специально изготовленной для этого нарядной одежде. В противном случае, как считалось, покойного не примут его умершие предки в загробном мире. Погребальной одежде эвены придавали большое значение.
По сообщениям У.Г. Поповой, погребальная одежда эвенов называлась «бусэк», которую старые люди готовили заранее, а если умирал ребенок или молодой человек, то сразу же приступали к его изготовлению [10, с. 191]. В работе В.А. Туголукова отмечено, что похоронную одежду эвены из пос. Оётунг (Аллаиховский улус) называют бухук. Туголуков отмечает, что данное слово имеет отношение к общетунгусскому буга, означающему «небо», «вселенную» и «загробный мир» [11, с. 175].
В прошлом у эвенов погребальную одежду старики готовили заранее и в наши дни этот обычай наблюдается у некоторых групп эвенов Якутии. По словам наших информантов, стариков обязательно старались хоронить в их заранее подготовленной погребальной одежде до недавнего времени. Последние же свою погребальную одежду шили, готовили заранее в очень большой тайне. По сведениям наших информантов, они никому не рассказывали об этом, не показывали, не одалживали свою погребальную одежду, даже на выставках национальной одежды отказывались представлять, показывать такую одежду. Погребальная одежда эвенами готовилась, шилась в течение долгого времени очень старательно, обдумывая и взвешивая ими каждую деталь. В случае смерти ребенка или молодого человека немедленно приступали к шитью их погребальной одежды. По сведениям наших информантов, обычай одевать покойников в специальную похоронную одежду у эвенов соблюдалась до 1980-х гг. [9].
В настоящее время специальную погребальную одежду имеют немногие старики. Они ее действительно запасают заранее. Чаще всего в качестве погребальной одежды используют обычный национальный костюм, который имеют многие эвены. Если традиционной одежды не оказывается, родственники или соседи стараются дополнить последний наряд умершего каким-нибудь элементом традиционного костюма – торбасами, нагрудником и т.п. [7, с. 115-116].
Погребальную одежду эвены шили из лучших оленьих шкур весьма тщательно. По сообщениям нашего информанта, у тундренных эвенов погребальная одежда богато орнаментировалась и шилась обязательно из шкуры дикого оленя. Эта шкура подвергалась обработке для защиты от воздействия окружающей среды (например, от различных личинок насекомых), чтобы он долго сохранял свой вид [9].
По материалам У.Г. Поповой, всю одежду, как полагалось «портили»: в пятках обуви прорезали отверстия, все завязки, кисти и бахрому на одежде срезали. Считалось, что это «облегчает» хэнян – тени мертвого человека идти в буни – в «мир мертвых», т.к. не срезанная бахрома может по пути в тот мир привлечь злых духов и они, цепляясь за нее, могут увести его «тень» на свою сторону, превратить в такого же, как они сами, злого демона и он, «забыв», что был человеком, станет всячески «вредить» оставшимся в живых родным и сородичам [10, с. 192].
Порча погребальной одежды совершалась эвенами и другими народами Севера повсеместно и объясняется ими по-разному.
По данным В.А. Туголукова, считалось, что «дырки на одежде и посуде, оставляемой для покойного, нужны для того, чтобы душа живого человека, которого он захочет увести за собой, могла выйти (уйти) через эти отверстия. Если вещи у покойника целые, то человек, уводимый им, не сумеет уйти, запутается» [11, с. 169].
Однако, у миолонских и гижигинских эвенов погребальная одежда и те предметы, которые укладывались в гроб, обязательно должны были быть целыми и исправными. В других территориальных группах, наоборот, погребальный костюм и предметы портили. Так, колымские эвены прорезали отверстия в пятках обуви, обязательно делали дыру в одежде момские и аллаиховские эвены. Считалось, что в мире мертвых разрезанная одежда и сломанные предметы превратятся в исправные. Общераспространенным был обычай срезать на одежде умершего бахрому, различные завязки, кисти, поскольку по дороге умершего в нижний мир они могли привлечь к себе злых духов [7, с. 116]. Об этом подтвердили и наши информанты: обычай порчи погребальной одежды у них соблюдался в том, что они делали дырочки в одежде [9].
Обычай одевания покойника в похоронном обряде эвенов происходит таким образом: «перед одеванием просят его, чтобы он оделся нормально и он не затруднял их своим “капризным” одеванием. После одевания завязывали покойника в трех местах, чтобы он закоченел, сохраняя позу человека. Эти завязки перед опусканием гроба в могилу обрезали ножом близкие родственники умершего» [3, с. 307]. Одеванию покойника у эвенов придавалось немалое значение. Так, по словам нашего информанта, ее бабушка все время рассказывала, учила, как они должны при ее смерти одеть в нее погребальную одежду [9].
Умершего человека укладывают в могилу лицом на восход. Обязательно снабжают покойного всем необходимым во время пути в загробный мир (Буни), в том числе и едой. При этом вещи покойного специально приводятся в негодность [8; 9]. «По представлениям эвенов считалось, что в мир мертвых – Буни – все должно быть наоборот, чем в среднем мире. И эти вещи должны послужить ему в том месте, когда душа умершего улетает в потусторонний мир» [1, с. 142].
Во время похорон и поминок эвены, по словам наших информантов, старались не плакать, запрещалось громко говорить, реветь, причитать. Это объяснялось следующим: душа умершего человека в загробном мире не найдет своей дороги, т.е. не дойдет до «надлежащего» места и из-за этого может возвратиться в мир живых; «покойному во время пути на тот свет будет сложно», «дорога будет сложной», «дорога будет ледяной», «по дороге воспрепятствует вода» и т.д. [8; 9]. Даже оповещение соседей и родственников о смерти человека ни раньше, ни теперь не проводится «открытым текстом». Для этого пользуются определенной системой знаков, несущих информацию о смерти. Так, человек, посланный сообщить о смерти соседям, долго не заходит в жилище; зайдя, молчит, молча курит. Этого вполне достаточно, чтобы понять, что произошло. Другой аналогичный знак состоит в том, что перед жилищем, в котором умер человек, усаживается старик и долго молча курит [7, с. 117].
Следует важно подчеркнуть, что в представлениях многих народов, в том числе у эвенов, после смерти душа человека проходит тяжелый путь, который длится у разных народов от 3 дней до 3 лет до места назначения и с этими представлениями живые заботятся о том, чтобы снабдить покойного всеми необходимыми предметами, как имуществом, так и средством передвижения. Обязательной традицией в погребальной обрядности эвенов Якутии является ритуальное забивание оленя, принадлежавшего хозяину или хозяйке. Этот обряд до сих пор имеет место среди эвенов Якутии. Например, ламунхинские эвены до сих пор при похоронах обязательно забивают оленя из архаических представлений о том, что умерший человек должен направиться в мир мертвых верхом на олене [8].
У тундренных эвенов этот обычай в настоящее время не соблюдается, в связи с тем, что были разорены оленеводческие хозяйства. Так, в Аллаиховском улусе традиционное занятие оленеводство сохраняется только в одном поселке Оленегорск, где имеется только одно оленеводческое хозяйство. По сведениям наших информантов, этот обычай у них непременно соблюдался до недавнего времени [9].
Коллективный обряд ритуального забивания оленей устраивался в день похорон. В прошлом у эвенов жертвенных оленей обязательно забивали древнейшим бескровным способом – удушением петлями из крепких ремней, сплетенных из ровдуги самцов оленей. Сейчас эвены убивают жертвенного оленя не ременной петлей, а ножом. Забой оленей производится по районам проживания эвенов, по-разному. Тундренные эвены жертвенного оленя обязательно кололи ножом в сердце с левой стороны. Затем поминального оленя били палками, погоняя, чтобы покойный «ехал». В это время олень в агоническом состоянии казался, действительно, мчащимся и это считалась хорошей приметой, в этом случае родственники покойного рассчитывали на счастливую жизнь. Кости поминального оленя нельзя было ломать в связи с поверьем о том, что покойный не доедет до места своих умерших предков и это повлияет отрицательной стороной на жизнь родственников покойного [Там же].
Прежде чем заколоть оленя снаряжают его алыками, вьюками, соблюдая все традиции и обычаи. Потом отделяют рога с головы и привязывают крепкой веревкой к кресту могилы. Снимают шкуру чулком, жилы отделяют от туши, не нарушая ни одной жилки. Кости отделяют каждую по отдельности. Все это ложится в позе оленя около могилы. Мясо, отделенное от костей, могут употреблять в пищу всем, кроме близких родственников покойного. Такое мясо по-эвенски называют «hордэ» [6, с. 99].
По материалам Е.В. Едукина можно обозначить традиционный элемент, который сохраняется в похоронной обрядности эвенов-ойотунгцев (группа эвенов, проживающая в Аллаиховском улусе). Так, он пишет, что «при раскопке могилы ежедневно на дне его оставляется мизерная часть выдолбленной земли. Это делается для того, чтобы могила не была постоянно подготовленной для следующего покойника. Это явление по-эвенски называется “эдэн дьюлитты”. Кроме того, при завершении всех работ по раскопке могилы, обязательно оставляется мизерная работа для выполнения его перед спуском гроба в могилу. Это тоже делается по принципу “эдэн дьюлитты”» [3, с. 308]. Мы узнали у наших информантов, аллаиховских эвенов, значение этого выражения “эдэн дьюлитты”. Они объяснили, что это выражение применяется в адрес покойного, чтобы он не возненавидел своих родных, чтобы он переселился в загробный мир со светлой душой, а также для защиты от возможного нападения духа умершего [9].
Также традиционным элементом погребальной обрядности ламунхинских эвенов, отличающих их от соседних народов, является следующее. Например, до сих пор в пос. Себян-Кюель эвены-ламунхинцы при похоронах обязательно строят возле могилы покойника лабаз для его личных вещей, там же складываются кости, голова с рогами жертвенного оленя, на котором при жизни ездил покойный, а также вьючные принадлежности, седло, посуда и т.д. [8].
Следует отметить, что после похорон от покойника не должно оставаться никаких следов. Всю его одежду, вещи обязательно сжигают на могиле. Если покойный успел завещать свое имущество родственникам, то завещание в точности выполняется. Все остальное уничтожается. Даже щепки от гроба обязательно собирают и оставляют на могиле или присыпают землей [7, с. 117]. По сведениям нашего информанта, «одежду умершего обязательно сжигают, в отличие от якутов, которые вешают и оставляют на дереве». Она рассказала, что «когда умерла ее бабушка (это было в 1970-х гг.), они похоронили ее в заранее подготовленной ею традиционной одежде, забили жертвенного оленя, всю ее одежду полностью сожгли, даже ее новый диван» [9].
После похорон, как рассказывали наши эвены-информанты, обратно возвращались не той дорогой, по которой они приехали, а другим путем и не оглядывались назад: «чтобы запутать покойного», «чтобы умерший человек не возвратился», «чтобы покойный не нашел живых», «покойный не должен найти путь, по которой ушли участники похорон» и т.д. [Там же]. Также считается очень хорошим предзнаменованием, если через 1 – 2 дня после похорон пойдет дождь или снег, которые смывают и закрывают все следы покойного [7, с. 117].
Следует отметить также главный элемент погребальной обрядности эвенов, который существует и сейчас. Непременно после похорон участники «очищаются» дымокуром. Для этого разжигается небольшой костер и подкладывается в него ветки багульника. Это растение, по представлениям эвенов, способно изгонять болезни и злых духов. Заходят в дом после похорон обязательно через дым багульника. Также таким способом «очищают» дом, где жил покойный, особенно то место, где спал умерший [8; 9]. В прошлом после похорон стойбище, в котором умер человек, снималось с места и откочевывало на другое. В юрте покойного родня, прежде чем начать укладку вещей перед кочевкой, «очищала» их: все одежды, постели, одеяла, разные предметы окуривали опаленными на огне ветками багульника, поколачивая ими, а затем вещи выбивали, выколачивали и трясли над огнем очага [10, с. 198].
В отличие, например, от русских и якутов, эвены после похорон не посещают могилу умершего человека. Например, по сведениям нашего информанта, когда ее бабушка сильно заболела, говорила, чтобы при ее смерти ни в коем случае не посещать ее могилу. «Мы эвены после похорон никогда не посещаем могилу покойного», «далеко обходим могилы», «также категорически запрещены трогать и даже видеть захоронения шаманов» и т.д. Если же приходилось проходить мимо таких мест, то надо было непременно духам кинуть в жертву монетки, горсть табака и т.д. Или же тотчас сжигают небольшой костер и кормят духов [9].
Поминки проводятся по христианским правилам: на 9-й день после смерти человека и на 40-й устраиваются общественные поминальные чаепития. В эти дни раньше также приносили в жертву оленя. Как считается, в эти дни душа умершего человека «двигается» по пути в Буни (загробный мир), по дороге душа покойного останавливается «отдохнуть», поэтому старшие из его семьи во время поминальных обедов обязательно ставят посуду с едой и чашку с чаем и для нее. Каждый из участников поминального обеда жертвует духу огня свой первый кусочек мяса. Окончив трапезу, еду и чай, предназначенные душе покойного, кидают в костер [8; 9].
В настоящее время сохраняются традиционные траурные правила, которых придерживаются очень тщательно. С момента дня умершего человека и в течение нескольких лет, родственники покойного придерживаются некоторых запретов и приемов, свидетельствующих об изоляции от общества тех, кого смерть ввела в «нечистое» состояние. Во время траурных дней родственники умершего человека, также как и сам покойный, составляют особое сообщество, которое находится между границей «жизнь» и «смерть», т.е. между миром живых, с одной стороны и миром мертвых – с другой. Эти люди становятся как бы посредниками между умершими и живыми. Особенно долговременно принадлежат этой «границе» вдовец и вдова, поэтому у них траур длится дольше. Траурные правила заключаются в следующем, например: после похорон всем женщинам семьи покойного запрещается заниматься шитьем, браться за иголку. Мужчинам запрещается охотиться и т.д. Близкие люди умершего человека во время и после похорон не должны ходить в гости, особенно в тех семьях, где родился ребенок, где есть маленький ребенок, также беременная женщина. Такие люди не должны ходить на каких-то торжествах, праздниках, свадьбах [Там же].
Таким образом, в современном погребально-поминальном комплексе эвены стараются придерживаться традиционных обычаев и обрядов. Похороны эвенов по христианскому обычаю проводятся и в наши дни, обязательно сочетаясь с элементами традиционной погребальной обрядности, которые связаны с анимистическими представлениями данного этноса. Например, снабжение умершего человека всем необходимым, при этом вещи покойного специально приводятся в негодность; обязательное жертвоприношение оленя – забивание ездового оленя умершего; устройство возле могилы особого помоста, на котором складываются головы с рогами и кости жертвенного оленя, дорожное снаряжение, одежда умершего и т.д.
Традиционные ритуальные акты погребальной обрядности эвенов, которые сохраняются в наши дни, рассматриваются не только как сам факт захоронения тела, в них четко прослеживаются сложные архаические представления, связанные с душой умершего человека. Так, все ритуальные акты погребально-поминальной обрядности эвенов сосредоточены вокруг границы «жизнь» и «смерть», в которых последовательно перемещают покойного и всего с ним связанного из «своего» пространства во внеземное пространство. И здесь важно отметить, что на каждом этапе стержневым компонентом является роль идеи неосуществимости внеурочного возвращения души умершего в «свое» пространство, т.е. в мир живых, которое бы нарушало установленный миропорядок.
- Литература:
1. Алексеев А.А. Эвены Верхоянья: история и культура (конец XIX – 80-е гг. XX в.). – СПб.: Изд-во «ВВМ», 2006. – 248 с.
2. Алексеева Е.К. Трансформация традиционной культуры ламунхинских эвенов в условиях глобализации // V Диковские чтения: материалы науч.-практ. конф., посвященные 80-летию Первой Колымской экспедиции и 55-летию образования Магаданской области, Магадан, 18-20 марта 2008 г. / Рос. акад. наук, Дальневост. отд-ние, Сев.-Вост. науч. центр, Сев.-Вост. комплеск. НИИ; [отв. ред. А.И. Лебединцев]. – Магадан: Изд-во «Кордис», 2008. – С. 164-166.
3. Аллаиховский улус: история, культура, фольклор. – Якутск: Изд-во «Бичик», 2005. – 320 с.
4. Белянская М.Х. Экологические традиции аллаиховских эвенов и русскоустьинцев Якутии // Вопросы эвенской филологии и этнологии (труды молодых ученых). – Якутск: Изд-во «Северовед», 1996. – С. 43-47.
5. Дуткин Х.И., Белянская М.Х. Тундренный диалект западного наречия эвенского языка: Этнолингвистическое и этногеографическое исследование. – СПб.: Изд-во «Бельведер», 2009. – 168 с.
6. Едукин Е.В. Ойотунгцы из Аллаихи: (Историко-этнографические очерки). – Якутск: Изд-во «Северовед», 2001. – 108 с.
7. История и культура эвенов: Историко-этнографические очерки. – СПб.: Изд-во «Наука», 1997. – 179 с.
8. ПМА, 2009 (Полевые материалы автора, собранные в пос. Себян-Кюель Кобяйского улуса РС (Я) в 2009 г.).
9. ПМА, 2010 (Полевые материалы автора, собранные в пос. Чокурдах Аллаиховского улуса РС (Я) в 2010 г.).
10. Попова У.Г. Эвены Магаданской области: Очерки истории, хозяйства и культуры эвенов Охотского побережья 1917-1977 гг. – Магадан: Изд-во «Наука», 1981. – 304 с.
11. Туголуков В.А. Эвенки и эвены // Семейная обрядность народов Сибири. – М.: Изд-во «Наука», 1980. – С. 165-177.
