В ХIХ в. Российская империя представляла собой многонациональное государство, в состав которого входило значительное количество малочисленных народов, принадлежащих к различным конфессиям. В числе этих народов – карельский этнос, переселившейся на территорию Российской империи в основном в период войн со Швецией середины XVII в.. Значительная часть переселенцев из числа карел обосновалась в районе Верхневолжья, прежде всего, в Тверском крае. Особенно активно процесс переселения и обустройства карел в этом районе осуществлялся в период с 1646 по 1676 гг. [2, c. 17]. В этот период формируется государственная политика России в отношении переселенцев-карел. Она проявлялась, прежде всего, в том, что переселение карел в Верхневолжье поощрялось российскими властями в целях восстановления численности населения в регионах, разоренных во времена опричнины Ивана IV Грозного и событий Смутного времени.
Вследствие государственной политики в отношении верхневолжских карел к XIX в. большинство карел относилось к крестьянскому сословию, в частности, входило в разряды помещичьих, государственных и удельных крестьян.
Следует отметить, что численность карельского этноса в Верхневолжье в течение всего XIX в. постоянно возрастала. Наибольший процент прироста карел наблюдался в Бежецком, Весьегонском, Вышневолоцком и Новоторжском уездах. В 1873 г. в Тверской губернии было 884 деревни с преобладающим карельским населением. В них проживало 105050 карел [1, c. 81]. Карельские деревни образовывали 13 компактных ареалов и несколько небольших изолированных групп деревень.
В районах со значительным карельским населением прирост числа карел происходил постоянно. В регионах, где численность карел была невелика, прирост почти не наблюдался. Это объясняется, прежде всего, миграцией карел и ассимиляцией их русским населением. По первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г. верхневолжских карел насчитывалось 117679 человек, т.е. более половины из 208101 человека всех российских карел [11, c. 163]. Одновременно с увеличением численности карел возрастало и количество селений с карелами. Так, например, в 1858 г. в Бежецком уезде селений с карелами насчитывалось 256, а в 1873г. их было уже более 300 [8, c. 64].
В середине XIX в. наблюдался постепенный перевод крестьян с барщины на оброк. Так, например, крестьяне помещика Сназина И.А. (владелец карельских сел в Вышневолоцком уезде) имели право вместо 3 дней барщины отбывать 2 или 1 день, или не отбывать совсем, внося помещику за каждый день 7 рублей 15 копеек [5, c. 100]. С другой стороны, на оброчных крестьян налагались добавочные повинности, в частности 3 дня на вывоз навоза, 3 дня на сенокос и 5 дней на уборку снопов [5, c. 101]. Оброчная система имела место преимущественно в западных карельских районах, находящихся ближе к Торжку и Вышнему Волочку. Денежный оброк собирался с каждого крестьянского хозяйства в размере от 20 до 31 руб.
В целом, положение карельских помещичьих крестьян в дореформенный период мало чем отличалось от положения русскоязычного крестьянства.
Положение удельных карельских крестьян в значительной степени зависело от местной администрации. Удельные села и деревни объединялись в приказы – административные единицы. Удельным крестьянам запрещалось покидать без разрешения начальства место жительства. Карелы, перешедшие в разряд удельных крестьян, платили оброк с ревизской души равный 4 руб. К середине XIX в. удельных имениях взамен подушной подати стал вводиться поземельный сбор, что сопровождалось ростом крестьянских платежей на 50-100% [3, c. 100-101].
В этот период имели место различного рода различные волнения и протесты карельских крестьян. Так, в селе Толмачи у карельских удельных крестьян была отрезана часть земли, отдававшаяся в фонд церковных земель. Крестьяне обратились в Министерство уделов с жалобой, но им было отказано. Карелы решили не платить местному духовенству денег и не давать продукты. Своеобразный протест длился более 2-х лет, пока в ситуацию не вмешался губернатор, и крестьянам пришлось отступить [6, c. 51].
В крупное волнение вылилось недовольство крестьян помещицы Шишковой, которой принадлежало с. Осташково с рядом соседних деревень. Причиной волнения было увеличение денежного оброка с 50 до 59 рублей. Крестьяне были не в состоянии платить: за 5 лет накопилось недоимок 7534 руб. Среди крепостных карел распространились слухи о предоставленных им льготах, писались жалобы на помещицу.
В поместье были вызваны войска, и село было окружено. Многие крестьяне бежали. Важно отметить, что имели место факты оказания помощи беглым со стороны крестьян в соседних деревнях: «Некоторые крестьяне соседних селений, указывалось в записке губернатора, явно потворствуют бежавшим; так, когда надо было схватить крестьянина деревни Ручейки Василия Савельева, который пришел в деревню Рогоскую Новоторжского уезда, то староста этой деревни не только не исполнил этого, но и обругал того крестьянина, который указывал на Савельева как на беглого» [9, c. 279]. Данный факт свидетельствует о стремлении к взаимопомощи крестьян разных уездов и о масштабности волнений в селе Осташково Бежецкого уезда. Кроме того, если учитывать, что данный район был местом компактного проживания карел, можно предположить, что беглые крестьяне искали помощь преимущественно в соседних карельских деревнях.
Волнение подавили, за недоимки отобрали весь хлеб и скот. В Сибирь были сосланы карелы, считавшиеся зачинщиками и оказавшие сопротивление войскам, и из других селений (Бор, Скоблево, Данилково Бежецкого уезда) [3, c. 98].
Существенное изменение государственной политики в отношении малочисленных народов России, верхневолжских карел в том числе, произошло во второй половине XIX в. Значительное влияние на содержание и характер этой политики оказала реформа об отмене крепостного права (1861 г.).
Так, например, в Сборнике материалов для статистики Тверской губернии за 1874 г. отмечалось, что «бывшие удельные и государственные крестьяне в Бежецком уезде пользовались бόльшим в сравнении с русскими крестьянами количеством земли и несли меньше податей и повинностей» [12, c. 115]. Можно предположить, что государственная политика в этом плане была связана со стремлением властей закрепить карельских крестьян как наиболее лояльную к государственной власти этническую групп на новых землях, дать возможность новым поселенцам крепко обосноваться на новых для них территориях.
Вместе с тем, после реформы 19 февраля 1861 г. часть карельского населения лишилась своих сенокосных или лесных угодий, что ухудшало ее положение. Недовольство крестьян сложившейся ситуацией выражалось в том, что весной 1866 г. волнениями были охвачены десятки карельских волостей, в том числе Прудовская, Трестенская, Алешинская и другие [6, c. 49]. Так, у карел села Кузовино Новоторжского уезда помещик из 485 десятин отрезал 257 десятин. Кроме того, помещики и удельные ведомства широко применяли право сохранения за владельцем лесных площадей.
Волнение в деревне Алешина Алешинской волости началось в 1865 г. Полицейское управление Бежецкого уезда сообщало Тверскому губернатору: «Крестьянин деревни Алешина Алексей Сабурин возмутил на самовольно собранном сходе всех крестьян Алешинской волости к неуплате денег за лес по условиям, приложенным к уставной грамоте» [7, c. 2]. При этом крестьяне уже второй раз собирались подавать ходатайство об освобождении их от уплаты данного вида платежа: «арестованный крестьянин показал, что крестьяне не желают платить за лес, произрастающий на их тягловых участках, отведенных им в наделы… ими подано прошение Его Величеству 1864 г. через Тверскую почтовую контору» [7, c. 2]. Данная ситуация свидетельствует о том, что Уставные грамоты во многом ущемляли положение карел-крестьян. За все имеющиеся в распоряжении карел земли необходимо было платить, что вызывало обеднение крестьян и массовое их недовольство. Институт мировых посредников в полной мере не мог выполнять свои функции из-за недоверия к нему крестьян-карел.
Карельские крестьяне оказались в равной степени сложных условиях со всем российским крестьянством в период отмены крепостного права (если не учитывать изначально бóльшие наделы, чем у русских крестьян). Волнения крестьян-карел распространились и на другие деревни Алешинской волости, общее количество их составило 38 карельских поселений [7, c. 2a.] Местные власти попытались договориться с карельскими крестьянами: «Наконец для убеждения крестьян приведен был к ним как имеющий на них влияние Сабурин, но и он не подействовал на них, и они по‑карельски с ним бранились, говорили: зачем он их подстрекал к неуплате денег…» [7, c. 2a.]. Тем не менее, карелы большей частью поддерживали Сабурина как крестьянина, отстаивающего их интересы перед властью. Бежецкое уездное полицейское управление сообщило губернатору, что крестьяне силой отбили его у охраны: «Крестьяне Алешинской волости разных селений насильно от сотского отняли арестованного Сабурина и неизвестно куда укрыли, тогда как Сабурин должен быть отправлен в острог» [7, c. 3]. Кроме того, «Вся волость не дает никакой помощи и стоит за крестьянина Сабурина как за ходатая в подаче просьбы на Высочайшее имя» [7, c. 5]. Таким образом, здесь пример единства карельского населения в отстаивании своих интересов и права подавать прошение императору. Мировой посредник боялся усиления волнений среди карел и просил начальника Тверской губернии арестовать Сабурина: «…О немедленном аресте Сабурина, в противном случае карелы Алешинской волости дойдут до дальнейших крайностей… они не довольны старшиной[1] за то, что он не за Сабурина. До старшины дошло, что ему готова веревка (речь идет о стремлении карел убить волостного старшину). Зная характер карел, думаю, что эта угроза может сбыться»[7, c. 6]. Карельский этнос воспринимался властью однозначно как народ твердый в отстаивании своих требований.
Вице-губернатор отдал приказ помощнику Бежецкого уездного исправника[2] взять понятых для ареста крестьянина Сабурина: «Отправиться в ближайшую к деревне Алешина русскую деревню и взять там понятых из русских, но не из карельских крестьян» [7, c.14]. Местная власть в борьбе с выступлениями карельских крестьян учитывала сплоченность карельского народа и стремилась не допустить новых волнений. Карельское население жило обособленно от русского, и единства представителей двух народов не существовало. Поэтому для поимки беглого крестьянина-карела привлекали русское население. Это имело место и в последующих попытках поймать Сабурина. Так, вице-губернатор дал приставу следующее распоряжение: «Я полагаю, что самый удобный пункт для наблюдения за его приездом (Сабурину удалось ранее уехать в Санкт-Петербург для подачи ходатайства от карельских крестьян императору) будет село Замытье, впрочем предоставляю Вашему усмотрению избрать ближайшее к Кушалинскому тракту селение из таких, в каких расположен воинский постой и крестьяне русские, а не из карел» [7, c. 22]. Впоследствии крестьянин был пойман, и волнение прекратилось. При этом важно отметить, что одной из целей местных властей при поимке крестьянина было не допустить подачу прошения крестьян царю.
Помещичьи карельские крестьяне находились в худшем положении, чем государственные и удельные по обеспечению надельной землей. Выкупная сумма за десятину земли равнялась 12 руб. 28 коп. Средний выкупной платеж у удельных крестьян был равен 3 руб. 50 коп., в то время как у помещичьих – 6 руб. 50 коп. [3, c.103].
Неодинаковой была и обеспеченность землей верхневолжских карел в различных уездах. При среднем показателе размеров надела – 9,4десятины земли на крестьянский двор, у карел, проживающих в Новоторжском уезде, она составляла на 1 хозяйство (2 ревизские души) – 13,6 десятин, в Вышневолоцком – 10,8 десятин, Бежецком – 14,6 десятин, Весьегонском – 13,6 десятин. Повышенные размеры наделов в ряде уездов с карельским населением объясняются тем, что в нечерноземной полосе как помещики, так и центральная власть стремились получить больше денег за выделяемую во владение крестьян землю [3, c. 103].
Характерно, что после реформы значительно выросли покупки земли карельскими крестьянами. Наиболее активно приобретали земли крестьяне-карелы в Вышневолоцком, Осташковском, Весьегонском и Бежецком уездах [10, c. 41]
Так, у новоторжских карел в среднем на одно хозяйство приходились 9,9 десятин надельной земли. При этом купленной земли было около 4,2 десятин. Наряду с покупками земли в пореформенный период возрастала и ее аренда. В частности, у новоторжских карел в аренде было 1275 десятин земли. Бежецкие карелы в 1887 г. арендовали 15287 десятин, в среднем по 2, 1 десятины на двор [4, c. 37].
На развитие карельских поселений после отмены крепостного права оказывала влияние деятельность созданных в ходе реформ земских собраний. В Тверской губернии земство взяло на себя основные вопросы по благоустройству, помощи в хозяйственной деятельности, в том числе и карельским крестьянам.
Так, в марте 1869 г. Управою было доложено Земскому собранию о тяжелом положении крестьянских хозяйств, вызванном падежом скота в некоторых волостях, в частности в Трестенской и Кострецкой. Была создана специальная комиссия, которая решила позаботиться об открытии возможностей местных заработков крестьянами и выделении 3000 рублей для крестьян Трестенской волости, где положение было наиболее тяжелым [12, c. 120].
Земским собранием в 1870 г. было принято решение о выдаче ссуды карельским крестьянам по 50 рублей на каждую десятину земли, засеянную льном, так как данный вид промысла был выгоден государству и давал заработок крестьянам на длительное время. Кроме того, для самых бедствующих районов региона давалась отсрочка по казенным недоимкам [12, c. 120].
Компактность поселения верхневолжских карел в Бежецком, Весьегонском, Вышневолоцком и Краснохолмском уездах Тверской губернии способствовала сохранению их традиционного образа жизни и языка. В ряде уездов, где численность карел была незначительной, шел процесс постепенной ассимиляции их русским населением.
В пореформенный период в России ускоренно развивалось промышленное производство. Но хозяйство тверских карел в этот период сохраняло преимущественно аграрный характер, так как зона компактного проживания карел располагалась вдали от крупного промышленного производства.
Строительство железных дорог в Верхневолжье оживило местную торговлю, дало возможность жителем уезжать на заработки в другие города, что повлияло в свою очередь на социальную структуру и культурное развитие карельской этнической группы [4, c. 27].
Так, существенное влияние на положение карел оказало строительство Рыбинско-Бологовской железной дороги, которая соединила территорию верхневолжских карельских и русских селений с промышленным центром. Часть Тверской губернии была связана с соседними экономическими регионами благодаря строительству Лихославльско-Вяземской железной дороги, которая начиналась у карельского селения Осташково.
В целом, строительство железных дорог, развитие железнодорожного транспорта способствовало вовлечению продукции карел-кустарей, занимавшихся местными промыслами, в общероссийский рыночный оборот.
Широкое распространение у верхневолжских карел получил дегтярный промысел. Только в Бежецком уезде насчитывалось 456 дегтярных заводов. Владелец канифольного завода в Трестенской волости (98% карельского населения) Кондратий Смирнов за год отправлял до 800 пудов канифоли и 7 000 пудов дегтя [6, c. 36]. Увеличивалось производство восковых и сальных свечей. Местный житель Ю.Н. Юрасов, например, владел двумя воскобойными заводами, на каждом из которых работало от 30 до 40 рабочих [6, c. 56]. Новые экономические условия, созданные вследствие реформ, способствовали изменению и повышению социального статуса некоторых представителей карельского этноса в Тверской губернии. Активно развивалась также обработка железа, изготовление ювелирных изделий, бондарное, ткацкое производство, вышивка, золотошвейное и жемчужное шитьё, вязание, плетение из соломы, бересты, резьба и роспись по дереву.
В карельских селениях еще в 30-40-е гг. XIX в. зародилась товарная переработка молока. Сыроварение и маслодельные помещичьи заводы, на которых работали карелы, существовали в 1850-1860- х гг. в Карельском Городке и в селе Покров-Коноплине (Весьегонск). Сравнительно крупные молочные фирмы через агентов-скупщиков теснили домашнюю переработку молока, организовывали в карельских деревнях маслодельные заводы.
В карельских хозяйствах Верхневолжья получило распространение травосеяние. Так, по данным переписи 1911-1912 гг. в Новоторжском уезде в 80 карельских селениях около 12 % площадей, отведенных под пашню, было засеяно клевером. Вместе с тем, в северных районах картина была другая: в 168 карельских деревнях Вышневолоцкого уезда из 16915 десятин посевов на клевер приходилось всего 1 % (166 десятин) [4, c. 36].
В пореформенный период происходят изменения в структуре сельского хозяйства верхневолжских карел. Наряду с зерновыми рыночными культурами получает распространение выращивание картофеля, расширение посевов льна, что было экономически выгодно, так как данная продукция, в особенности технические культуры, были необходимы для развития промышленности и хорошо продавались на внешнем и внутреннем рынках. Так, пуд льна в Бежецке в 1901 г. стоил 5 руб. 31 коп., а в Лондоне около 6 руб. 75 коп., что свидетельствовало о выравнивании соотношения цен на внешнем и внутреннем рынках России.
В пореформенный период постепенно изменялись орудия труда, используемые крестьянством, в том числе и верхневолжскими карелами. Переход к новым орудиям обработки почвы наблюдался более всего в Новоторжском и южной части Бежецкого уездов. Можно отметить в этом плане, Прудовскую волость Новоторжского уезда, где в 1912 г. на 100 хозяйств приходилось около 80 плугов, что в два раза больше в сравнении с распространением плуга в Весьегонском, Бежецком и Вышневолоцком уездах (на 100 хозяйств - примерно 40 плугов) [4, c. 34-35].
Таким образом, в XIX-начале XX вв. государственная политика в отношении верхневолжских карел как одного их малочисленных этносов Российской империи была детерминирована социально-экономическими и политическими преобразованиями, имевшими место в стране. Поскольку верхневолжские карелы принадлежали к крестьянскому сословию, меры государственной политики в отношении крестьянства в целом применялись и к крестьянам-карелам.
Вместе с тем, государственная политика в отношении верхневолжских карел в рассматриваемый период имела особенности. Изначально при переселении карел в район Верхневолжья российское правительство давало им сравнительно бóльшие наделы и предоставляло ряд льгот. После отмены крепостного права в России основная часть полномочий по организации помощи и благоустройству жизни верхневолжских крестьян-карел была передана местным органам власти и земству. Социально-экономические преобразования в стране в пореформенный период, индустриальное развитие страны, деятельность земств оказали существенное влияние на изменение социально-экономической жизни верхневолжского этноса.
Литература
1. Булкин А. А. Географическая разобщенность и субэтносы карел. – СПб.: 2005.
2. Вершинский А. Н. Население Тверского края. – Тверь.: 1929.
3. Вершинский А.Н. Очерки истории верхневолжских карел в XVI-XIX вв. // Исторический сборник: Т.4. – М.: 1935.
4. Государственный архив тверской области (ГАТО). Ф. 2691. Оп. 1. Д. 171.
5. ГАТО. Ф. 2691.Оп.1. Д. 369.
6. ГАТО. Ф. 1523. Оп. 1. Д. 17.
7. ГАТО. Ф. 56. Оп. 1. Д. 7050.
8. Золотарев Д.А. Этнографический состав населения Бежецкого уезда // Бежецкий край. – Бежецк, 1921. – Вып.1.
9. Крестьянское движение в России в 1850-1856 гг. Сборник документов – М.: 1962.
10. Павлова О.В. Аграрная реформа в Тверской деревне: 1906 – 1913 гг.– Тверь: 2006.
11. Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Тверская губерния. XLIII. – СПб.: 1904. – С.163.
12. Сборник материалов для статистики Тверской губернии. Вып.II. – Тверь: 1874.
[1] Речь идет о волостном старшине – выборном должностном лице сельского управления второй половины XIX – начала XX в. Возглавлял волостной сход. Избирался на три года сходом, утверждался мировым посредником, затем – земским начальником. Обладал административно-полицейской властью.
[2] Исправник-глава полиции в уезде в Российской империи, подчинен губернатору.
