Историческая социология Н. И. Кареева и Н. С. Розова: сравнительный анализ идей



Историко-социологические исследования играют важную роль в развитии социологии. Историческая социология сложилась посредством синтеза положений исторической науки и положений социологической науки. В обзоре российских историко-социологических исследований Н. В. Романовский пишет, что у истоков историко-социологических исследований в нашей стране стоял Н. И. Кареев, а среди исследований современных российских ученых отмечает интересные исследования в области исторической макросоциологии Н. С. Розова [16]. Оба ученых, сочинения которых подлежат изучению в данной статье, в своих исследованиях использовали сравнительно-исторический метод (анализ). Данный метод будет использован в ходе изучения сочинений вышеуказанных ученых. Выбор историко-социологических исследований этих двух ученых для сравнительного анализа обусловлен тем, что в их исследованиях есть сходство и различие, которое имеет значение для осмысления направлений развития социологической мысли. Сравнительный анализ позволяет оценить не только результаты, полученные в ходе современных историко-социологических исследований, но и показать актуальность историко-социологических исследований Н. И. Кареева, который указал важные направления развития социологической мысли, которые еще не в полной мере оценены и использованы в современной науке.

Достоинством историко-социологических исследований Н. И. Кареева является то, что он не только внес определенный вклад в развитие положений социологии [6–7], но и является выдающимся историком, который разрабатывал положения теории исторического процесса и теории исторического знания, а также рассматривал соотношение исторической науки и социологии с точки зрения философии [5, 8, 9]. Н. С. Розов также стремиться учитывать в своих исследованиях не только положения социологии, но положения теоретической истории, соотношение между которыми рассматривается с философской точки зрения [17- 20]. Сходство исследований Н. И. Кареева и Н. С. Розова состоит в том, что они оба отмечают значение номологического (номотетического) подхода и идиографического (идеографического) подхода в разработке положений исторической социологии и исследуют теоретические, а также логические основы данной дисциплины. В литературе используют термин идеография, а также использует термин идиография. Поэтому в тексте указываются оба варианта написания этого термина. Н. И. Кареев рассматривает номологический подход и номотетический подход как сходные понятия. Отличие их исследований проявляется в том, что Н. И. Кареев в большей мере опирается на качественные методы исследования, а Н. С. Розов стремиться в большей мере учитывать количественные методы, а не только качественные методы исследования. Последний в своих исследованиях отмечает важное значение номологического (номотетического) подхода и идиографического (идеографического) подхода в разработке положений исторической социологии многими зарубежными учеными.

В философском осмыслении историко-социологических исследований Н. И. Кареев критически оценивает идейные позиции сторонников идеализма и реализма. По его мнению, сторонниками идеализма угрожает увлечение произвольными фантазиями, а сторонники реализма могут увлечься фактопоклонством. Использование гипотез в науке допустимо только в том случае, если они подтверждаются фактами. Науки подразделяются на феноменологические науки, которые изучают явления и накапливают факты, и номологические науки, которые изучают законы. Для описания действительной истории необходимо знание законов, которые действуют в различных условиях и относительно-случайных обстоятельствах. Для постижения исторического процесса предлагается учитывать влияние случайностей, которые противопоставляются феноменологической необходимости, но не противопоставляются номологической необходимости. В результате этого исторический процесс можно представить в виде хаотического сцепления случайностей. Проявления номологической необходимости обнаруживаются в действии законов природы. Действие законов природы, социологических законов и других законом позволяет обнаруживать в историческом процессе не только проявления хаоса, но и проявления порядка.

Н. И. Кареев отмечает важную роль социологии в познании законов, которые способствуют теоретическому осмыслению исторического процесса. В его историко-социологических исследованиях, также как и в исследованиях Н. С. Розова, рассматриваются вопросы социологической систематики, но при этом ставится вопрос о необходимости разработки социологической номенклатуры [6]. Социологию Н. И. Кареев рассматривает как номологическую науку, а историческая наука рассматривается как идиографическая (феноменологическая) наука, т. к. он предпочитает называть идиографические науки феноменологическими науками, а номотетические науки — называть номологическими науками. В связи с этим проводится анализ соотношения социологической номенклатуры с номенклатурой других номологических наук позволяет. Рассматривается взаимосвязь номенклатуры и терминологии. Разработка логических основ науки предполагает определение смыслового содержания терминов и преодоление терминологического хаоса в социогуманитарных науках. В качестве примеров использования различных терминов для обозначения одного и того же понятия можно привести термины, которые используются в данной статье вслед за вышеуказанными авторами. Такими терминами являются, например, идеография и идиография.

Отмечаются отличия номенклатуры идиографического (феноменологического) характера от номенклатуры номологического характера. Номенклатура идиографического (феноменологического) характера представляет из себя совокупность наименований единичных предметов, которым соответствуют единичные понятия. Номенклатура номологического характера описывает совокупность наименований классов предметов, которым соответствуют общие понятия. Соответственно можно различать номологическую номенклатуру и идиографическую (феноменологическую) номенклатуру. Социологическая номенклатура является номенклатурой номологического характера. О различии номотетического метода и идеографического метода писал В.Виндельбанд и Н. И. Кареев использует его сочинения для обоснования своих взглядов. В соответствии с классификацией наук по методам он использует понятие номотетические науки, но чаще использует понятие номологические науки. В.Виндельбанд относит к номотетическим наукам естественные науки, а историческую науку относит к идеографическим наукам [3]. Н. И. Кареев допускает возможность того, что один и тот же предмет будет объектом и номотетического, и идиографического исследования. Для осмысления особенностей социологической номенклатуры он пишет о необходимости ее соотнести с астрономической номенклатурой, географической номенклатурой, химической номенклатурой, ботанической номенклатурой, зоологической номенклатурой. В связи с этим для разработки положений социологической номенклатуры можно использовать результаты исследований в области ботанической номенклатуры и зоологической номенклатуры, описанные в сочинении И. Я. Павлинова [13].

Н. И. Кареев пишет, что социология и история изучают один и тот же объект, т. е. общество, но социология опирается на номологический метод, а история опирается на идиографический (феноменологический) метод. По его мнению, единство объекта исследования социологии и истории позволяет соотносить положения социологии с историческими фактами. Он критически оценивает положения социологии О.Конта и Г.Спенсера. Н. И. Кареев положительно оценивает стремление О.Конта посредством обобщения формулировать научные законы, но отвергает его мысль о невозможности отделить исследование метода от исследования предмета. Он критически относится к идеям Г.Спенсера, который использует положения теории биологической эволюции Ч.Дарвина для описания социальной эволюции. В социологической номенклатуре Г.Спенсера по аналогии с номенклатурными типами в биологии, применяется понятие типа для описания различных обществ. Последний различает понятие общества военного типа и понятие общества промышленного типа. При описании социальной эволюции он опирается на действие закона силы.

Н. И. Кареев анализирует социологические сочинения Ф.Гиддингса, который против описания социальных явлений в социологической литературе в стиле биологической номенклатуры. Последний отвергает идею Г.Спенсера, в соответствии с которой военный тип общества и промышленный тип общества существуют обособлено. Высказывается мысль о том, что речь может идти только о доминировании военной организации или экономической организации в обществе в зависимости от сложившихся условий жизнедеятельности людей. Ф.Гиддингс пишет о стремлении социологов использовать положения биологической классификации при разработке положений социологической классификации [4]. При описании социальной эволюции отмечается воздействие не только биологических факторов, на и природной среды. Н. И. Кареев учитывает воздействие географического фактора на процесс социальной эволюции. Сочетание исторического и географического подхода в познании объекта социологии позволяет описать мировое сообщество в пространстве и времени. Для познания такого большего объекта как мировое сообщество в пространстве и времени требуются усилия многих ученых. В соответствии с вышесказанным можно прийти к выводу о том, что для описания мирового сообщества в современной социологии можно использовать, положения географической номенклатуры и исторической номенклатуры.

Н. С. Розов обосновывает актуальность историко-социологических исследований их значением для разработки положений теории социального развития и стремится показать значение своих исследований на примере теоретического анализа развития России. В ходе анализа основных направлений становления и развития исторической социологии он дает краткую характеристику различных теорий социального развития и более подробно анализирует современный этап развития исторической социологии. К ядру научной теории относят законы и закономерности, которые подробно анализируются в его сочинениях. Развитие исторической социологии рассматривается с точки зрения соотношения номологического (номотетического) подхода и идиографического (идеографического) подхода. В исследовании исторического развития соотношения номологического (номотетического) подхода и идиографического (идеографического) подхода Н. С. Розов различает три этапа.

На первом этапе В.Виндельбанд указывает на отличие номотетического метода, который используется для изучения общих закономерностей, от идеографического метода, который ориентируется на описание единичных и неповторимых явлений. В переводе сочинения В.Виндельбанда используется термин идеография, а не идиография [3]. Г.Риккерт рассматривает отличие номологического (номотетического) подхода и идиографического (идеографического) подхода как различие между генерализующим походом и индивидуализующим подходом к образованию понятий. Отмечается его попытка как бы преодолеть противоположность номотетического метода и идиографического метода. Высказывается мнение, что замена индивидуальных имен общими понятиями не означает перехода к генерализующему методу. Считается, что второму этапу в исследованиях соотношения номологического (номотетического) подхода и идиографического (идеографического) подхода способствовало развитие исторической школы «Анналов». Исследования в этой школе «Анналов» приближали ученых к номотетическому полюсу. Однако историки ополчились на номологический манифест К.Гемпеля, с которого датируется начало второго этапа в исследованиях соотношения номологического (номотетического) подхода и идиографического (идеографического) подхода. Гемпелевская методология «охватывающих законов» не получила поддержки со стороны историков. Отмечается влияние вышеуказанных подходов на критику парсоновской теоретической системы со стороны радикальных микросоциологов (Г.Гарфинкеля и И.Гофмана).

Третий этап в исследованиях соотношения номологического (номотетического) подхода и идиографического (идеографического) подхода датируется началом 80-х годов прошлого столетия, который называется также «золотым веком исторической макросоциологии». Отмечается обособленное развитие номологического (номотетического) подхода и идиографического (идеографического) подхода. Обособленное развитие вышеуказанных подходов способствует обособленному использованию количественных методов и качественных методов в социологическом исследовании. В противовес этому Н. С. Розов приводит примеры сочетания количественных методов и качественных методов в социологическом исследовании. Бурное развитие мировой исторической макросоциологии способствовало усилению нового номотетического подхода к изучению социальных явлений. В качестве примера приводится критика И.Валлерстайном так называемого «номотетико-идиографического консенсуса», который разделяет области исследования на «всеобщности» и «последовательности», состоящие из уникальных событий. Таким образом, действие социологических законов обособляется от социальных явлений. В защиту признания действия социологических законов выступил Р.Коллинз. Отмечается использование номологического подхода в социальных и исторических сочинениях Д.Литгла. Н. С. Розов полагает, что номологическому подходу в исследовании исторических явлений соответствует методология исследовательских программ, разработанная И.Лакатосом. Ученые отмечают определенное сходство между вышеуказанной исследовательской программой и парадигмой Т.Куна.

Н. С. Розов предлагает использовать номотетический (номологический) подход для преодоления антитеоретического консенсуса и повального увлечения российских гуманитариев идиографией (феноменологией) [21]. Для формирования теоретических основ исторической социологии предлагается использовать концептуальную модель и универсальную модель как средство синтеза макросоциологических теорий. Рассматриваются логические основы формирования концептуальной модели, например, в виде булевой алгебры высказываний. В универсальной модели различаются различные фазы (блоки), за которым стоят свои наборы моделей. Считается, что универсальная модель может быть использована для синтеза различных парадигм и подходов в научном познании. Для описания универсальной модели переосмысливается закон Вызова-и-Ответа, который был сформулирован А.Тойнби. Приводится номенклатура факторов исторической динамики. Для разработки универсальной модели предлагается использовать экономические модели циклов, например, описание НД.Кондратьевым волнообразного социально-экономического развития общества и синергетическую концепцию бифуркации. Последний описывает волнообразное социально-экономическое развитие общества с периодом колебаний около пятидесяти лет. Положения синергетики были разработаны Г.Хакеным, который в своих сочинениях опирался на теорию сомоорганизации (теорию сложности) И. Р. Пригожина. Последний в своих сочинениях рассматривал возникновение порядка из хаоса посредством самоорганизации элементов системы [26]. Синергетику также называют теорией развития систем, а также методологией междисциплинарного исследования. Разработка синергетической концепции бифуркации в процессе социального развития рассматривается как проявление естественнонаучного империализма в области общественных наук.

Кроме естественнонаучного империализма различают также другие разновидности дисциплинарного империализма: психологический империализм, филологический империализм, экономический империализм, социологический империализм. Под дисциплинарным империализмом понимается нарушения дисциплинарных границ и конфликт идей. Более подробно рассматривается сила и слабость экономического империализма. Силу экономического империализма видят в достоинствах математизированной экономической теории, а слабость экономического империализма рассматривают как оборотную сторону его силы. Слабость экономического империализма видят в неспособности экономистов вести равноправный диалог с представителями других дисциплин. Устранение междисциплинарных границ может вести к проявлениям хаоса, но может также вести к формированию «объемного видения» предмета посредством использования разнообразных подходов и методов на основе общенаучных принципов научного исследования. В последнем случае возможно формирование обществознания без границ.

Теоретические исследования в области исторической социологии рассматриваются как существенный вклад в развитие теоретической социологии. Н. С. Розов критикует антитеоретический консенсус среди российских социальных исследователей, которые способны только на теоретически нагруженные интерпретации, заимствованные у западных авторов, и полагает, что в западной интеллектуальной среде сторонники антитеоретической установки не становятся монополистами [22]. Он называет социальные и психологические причины возникновения такой ситуации. По его мнению, выход из создавшегося положения российские социальные исследователи могут найти посредством публикации результатов своих теоретических исследований на Западе. Критически оценивается комментаторское поклонение классикам научной мысли. О. Н. Яницкий отчасти соглашается с Н. С. Розовым некоторых недостаточного благоприятных условий в России для проведения социологических исследований, но высказывает недоумение относительно тезиса о наличии антитеоретического консенсуса в России, т. к. уже много лет в нашей стране разрабатываются теоретические интерпретации российской динамики [10]. Ему также непонятно, что есть плохого в изучении произведений классиков научной мысли. Он отвергает тезис, согласно которому начинать исследования нужно, опираясь на опыт Запада, а после проведения исследований публиковать результаты только на Западе и в противовес предлагает проводить исследования по принципу «Запад-Россия-Восток».

Теоретические выводы Н. С. Розова относительно исторического развития России были подвергнуты критике Б. Н. Мироновым как эмпирически необоснованные и теоретико-методически ошибочные [11–12]. Последний также, как и О. Н. Яницкий, отказывается пренебрегать изучением произведений классиков научной мысли, хотя в определенный период времени они могут выйти из моды. Он пишет, что историческая социология не математика, которая может строить модели, опираясь на принятые аксиомы. Исторические модели должны отражать сущность изучаемого объекта, а Н. С. Розов действует как математик. Теоретические выводы историков должны быть эмпирически обоснованными. Проэмпирический тренд в исторических исследованиях не является антитеоретической установкой, а помогает ученым избегать теоретических спекуляций. Н. С. Розов в ответ на критику приходит к выводу, что многое в замечаниях Б. Н. Миронова вполне резонно, однако стремится осветить более широкий интеллектуальный контекст возникшей коллизии [23]. Он согласен с тем, что его упрощенные модели, построенные на основе его аксиоматики не имеют валидного эмпирического обоснования, но обвиняет Б. Н. Миронова в непонимании существа теоретическом работы и концептуального моделирования. По его мнению, кризисные и конфликтные ситуации, которые возникают во время социальных революций, хуже всего поддаются теоретическому объяснению и поэтому он особое внимание уделяет изучению данных явлений. В ходе дискуссии относительно причин, случайностей и закономерностей в развитии социальных революций Л. И. Бородкин предложил для разрешения спорных вопросов использовать синергетический подход, однако Н. С. Розов не использовал данный подход [2]. Позднее он развил свою мысль об использовании синергетического подхода в исторических исследованиях [1].

Синергетический подход является междисциплинарным подходом, который используется в различных естественных и социогуманитарных науках, в том числе в философии, социологии и истории. Основы синергетики были разработаны естествоиспытателями, которые обнаружили возникновение диссипативных структур в процессе хаотического движения элементов системы в случае возникновения ее неравновесного состояния. Возникновение диссипативных структур позволяло объяснять процессы естественной самоорганизации ячеек Бенара и реакции Белоусова-Жаботинского. Теория самоорганизации была разработана И. Р. Приожиным, который пишет, что движение элементов системы на макроуровне можно рассматривать с точки зрения статистических закономерностей, а на микроуровне взаимодействие элементов можно рассматривать с точки зрения динамических закономерностей. Таким образом, случайное взаимодействие элементов системы с необходимостью приводит к возникновению диссипативных структур. Данные представления позволяют объяснить соотношение случайности и закономерности, которые не были описания Н. С. Розовым с точки зрения синергетики. Представления о естественной самоорганизации элементов системы стали использоваться для описания процессов социальной самоорганизации. Положения синергетической философии истории разрабатывались в сочинениях В. П. Бранского, М. С. Кагана и других ученых, о значении синергетического подхода в исторических исследованиях писали Л. И. Бородкин, А. И. Филюшкин и другие ученые, а познавательные возможности синергетики в социологии отмечались в публикациях В. А. Бачинина, В. В. Васильковой, В. И. Добрянькова, С. А. Кравченко, А. И. Кравченко и других ученых.

Основатель синергетики Г.Хакен анализировал принципы и факторы управления процессом самоорганизации элементов системы, выявив влияние внешнего управления на состояние хаоса в системе и изучив управление хаосом [27]. И. Р. Пригожин писал о том, что для понимания процессов самоорганизации необходимо отказаться от механистического мировоззрения, которое сформировалось под влиянием сочинений И.Ньютона и следует учитывать проявления внутренней активности элементов системы. Опираясь на положения синергетики, С.Манн разработал концепцию управляемого хаоса для описания социальных революций [25]. Он предлагал по примеру И. Р. Пригожина отказаться от механистического мировоззрения и использовать влияние внешнего управления на процессы самоорганизации социальной системы. Социальные системы рассматриваются как сложные системы, в которых наблюдаются проявления хаоса. Беспорядочное взаимодействие элементов системы в точке бифуркации может оказаться чувствительным к внешнему воздействию. Теория хаоса превосходит положения классической науки, т. к. описывает статистические тенденции взаимодействия многих элементов системы. Внешнее воздействие на систему элементов может усиливать нестабильную турбулентность. На основе положений синергетики была разработана модель взаимодействия элементов системы для описания роли войн в историческом развитии общества. Синергетические модели социальных конфликтов использовались для изучения циклических процессов социального развития, например, для осмысления закономерности циклического социально-экономического развития, которую обнаружил Н. Д. Кондратьев. Таким образом, выявлялась взаимосвязь между случайным взаимодействием элементов системы и статистической закономерностью. Отмечается значение состояния неравновесия в эволюции системы. Концепция управляемого хаоса использовалась для осмысления процесса разрушения СССР и постсоветского развития бывших советских республик. Идеи С.Манна были восприняты и развивались другими зарубежными учеными [28–29].

Об использовании концепции управляемого хаоса во время оранжевой революции на Украине пишет бывший руководитель Управления стратегических инициатив Администрации Президента Украины (в 2002–2005 гг.) Г. Г. Почепцов [15]. По его мнению, управление революцией является управлением хаосом, т. к. революции происходят в условиях хаоса и способствуют усилению хаоса. Он полагает, что во время оранжевой революции использовались следующие ментальные аксиомы: доброта Майдана, бандитская власть, В.Ющенко — наш президент. Отсюда следует вывод о необходимости смены бандитской власти посредством доброго Майдана на власть Ющенко. Социальный хаос в условиях оранжевой революции сочетался поддержанием социального порядка в определенной зоне, в которой устанавливались новые порядки. Отмечается вклад Д.Шарпа в разработку методологии подержания порядка в условиях беспорядка [30–31]. Последний предлагал использовать ненасильственные действия для организации сопротивления государственной власти. Оранжевая революция рассматривалась как реализация проекта Европы и США, а выдвижение кандидатуры В.Януковича оценивалось как реализация проекта России и Казахстана. Ю.Тимошенко пытались представить публике в образе современной Жанны д̕Арк. Отмечается использование концепции управляемого хаоса при смене руководства Ирака во время военного вторжения в эту страну со стороны США. Использование управляемого хаоса рассматривается на примере различных исторических событий.

Историки до сих пор спорят о том, как различать социальные революции и государственные перевороты. Поэтому нередко одни и те же события называют и социальными революциями, и государственными переворотами. События в феврале 2014 года на Украине руководители этой страны называют «революцией достоинства» и их поддерживают страны Евросоюза и США, а в России называют антиконституционным государственным переворотам. Н. В. Стариков называет события в феврале 2014 года на Украине государственным переворотом и рассматривает их с точки зрения концепции управляемого хаоса [24]. Он рассматривает многие социальные революции с этой точки зрения на протяжении длительного исторического периода. Сходной точки зрения придерживаются Е. Г. Пономарева и Е. В. Рябинин, которые также рассматривают «цветные революции» и государственные перевороты как реализацию стратегии управляемого хаоса со стороны США [14]. На примере многих «цветных революций» и государственных переворотов они показывают механизм реализации концепции управляемого хаоса, которую сформулировал С.Манн, и рекомендаций по оказанию сопротивления государственной власти, которые разработал Д.Шарп. По их мнению, в случае неудачных действий инициаторов управляемого хаоса может возникнуть ситуация неуправляемого хаоса, т. е. ситуация хаоса, которой они уже не могут управлять. По мнению многих российских ученых концепция управляемого хаоса использовалась руководителями США при осуществлении многих современных цветных революций на постсоветском пространстве и в других зарубежных странах.

На основе сравнительного анализа историко-социологических исследований Н. И. Кареева и Н. С. Розова можно сделать некоторые выводы. Сходство их историко-социологических исследований состоит в использовании номологического (номотетического) подхода и идиографического (феноменологического) подхода. Различие в их исследованиях состоит в том, что Н. С. Розов в большей мере учитывает роль количественных методов в изучении социальных явлений, чем это удалось Н. И. Карееву. Можно считать целесообразным разработку положений социологической номенклатуры с учетом опыта разработки номенклатуры в естественных науках в соответствии с рекомендациями Н. И. Кареева. Такого рода исследования будут способствовать преодолению терминологического хаоса, о котором он упоминает в своем сочинении. Следует использовать идею последнего о возможности сочетания номологического (номотетического) метода и идиографического (феноменологического) метода в научных исследования. Н. С. Розов проанализировал исторические этапы использования номологического (номотетического) и идиографического (феноменологического) подходов в процессе развития исторической социологии. Его номотетический подход в теоретических исследованиях вызвал критику со стороны ряда ученых, и он признал в определенной мере аргументы критиков. Он отмечает трудности в теоретическом изучении социальных революций. Для разрешения возникших затруднений в теоретических исследованиях было предложено использовать синергетический подход. На примере исследований российских и зарубежных ученых были показаны достижения в изучении социальных революций на основе синергетического подхода.

Литература:

1. Бородкин Л. И. Моделирование исторических процессов: от реконструкции реальности к анализу альтернатив. СПб.: Алетейя, 2016. 304 с.
2. Бородкин Л. И. Русская революция в свете теории хаоса // О причинах русской революции / Отв. ред. Л. Е. Гринин, А. В. Коротаев, С. Ю. Малков. М.: ЛКИ, 2014. 432 с. С. 283–284.
3. Виндельбанд В. Прелюдии. М.: Кучково поле, 2007. 400 с.
4. Гиддингс Ф. Г. Основания социологии: Анализ явлений ассоциации и социальной организации. М.: КРАСАНД, 2012. 432 c.
5. Кареев Н. И. Основные вопросы философии истории. Обе части в одном томе. СПб.: Типография М. М. Стасюлевача, 1897. 456 с.
6. Кареев Н. И. Введение в изучение социологии. М.: Юрайт, 2019. 319 с.
7. Кареев Н. И. Общие основы социологии. Петроград: Наука и Школа, 1919. 210 с.
8. Кареев Н. И. Теория исторического знания. Петроград: Типография М. М. Стасюлевача, 1916. 261 с.
9. Кареев Н. И. Историология: Теория исторического процесса. М.: ЛИБРОКОМ, 2011. 328 с.
10. Коментарий Яницкого О. Н. к статье Н. С. Розова Стагнация социологии как выражение общего недуга российского обществознания // Официальный сайт ИС РАН. — 2008. URL: http: // www.isras.ru/index.php?page?id=908
11. Миронов Б. Н. Логическая игрушка: фантазии на исторические темы // Журнал социологии и социальной антропологии. 2010. Т. 13. Номер 4. С. 71–85.
12. Миронов Б. Н. Расставим все точки над i // Журнал социологии и социальной антропологии. 2010. Т. 13. Номер 4. С. 92–96.
13. Павлинов И. Я. Номенклатура в систематике. История, теория, практика. М.: КМК, 2015. 439 с.
14. Пономарева Е. Г., Рябинин Е. В. «Цветные революции» в контексте стратегии управляемого хаоса // Обозреватель. 2015. № 12. С. 38–51.
15. Почепцов Г. Г. Революция. com. Основы протестной инженерии. М.: Европа, 2005. 532 с.
16. Романовский Н. В. Историческая социология в России: Плоды и тревоги // Социологические исследования. 2018. № 6. С. 79–90.
17. Розов Н. С. Философия и теория истории. Кн. 1. Пролегомены. — М.: Логос, 2002. 656 с.
18. Розов Н. С. Философия и теория истории. Кн. 2. Причины, динамика и смысл революций. М.: Красанд, 2018. 336 с.
19. Розов Н. С. Историческая макросоциология: Методология и методы. Новосибирск: НГУ, 2009. 412 с.
20. Розов Н. С. Колея и перевал: макросоциологические основания стратегий России в XXI веке. М.: РОССПЭН, 2011. 735 с.
21. Розов Н. С. Возрождение номотетики: основания и перспективы исторической макросоциологии // Способы постижения прошлого. Методология и теория исторической науки / Отв. ред. Кукарцева М. А. М.: Канон, 2011. 352 с. С. 251–277.
22. Розов Н. С. Стагнация социологии как выражение общего недуга российского обществознания // Официальный сайт ИС РАН. — 2008. URL: http: // www.isras.ru/publ.html?id=1116
23. Розов Н. С. Теоретическая макросоциология и эмпирическая история: возможен ли продуктивный диалог? // Журнал социологии и социальной антропологии. 2010. Т. 13. Номер 4. С. 86–91.
24. Стариков Н. В. Украина. Хаос и революция — оружие доллара. СПб.: Питер, 2015. 240 с.
25. Mann, Steven R. Chaos Theory and Strategic Thought // Parameters (US Army War College Quarterly), Vol. XXII, Autumn 1992, pp. 54–68.
26. Prigogine, I.; Stengers, I. (1984). Order out of Chaos: Man's new dialogue with nature. New York: Bantam Books, 1984. 349 p.
27. Haken H. Synergetics: an Introduction: Nonequilibrium Phase Transitions and Self-Organization in Physics, Chemistry, and Biology. — New York: Springer-Verlag, 1977. 325 p.
28. Complexity, Global politics and National Security. Edited by David S. Alberts and Thomas J. Czerwinski. — Washington: National Defense University, 1997. 179 p.
29. Strategy for Chaos: Revolutions in Military Affairs and Other Evidence of History. Edited by Colin Gray and Williamson Murray. — London: Fank Cass, 2002. 280 p.
30. Sharp G. From dictatorship to democracy: A conceptual framework for liberation (2nd ed.). Boston: Albert Einstein Instition, 2003. 93 p.
31. Sharp G. Nonviolent Action: A Research Guide, with Ronald McCarthy. — New York: Garland Publishers, 1997. 720 p.