Тактические приемы являются одним из средств обеспечения эффективности расследования по уголовному делу и вместе с тем должны отвечать требованиям допустимости. Критерий этичности тактического приема является одной из составляющих требований допустимости и в практике зачастую вызывает спорные ситуации.
В первую очередь это связано с тем, что этичность, являясь морально-нравственной категорией, в практике всегда ставится в зависимость от субъективного подхода следователя. В основе непрекращающихся споров об этичности тех или иных тактических приемов лежит различное ее понимание. Как отмечается в философской литературе, любая этическая система опирается на концепцию правильности и концепцию блага [6, с. 402]. Если способ соотнесения этих концепций опирается на цель, то благо определяется независимо от правильности, а правильность определяется как то, что способствует благу. Если же правильность первична по отношению к благу, то мы имеем дело с этической доктриной, трактующей справедливость как честность.
Вопрос этичности в производстве отдельных следственных действий поднимался и в дореволюционной юридической науке — так, А. Ф. Кони, применительно к уголовному процессу, выводил нравственные запреты следующего содержания: при производстве следственного действия не должно создаваться опасности для здоровья его участников; нельзя проводить действия, нарушающие общественную безопасность и нормы нравственности; при производстве следственных действий не должны оглашаться обстоятельства интимной жизни; следователь и понятые не могут присутствовать (последние могут участвовать в этом следственном действии лишь по решению следователя) при обнажении лица другого пола; недопустимо производство следственных действий в ночное время [5, с. 90].
Дискуссионность вопроса о критерии этичности тактических приемов обусловлена тем, что зачастую «принимая то или иное решение, следователь иногда осознает, что избранный им в соответствии с одной нравственной нормой тактический прием воздействия в конкретной ситуации ведет к одновременному нарушению другой нравственной нормы, вытекающей из той же системы ценностей» [10, с. 90]. В результате такой конкуренции нравственных норм возникает нравственный конфликт, разрешение которого при сохранении обеих ценностей не представляется возможным.
В теории предлагаются различные способы разрешения данного вопроса. Согласно точке зрения Н. П. Хайдукова «целесообразным и морально оправданным будет нравственный компромисс, т. е. такое тактическое решение, которое направлено на сохранение наиболее значимой в данной ситуации ценности» [9, с. 65]. Значимость нравственной ценности, а также выбор способов ее достижения или сохранения с позиции этической допустимости, по мнению Е. И. Замылина и Н. В. Кальченко, является результатом «глубоко субъективного морального выбора в соответствии с собственной ценностной ориентацией» [4, с. 8–9].
В подобной ситуации от следователя требуется особая осторожность, тактичность, индивидуальный подход, дипломатичность. При отсутствии указанных качеств, формальном подходе, «в неумелых грубых руках, не только применение тактических приемов,... но и вся следственная деятельность может явиться законной формально и издевательской по существу» [1, с. 96].
Открытым остается вопрос о применении тактических приемов, получивших название «следственные хитрости». Как правило, они основаны на методах психологического воздействия. Одни ученые рассматривают их как вид психического насилия [9, с. 203].
Другие понимают «следственные хитрости» как изобретательность и маневрирование информацией. Ряд ученых высказывают категоричную позицию о недопустимости какого-либо обмана, в какой бы то ни было форме, так как обман всегда безнравственен [2, с. 13]. С другой стороны, в таких условиях недопустимо лишать следователя любого тактического средства борьбы с преступностью только потому, что оно может вызвать сомнения в его абстрактной «моральной чистоте», понятие которой формулируется в безнадежном отрыве от жизни, от реальной следственной практики [4, с. 25].
В практической деятельности прослеживаются случаи, когда применение тактического обмана является единственно возможным выходом в следственной ситуации. Так, один из следователей, проводя допрос подозреваемого, не признававшего свою вину, применил следственную хитрость: во время допроса в кабинет зашел сотрудник и положил на стол запечатанный прозрачный полиэтиленовый пакет, в котором лежал телефон той же марки и цвета, который был похож на украденный, и вышел. После этого допрашиваемый рассказал всю суть обстоятельства произошедшего и признал свою причастность к краже [8, с. 102].
Важно иметь в виду то, что представленный способ не должен выходить за рамки уголовно-процессуального законодательства. Применяя различные следственные хитрости, стоит отталкиваться от психологических особенностей «оппонента», поскольку данные способы могут привести к самооговору [7, с. 50].
Чаще всего на практике применяются следственные хитрости при проверке самооговора и алиби. В таких ситуациях целесообразным представляется проведение следственного эксперимента для установления того, могло ли лицо действительно оказаться в том или ином месте и совершить данное преступление [3, с. 151].
Обобщая вышеприведенное исследование, можно вывести перечень оснований, которые исключают этичность тактического приема. Не допускаются приемы, основанные на унижении чести и достоинства людей, нарушении их законных прав, разжигании национальной, религиозной вражды, провокациях, использовании слабостей и негативных черт личности.
Для более четкого понимания категории этичности предлагается также конкретизировать, в каких случаях применение обмана является недопустимым. Представляется, что использование обмана недопустимо в тех случаях, когда он основывается на правовой неосведомленности противостоящего следователю лица, на незнании им своих прав и обязанностей, на его ошибочных представлениях о правовых последствиях своих действий; на заведомо невыполнимых обещаниях этому лицу льгот, касающихся изменения его правового положения; также обман является недопустимым, если используются психические особенности лица, либо психологическая незрелость, как в отношении несовершеннолетнего. Кроме того, не является этичным использование религиозных предрассудков лица.
В заключение необходимо сказать, что эффективность результатов следственных хитростей во многом зависит от правильности выбора тактического приема следователем, так как неверный прием может привести к необратимым конфликтным и неблагоприятным последствиям.
Литература:
- Баев, О. Я. Криминалистическая тактика и уголовно-процессуальный закон: монография. Воронеж: Издательство Воронежского университета, 1977. 625 c.
- Белкин, Р. С. Нравственные начала деятельности следователя органов внутренних дел: лекция / Р. С. Белкин. М., 1999. 159 c.
- Боруленков, Ю. П. Психологическое воздействие как инструмент юридического познания и доказывания / Ю. П. Боруленков, Л. А. Дмитриева // Библиотека криминалиста. Вып 2 (13), 2014. С. 151–156.
- Замылин Е. И. Уголовно-правовые и этические критерии допустимости психологического воздействия при допросе (к вопросу о соблюдении прав и свобод человека и гражданина на следствии): учебное пособие / Е. И. Замылин, Н. В. Кальченко: — Волгоград: ВА МВД России. 2002. 89 с.
- Кони А. Ф. Уголовный процесс: Нравственные начала. М.: СГУ, 2000. 148 с.
- Кохановский В. П., Пржиленский В. И., Сергодеева Е. А. Философия науки: учеб. пособие. 2-е изд. М.: Прогресс, 2006. 496 с.
- Ратинов А. Р., Гаврилова Н. И. Логико-психологическая структура лжи и ошибки в свидетельских показаниях // Вопросы борьбы с преступностью. М., 1982. Вып. 37. С. 50–55.
- Репин А. В. К вопросу об этичности как критерию допустимости тактических приемов допроса// Аллея Науки» № 10(26) 2018. С. 102–110
- Хайдуков, Н. П. Тактико-психологические основы воздействия на участвующих в деле лиц / Н. П. Хайдуков. Саратов Изд-во Саратовского университета, 1984. 128 с.
- Шадрин, В. С. Обеспечение прав личности при расследовании преступлений: монография / В. С. Шадрин. М.: Юрлитинформ, 2000. 232 с.
