Проблема совершения преступления с особой жестокостью является несомненно актуальной по целому ряду причин, среди которых можно назвать и то внимание, которое уделяет этому признаку законодатель, включая его в качестве квалифицирующего в отдельные составы Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК РФ) [1], и те проявления жестокости, с которыми, к сожалению, приходится сталкиваться в современной социальной действительности.
Возросший уровень агрессивности зачастую приводит к разрешению любых конфликтных ситуаций не просто силовыми методами, но с использованием истязаний и пыток, преднамеренным причинением тяжких увечий. Причем, применение жестокости наблюдается не только в среде преступного мира (между организованными преступными группами и преступными сообществами), нередко попутно объектами, подвергающимися преступлениям, совершаемым с особой жестокостью, становятся женщины и, что самое страшное, — дети. К сожалению, статистика констатирует рост преступлений, совершаемых с особой жестокостью, и в сфере семейных правоотношений.
Несомненного разрешения требует вопрос чёткого определения термина «особая жестокость», как самостоятельной уголовно-правовой категории. Законодателем этот вопрос не решён, что приводит к многочисленным затруднениям в судебной практике при квалификации соответствующих деяний, а также возникновению разногласий в толковании закона.
Для того, чтобы констатировать наличие «особой жестокость» в каком-либо преступлении, важно исследовать как его объективную, так и его субъективную сторону. Но зачастую при квалификации преступления как совершённого с особой жестокостью внимание обращается исключительно на выбранный способ его совершения, ставя во главу угла объективные признаки состава. Но применение изощрённой особой жестокостью возможно и через психическое воздействие на потерпевшего либо близких ему людей. Хотя даже при сочетании психического и физического воздействия особое внимание при квалификации уделяется именно последнему.
Так, в п. 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27.01.1999 № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» указывается, что при квалификации убийства по п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ надлежит исходить из того, что «понятие особой жестокость связывается как со способом убийства, так и с другими обстоятельствами, свидетельствующими о проявлении виновным особой жестокости» [2]. Суды же при квалификации убийства как совершённого с особой жестокостью обязаны установить, что виновный имел умысел именно на совершение убийства с особой жестокостью.
Этот признак будет присутствовать, например, если в процессе или перед лишением жизни к жертве применялись пытки, истязания, глумление, причинялись особые страдания (например, мучительные виды смерти: медленно и болезненно действующий яд, сожжение заживо, смерть от голода и пр.). Особая жестокость проявляется и в причинении жертве смерти в присутствии родственников или близких людей, когда последним причиняются страдания увиденным, а виновных осознаёт их и желает их наступления.
В связи с этим нельзя согласиться с мнением Пленума ВС РФ о том, что глумление над трупом не может расцениваться как обстоятельство, свидетельствующее о совершении убийства с особой жестокостью, и его следует квалифицировать по ст.. ст. 105 и 244 УК РФ (надругательство над телами умерших). Например, действия по расчленению трупа убитого убийца может совершать также в присутствии близких и дорогих ему людей, что будет причинять им сильнейшие психические и морально-нравственные страдания. Представляется, что в такой ситуации действия виновного должны квалифицироваться именно как совершённые с особой жестокостью.
Но вернёмся к содержанию уголовно-правовой категории «особая жестокостью». Следует констатировать терминологическую поливариантность уголовного законодательства в исследуемом вопросе. Так, в статьях УК РФ употребляется и сам термин «особая жестокость» и близкие по значению категории «издевательства», «мучения» (например, в п. «в» ч. 2 ст. 112 УК РФ).
Можно отметить, что в науке уголовного права проводились неоднократные исследования соотношения выделенных категорий, с учетом которых у ученых сложились две противоположные точки зрения на их правовую природу.
Так, А. Д. Дашиева рассматривает эти понятия как однопорядковые, но неравнозначные, т. к. они подразумевают разные способы причинения физических или психических страданий потерпевшему [3, с. 29].
С этим мнением не согласна Н. А. Андреева, которая считает, что понятия «садизм», «издевательства», «мучения», «пытки», «страдания» как бы включаются в более ёмкое понятие «особая жестокость» и не требуют законодательного выделения и разграничения [4, с. 28].
Ж. В. Тришина называет «особую жестокость» родовым понятием по отношению к остальным, хотя и считает возможным их самостоятельное использование [5, с. 56–57].
Н. П. Попова придерживается сходной точки зрения [6, с. 40].
На наш взгляд, мнение А. Н. Попова, указывающего, что «жестокость включает в себя и издевательства, и мучения, и истязания, и пытки, и садизм» [7, с. 361] является самым близким к истине, т. к. все перечисленные понятия являются различными гранями одного и того же явления — причинения физических и (или) психических страданий.
Важность проанализированной терминологии для правоприменительной практики заключается в том, что она позволяет идти по пути дифференциации степени проявленной жестокости, а также степени общественной опасности совершённых преступлений.
При этом следует отметить нежелательность внесения каких-либо уточняющих изменений в соответствующие постановления Пленума ВС РФ, т. к. каждое из них «посвящено», как правило, самостоятельному составу, а составов преступлений, в которых квалифицирующим признаком являются рассмотренные уголовно-правовые категории, достаточное количество.
Поэтому более логичным представляется принятие единого постановления Пленума ВС РФ, в котором будет предусмотрен единообразный подход к толкованию такой уголовно-правовой категории, как «особая жестокость» и иных «сопутствующих» понятий.
Также следует обратить внимание на тот факт, что законодатель применяем анализируемую категорию не только как квалифицирующий признак, но и в качестве одного из обстоятельств, отягчающих наказание (п. «и» ч. 1 ст. 63 УК РФ), поэтому «такой вариант может приниматься во внимание при совершении практически любого преступления» [8, с. 74]. Соответственно, если правоприменитель изменит свой подход и примет разъяснения проблем судебной практики не по применению определённых составов преступлений, а по их предметной составляющей, то это в итоге в большей степени будет способствовать единообразности толкования такой поливариантной на сегодняшний день категории, как «особая жестокость».
Литература:
- Уголовный кодекс Российской Федерации: федер. закон от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ // Собрание законодательства РФ. — 1996. — № 25. — Ст. 2954.
- О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ): постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.1999 г. № 1 // Российская газета. — 1999. — 9 февр.
- Дашиева, А. Д. Уголовно-правовая и криминологическая характеристика истязания и его предупреждение: по материалам Восточно-Сибирского региона: дис.... канд. юрид. наук: 12.00.08 / Аюна Дугаржаповна Дашиева. — Иркутск, 2009. — 240 с.
- Андреева, Л. А. Влияние жестокости преступного поведения на уголовную ответственность / Л. А. Андреева, П. Ю. Константинов. — СПб.: Юрид. центр Пресс, 2002. — 210 с.
- Тришина, Ж. В. Особая жестокость как способ совершения преступлений против личности (уголовно-правовые и криминологические проблемы): дис.... канд. юрид. наук: 12.00.08 / Жанна Владимировна Тришина. — Тамбов, 2010. — 254 с.
- Попова, Н. П. Ответственность за преступления, совершенные с особой жестокостью: дис.... канд. юрид. наук: 12.00.08 / Наталья Петровна Попова. — М., 2005. — 195 с.
- Попов, А. Н. Убийства при отягчающих обстоятельствах / А. Н. Попов. — СПб.: Юрид. центр Пресс, 2003. — 898 с.
- Меньшикова, А. Г. Соотношение понятий «особая жестокость», «издевательство» и «мучения» применительно к п. «в» ч. 2 ст. 112 УК РФ / А. Г. Меньшикова // Российский юридический журнал. — 2014. — № 4. — С. 71–74.
