Как известно, основной причиной принятия нового закона о полиции является ставшее совершенно очевидным несоответствие милиции той социальной роли, которая отводится органу, занимающемуся охраной общественного порядка и борьбой с преступностью. Негативно оценивает деятельность милиции в целом и её сотрудников в отдельности большинство граждан, что находит своё отражение, как в печати, так и в других СМИ. Критикуют милицию и сами сотрудники, а также и представители других правоохранных структур. Такое положение неудивительно, если принять во внимание, что деятельность милиции регламентируется законом двадцатилетней давности, принимавшимся в первый постсоветский период истории страны. В настоящее время государство стало другим, а это требует и изменения нормативного регулирования деятельности органов охраны общественного порядка.
После публикации проекта закона о полиции началось его широкое обсуждение, старт которому дал сам Президент, высказав пожелание конструктивной и абсолютно конкретной дискуссии [1, c. 2].
Широта дискуссии и обилие высказываний, предложений поражает. Давно ни один проект нормативного акта не вызывал такой деятельной реакции общества. Это подтверждает вывод о том, что деятельность органов охраны правопорядка всегда пользуется самым пристальным вниманием людей, является особо общественно значимой сферой жизни общества. Люди опасаются, что новый закон о полиции не станет той ожидаемой законодательной основой, которая упорядочит деятельность по охране общественного порядке и борьбе с преступностью, приведет её в соответствие с современными потребностями общества.
Анализ материалов печати позволяет сделать вывод об обоснованности этих опасений.
Несмотря на то, что проект закона декларируется как документ максимально прямого действия, поэтому в нём «Не должно быть таких обязанностей милиции, которые не указаны в законе, но вытекают из других законов или из подзаконных актов» [1, c. 2], недосказанность или пробельность нормативного регулирования обязанностей и прав полиции, в нём налицо.
Не давая оценки проекту закона о полиции в целом, следует признать, что он во многом копирует старый закон о милиции, а в особо «узких» местах просто повторяет его. К сожалению, иного от проекта нормативного акта, разработанного в «недрах» реформируемого ведомства (которое само себя реформирует) ждать не приходится. С учетом спешки, с которой закон предполагается ввести в действие, остается надеяться лишь на то, что высказанные за время его обсуждения замечания, будут учтены законодателем.
Из материалов судебной практики известно, что наибольшее количество нарушений закона и прав граждан допускается сотрудниками милиции именно при задержании, доставлении гражданина в милицию и производстве первоначальных проверочных мероприятий.
Как показывает практика, такими нарушениями в основном являются незаконное склонение к признанию в совершении противоправных действий, которых задержанный не совершал. Ошарашенный задержанием и доставлением в милицию человек, находится в таком состоянии, что в значительной мере утрачивает способность правильно воспринимать происходящее. Недобросовестные сотрудники милиции, вместо объективной проверки причастности доставленного к правонарушению, осуществляют жесткий психологический прессинг. Требуют, с одной стороны, признания, а с другой – тут же обещают все «уладить» и главное отпустить задержанного. Люди, впервые попавшие в милицейскую дежурку, часто попадаются на эту «удочку», оговаривают себя и лишь только потом осознают всю непоправимость содеянного. Доказать самооговор, несмотря на декларируемую объективность и беспристрастность исследования доказательств, всегда очень непросто, а уж после того, как правонарушение прошло по отчётам, как раскрытое, вообще практически нереально. Увы, но принцип главенства признания в содеянном, остается «царицей доказательств» и поныне. Написанное собственноручно в кабинете «опера» (и нередко, под его диктовку) так называемое «чистосердечное признание», в определенных кругах именуемое «чистухой», как правило, и определяет содержание предъявляемого в последующем обвинения.
Положения статьи 14 проекта закона о полиции, если рассматривать их с указанной точки зрения путём законодательного регулирования, представляются в этом отношении, весьма расплывчатыми и оставляющими возможность совершать указанные выше нарушения закона.
Так, в пункте 4 этой статьи проекта закона указано, что «лицо, подвергнутое задержанию, вправе пользоваться в соответствии с федеральным законом услугами адвоката (защитника) и переводчика с момента водворения его в специально отведенное помещение».
Такая конструкция этой нормы порождает вопросы, включая сомнения в качестве юридической техники. Во-первых, действующий закон об адвокатуре определяет защитительную деятельность адвоката, как юридическую помощь, но не услугу. Услуги оказывают практикующие в области права предприниматели, к которым адвокат не относится. А действующее законодательство не должно содержать взаимоисключающих положений.
Второе. Безобидная на первый взгляд формулировка «специально отведенное помещение» оставляет возможность произвольного исчисления времени (толкования момента), с которого у задержанного возникает право на помощь адвоката, поскольку специально отведенным помещением, по общему правилу, считается, например, камера или «комната» для содержания лиц, задержанных в административном порядке. У нас же сложилась практика принудительного содержания людей не в этих местах, а например, на стульчике в коридоре, в дежурной части, в кабинете сотрудника или другом «укромном» уголке. Что, по сути, также является принудительным содержанием под стражей, так как в таких условиях задержанный также лишен реальной свободной возможности покинуть помещение, в котором он содержится. Однако эти «другие» помещения не являются специально отведенными для содержания, следовательно, следуя букве закона, время пребывания задержанного в них, в зачёт трехчасового срока не идёт. Вот и получается, что с формальной стороны, и срок задержания не течёт, и задержанный уйти не может. Как следствие, задержанный незаконно находится в условиях принудительного содержания значительно дольше разрешённых трёх часов, и всё это время абсолютно надежно лишен возможности получить юридическую помощь адвоката.
Между тем, установленный законом трехчасовой срок задержания является оптимальным лишь для целей установления личности задержанного. А нарушается он путем его незаконного реального продления именно для получения возможности совершения незаконных действий в отношении задержанного.
Таким образом, указанная редакция фактически предоставляет незаконную возможность использования момента помещения в специально отведенное помещение для исчисления срока задержания: не с момента доставления в полицию, а с момента помещения в это самое «специальное помещение». А оно может состояться и через 10-15 и более часов, а то и суток. При таком положении говорить о предельном сроке в три часа бессмысленно. В каждом отдельном случае он составит столько, сколько потребуется недобросовестному сотруднику полиции.
Такое положение дел, увы, в сложившейся правоохранительной практике, весьма распространено. Помимо того, что в моральном плане оно, безусловно, опасно и вредно, так как подрывает то самое доверие граждан к милиции, оно недопустимо ещё и с правовой, политической и экономической точек зрения. Зачастую, уголовному преследованию подвергается не истинный виновник, а признавшийся в результате незаконного давления задержанный. Грубо нарушается основополагающий принцип неотвратимости ответственности за содеянное. Государственные средства тратятся не только впустую (что было бы полбеды), но во вред гражданам, обществу и самому государству.
Совершенно очевидно, что с этой бедой новой полиции (бывшей милиции), сколько её не реформируй, самой не справиться, тем более на начальном этапе её существования.
В связи со сказанным, представляется целесообразным конкретизировать порядок исчисления срока содержания задержанного в полиции, законодательно чётко ужесточить, как условия исчисления срока, так и основания для доставления, а равно и контроль этих действий.
Оказать реальную помощь задержанному в такой обстановке может только адвокат. Именно поэтому в этом пункте целесообразно указать, что право получения юридической помощи адвоката возникает с момента реального ограничения права задержанного лица на свободу передвижения. То есть с момента, когда ему, хотя бы даже на улице, предложено проследовать в полицию или в полицейский автомобиль по любому основанию. И если задержанный изъявит желание получить помощь адвоката, то до его прибытия никаких действий в отношении задержанного предприниматься не должно.
По этим же соображениям необходимо изменить и пункты 6 и 7 статьи 14 проекта закона. Следует указать, что в протоколе задержания время задержания лица исчисляется с момента фактического ограничения свободы его передвижения, а трехчасовой срок, необходимый для установления его личности – в зависимости от наличия возможности это сделать (если у полицейского патруля нет специального компьютерного оснащения – то с момента доставления в полицию). А в тех случаях, когда задержанный пожелал воспользоваться помощью адвоката – с момента прибытия адвоката.
Копия протокола должна вручаться задержанному в обязательном порядке, а не по его просьбе, а адвокату – по его просьбе.
Если этот закон действительно, как это декларируется, призван защитить права граждан, то надо исходить из презумпции того, что само по себе задержание гражданина – уже нарушение его прав. Следует учитывать, что любой задержанный находится в экстремальной психологической и правовой ситуации. Необходимо исходить из того, что он слабо осведомлен или вовсе не осведомлен о своих правах и обязанностях при задержании. Помимо того, что оказать ему реальную помощь может только адвокат, дополнительной гарантией защиты прав граждан от незаконных задержаний стала бы закрепленная законом обязанность направления копии протокола задержания прокурору, с возложением на него обязанности проверки содержащихся в протоколе сведений.
Статью необходимо обязательно дополнить положением о том, что задержанное лицо вправе сообщить хотя бы одному из родственников или своих знакомых, а также адвокату о своем задержании и месте нахождения. Целесообразно оговорить механизм реализации этого права, с обязательным отражением в протоколе сведений о предоставлении и использовании такой возможности средствами связи полиции и за счёт полиции.
Представляется необходимым, с целью обеспечения беспристрастности сотрудников полиции, установить, что протокол задержания составляется лично дежурным по полицейскому органу, который несет персональную ответственность за законность задержания, соблюдение прав задержанного, а не сотрудником полиции, непосредственно задержавшим и доставившим задержанного. Хотя бы потому, что между ними могут возникнуть неприязненные отношения.
С целью повышения гарантий соблюдения прав граждан, представляется необходимым уточнить содержание признака многократности в пункте 1 части 2 статьи 22 проекта закона. Там указано, что «запрещается наносить человеку удары палкой резиновой по голове, шее и ключичной области, животу, половым органам, в область проекции сердца, а также многократно наносить удары в одно и то же место;». Понятие «многократно» следует уточнить указанием «(более двух раз)».
Создатели проекта закона декларируют, что, преследуя цель защиты прав граждан, им удалось определить исчерпывающий объём полномочий и функций полиции, который отвечает ожиданиям населения [2, c. 10]. Между тем, совершенно очевидно, что вопросу ответственности за нарушения прав граждан сотрудниками полиции, законом предусмотрена юридическая ответственность лишь гипотетически. В статье 54 проекта указано, что действия (бездействие) сотрудника полиции, нарушающие права граждан и юридических лиц могут быть обжалованы в вышестоящий полицейский орган, вышестоящему должностному лицу, прокурору или в суд.
Такое положение представляется совершенно недостаточным, оно не обеспечивает соблюдения принципа персональной ответственности сотрудника полиции за нарушение закона им самим либо его подчиненными, исполнявшими отданный им приказ.
Следует отметить, что в статье 40 Закона РСФСР «О милиции» устанавливается ответственность сотрудников милиции за совершение противоправных действий (бездействия). К сожалению, общеизвестно, что эта статья оказалась фактически неработающей.
В связи с этим, с целью повышения персональной ответственности сотрудников полиции за причиненный вред, представляется целесообразным отойти от общего принципа возмещения вреда, установленного гражданским законодательством. Для этого достаточно закрепить в законе правило, что в случае признания причиненного вреда, незаконным, ответственность за его причинение несет не ведомство (как работодатель), а непосредственный причинитель. Представляется, что такое положение приведет к страхованию ответственности за причинение вреда сотрудниками полиции и к выплате достойных и своевременных страховых возмещений пострадавшим, с одной стороны, а с другой – поможет сотрудникам полиции принимать более взвешенные решений, когда идет речь о сроках задержания, принудительного содержания под стражей, проникновении или вторжении в жилые помещения, применении физической силы, специальных средств и оружия и в других случаях.
Кроме того в статью 54 проекта закона целесообразно внести следующее дополнение:
«В случае признания действий (бездействия) сотрудника полиции, нарушающими права и законные интересы лица, указанного в части первой, это нарушение подлежит устранению способом, указанным в решении, принятым по жалобе, а сам сотрудник полиции, допустивший нарушение - привлечению к предусмотренной законом ответственности. Лицо, право которого нарушено, письменно в десятидневный срок, извещается о принятых в отношении виновного сотрудника полиции мерах и вправе обжаловать их обоснованность в порядке, предусмотренном частью первой настоящей статьи».
Нельзя не сказать и о слабом закреплении обязанности полиции по оказанию содействия гражданам в защите их законных прав и интересов.
Так, в п. 11 ст. 2 проекта закона (направления деятельности полиции) указано:
«11) оказание помощи гражданам, федеральным органам государственной власти, органам государственной власти субъектов Российской Федерации, иным государственным органам (далее – государственные органы), органам местного самоуправления, общественным объединениям, а также организациям независимо от формы собственности (далее – организации), должностным лицам этих органов и организаций (далее – должностные лица) в защите их прав и законных интересов».
Однако в статье 12 (обязанности полиции) это направление почему-то своего отражения не нашло.
На практике нередко бывают случаи, когда в событии нет признаков уголовного или административного правонарушения и по этой причине нет никаких законных оснований для вмешательства полиции в конфликт сторон. Между тем, если одна из сторон полагает, что другой стороной нарушены её права и имеет намерение обратиться за их защитой в суд, то для этого ей необходима информация о наименовании другой стороны, её адресе и другие сведения, подлежащие указанию в обращении в суд.
В практике нередки случаи, когда сотрудники милиции при обращении к ним граждан за такой помощью, отказывают в этом, ссылаясь на отсутствие у них обязанности предоставлять такую информацию иначе, как по письменному запросу, причем, государственного органа.
В связи с этим, в развитие приведенного выше положения пункта 11 статьи 2 проекта закона, статью 12 проекта целесообразно дополнить пунктом следующего содержания:
«оказание содействия гражданам или представителям юридических лиц в установлении личности и иных данных физических или юридических лиц, необходимых для обращения за защитой своих нарушенных прав в порядке, установленном гражданским законодательством, законодательством об административных правонарушениях и по уголовным делам частного обвинения».
Литература
1. Проект федерального закона Российской Федерации «О полиции» // «Российская газета» - Неделя № 5258 (179) от 12 августа 2010 г. С. 11-22.
2. Владимир Кузьмин. Дмитрий Медведев: Обеспечить правопорядок // «Российская газета» - Неделя № 5258 (179) от 12 августа 2010 г.
3. Михаил Фалалеев. Деловой завтрак. Прямая речь. Нормы будущего закона «О полиции» разъяснил для «РГ» заместитель главы МВД Сергей Булавин. Рожденная без революции // «Российская газета» - Неделя № 5258 (179) от 12 августа 2010 г.
