В начале XX века Российская империя уделяла значительное внимание в своей внешней политике отношениям с Китаем. В свою очередь, российские консульства в Синьцзяне имели большое значение в деле распространения политического, экономического и культурного влияния России в центральноазиатском регионе [1].
Важную роль в безопасной деятельности дипломатического представительства играет его внутренняя охрана [2]. Каждое российское консульство в Синьцзяне было обеспечено надёжной охраной. Система охраны была разработана и внедрена ещё в середине 80х годов XIX века, когда консульства ещё только разворачивали свою деятельность в этой китайской провинции. Тогда же была разработана специальная инструкция для начальников консульских конвоев – охраны консульств, регламентирующая их деятельность. В целом до начала ХХ века охрана российских консульств в Синьцзяне справлялась со своими обязанностями.
С 1900 года начинается новый этап в истории охраны российских консульств в Синьцзяне. Захват восставшими ихэтуанями Пекина и блокирование квартала, где были расположены иностранные дипломатические миссии, показали, что в рамках деятельности посольств и миссий на их охрану необходимо было уделять больше внимания, сил и средств.
Постепенно с 21 июня 1900г. когда цинское правительство начинает официально одобрять деятельность общества «ихэтуань», беспорядки стали приближаться к Синьцзяну, грозя превратиться на его территории, из-за пестрого этнического состава населения, в войну всех против всех.
Командующий войсками Сибирского военного округа, обращаясь к Степному генерал-губернатору и основываясь на донесениях российской разведки, писал: «Вчера китайцы без предупреждения бомбардировали с противоположного берега Благовещенск, подобные нападения возможны в других пограничных с Китаем местностях, почему прошу принять меры для тщательного наблюдения за проживающими на границе китайцами, и вообще за всем подозрительным в пограничной полосе… если к этому нет местных препятствий, полиция должна конечно находиться как можно ближе переходных пунктов границы, обо всем замеченном благоволите немедленно телеграфировать” [3].
Наиболее тревожное положение в начале июля 1900 года сложилось в Тарбагатайском крае, что не могло не встревожить российских военных. МИД России соглашается помочь военным в деле сбора сведений о китайских войсках. Российский консул в Чугучаке начинает активно помогать военным в сборе и обработке информации. Консул в Чугучаке писал директору 1-го Департамента МИД: «В виду нынешнего тревожного положения почитаю себя обязанным предоставить Вашему Превосходительству современные сведения о численном составе и расположении во вверенном мне Консульством округе китайских войск» [4].
Консул приводил точные сведения о количественном и качественном составе войск, их вооружении и дислокации [5].
Нельзя сказать, что граница с Китаем не была обеспечена военным прикрытием. Со стороны России вдоль китайской границы были расквартированы значительные по составу и вооружению военные гарнизоны и части. К 1900 году по Семиреченской области и в городе Верном были расквартированы следующие воинские части: управление отдельного Западно-Сибирского артиллериийного дивизиона, Управление Западно-Сибирской линейной бригады, Управление Западно-Сибирской казачьей бригады, Семиреченская инженерная дистанция, Верненский окружной артиллерийский склад, 2-й Западно-Сибирский линейный батальон (4 роты), 4 Западно-Сибирский батальон (4 роты), 1-й Семиреченский казачий полк (4 сотни), 9-я горная батарея, Западно-Сибирская саперная рота, Верненская местная артиллерийская команда. В городе Копале располагалась 5 Западно-Сибирский линейный батальон (4 роты), местная команда; в г. Лепсинске - местная команда; укр. Бахты - нештатный казачий конно-горный артиллерийский взвод; в Пржевальске, Нарыне - местные команды. В г. Джаркенте - Западно-Сибирская казачья бригада в составе: 1 Сибирского казачьей Ермака Тимофеевича полк (в составе шести сотен), 2-й Сибирский казачий полк (в составе шести сотен), 1-я батарея, 3-й Западно-Сибирский линейный батальон (в составе 4 рот), местная команда [6].
Отрицательные последствия ожидания военных действий не заставили себя ждать. Встревоженные сведениями о готовящихся военных действия жители ряда казахских аулов Чиликтинской и Терс-айрыкской волостей откочевали в Китайские пределы. Всего границу перешло более пятисот кибиток. Большое количество самовольных переходов границы происходит в это время и со стороны Китая. Так источники упоминают значительный переход китайскоподданных казахов на территорию России в этот период. В этой связи российскому консулу С.В. Сокову удалось даже подписать с местным хебей-амбанем соглашение, гарантирующее казахам безопасность и справедливый разбор их жалоб. В виду подписанного соглашения казахские беженцы добровольно вернулись в пределы Китая [7]. Для предупреждения откочевок, военным было предложено усилить пост Хабар-Асуйский [8]. Но, несмотря на предпринятые меры среди проживающих вдоль границы российских и китайских казахов по-прежнему сохранялись тревожные настроения. По Чугучаку ходил слух – один из китайских торговцев во всеуслышание говорил и в улицах, и на базарной площади, что они, китайцы, уже настолько хорошо подготовились, что смело могут начать избивать русских [9].
Военные приготовления проводились китайскими властями не только в Чугучакском, но так же и в Алтайском округе, где войска активно перевооружались более совершенными винтовками [10]. Было известно, что алтайские казахи-киреевцы заказали во внутренних провинциях вооружение через дунган, которые им активно помогали. Китайские власти серьезно опасались восстания [11].
Политической и военной обстановкой на границе России и Китая интересовались не только российские консулы и власти этих государств. Весьма активно действовала в Синьцзяне и Япония. С весны 1900 года в Алтайском округе находился японец-инструктор Со, который выдавал себя за китайца, получившего военное образование в Пекине. В действительности он был опознан российской военной разведкой как переводчик при бывшем наместнике императора на Дальнем Востоке адмирале Алексееве и состоял при штабе крепости Порт-Артур, которую покинул за 2 месяца до её сдачи, уплыв на китайской джонке [12]. В Алтайском округе действовал и другой установленный японский разведчик по фамилии Ко. Он так же действовал под прикрытием должности военного инструктора.
Уже осенью 1900 года 25 октября по старому стилю в Чугучак прибыл гражданин Японии по фамилии Хаясиде (по-китайски Минь-Чу-Са-Те-Лань) молодой человек лет 25-28. Официально выдававший себя за чиновника командированного министерством торговли Японии для ознакомления с рынками Западного Китая. Судя по имеющимся сведениям, специально знакомился с пограничными к России местностями. Российские власти предполагали, что он если не офицер японского генерального штаба, то, во всяком случае, из высокопоставленных военных, так как прекрасно владел английским языком. По выправке и манерам себя держать напоминал военного, особенно была характерна манера кланяться, интересовался гораздо больше военным делом, чем торговлей, на 2-ой же день по прибытии в Чугучак присутствовал при стрельбе и строевых учениях. Кроме того, его военная принадлежность была установлена и через возможности агентуры. Российский агент сумел ознакомиться с заявленным китайским властям списком украденных у Хаясиде вещей. Его обокрали в Улясутае. В нем фигурировали эполеты и ордена. Хаясиде носил китайское платье и косу, производил впечатление человека очень интеллигентного. Японец путешествовал в сопровождении сына покойного Суйдунского цзянь-цзюня.
По прибытии в Чугучак Хаясиде остановился у местного купца Вань-Фунь-Тои - владельца (крупной фирмы) и немедленно сделал визиты китайским властям, которые на другой же день отдали визиты уже ему, местный хэбэй-амбань устроил в честь его парадный обед. Китайские власти относились к японцу очень предупредительно и даже заискивали перед ним. Можно предположить, что у Хаясиде имелись солидные полномочия для выполнения своей истинной миссии [13].
Естественно, что основная задача по наблюдению за японцами и нейтрализация их влияния ложились на консулов и начальников конвоев. Создавшаяся сложная политическая обстановка в Синьцзяне требовала адекватных действий со стороны России. В связи с военными событиями в 1900 году российский воинский контингент был из Ташкента переведен в Хоргос. Войска были подготовлены для ввода в Кульджу.
В то же время российские консулы в Синьцзяне в связи с предполагавшимся восстанием ихэтуаней, на фоне сложных межнациональных отношений народов Синьцзяна оказались в положении заложников ситуации. Охрана каждого консульства состоящая от 25 до 50 казаков в случае негативного направления развития событий физически не смогла бы сдержать нападения. А ведь кроме персонала консульства в нем бы в случае опасности сконцентрировалось большое количество российско-подданных. Кроме того, возможная политическая нестабильность в Синьцзяне напрямую и немедленно сказалась бы на внутриполитической ситуации в российко-китайском приграничье.
Пытаясь избежать подобного развития ситуации, а так же с целью оказания давления на китайское правительство в ряд синьцзянских городов, где располагались российские консульства были введены воинские контингенты. Так в 1900 году в Кульджу было введено две с половиной сотни казаков, взвод артиллеристов и 2 орудия. Однако российские военные столкнулись с серьезным препятствием. Дело было в то, что имеющиеся площади и помещения были рассчитаны только на 50 человек и не могли вместить дополнительного контингента. Поэтому прибивших военных разместили не при консульстве, а в отдельном наспех созданном укреплении. Укрепление было устроено вокруг арендованного здания принадлежавшего российскоподданому купцу Хасанову. Несмотря на то, что воинский контингент располагался не на территории консульства, его безопасность значительным образом увеличилась.
На следующий 1901 год было решено произвести осмотр укрепленного лагеря, где располагались российские военные. С этой целью в Кульджу штабом Семиреченского округа был командирован военный инженер подполковник Серебренников [14].
Рапортом в середине июня подполковник отмечал, что тактическое расположение укрепления совершенно неудовлетворительно. В то же время, исходя из местных условий, было очень сложно принять какие либо меры, которые повысили бы безопасность укрепления в случае нападения. Дело в том, что применение вокруг укрепления искусственных препятствий, проволочных заграждений, сильно стеснило бы гарнизон в мирное время. При этом ставить заграждения и препятствия пришлось бы на земле, принадлежащей частным лицам. А для увеличения угла обстрела пришлось бы вырубать частные насаждения и ломать дувалы [15].
Серебренников полагал, что «подобная операция потребовала бы значительных расходов и не минуемо была бы истолкована в неблагоприятном для нашего гарнизона смысле и вселила бы в население убеждение, что этот гарнизон слаб и что имеются причины заботиться о его безопасности» [16]. В этой связи он предлагал не устраивать искусственных заграждений, а лишь сделать все необходимые приготовления для того, чтобы провести их немедленно, если политическая обстановка в Кульдже выйдет из под контроля. Военный инженер предлагал применять как можно больше устройство засек, так как при этом не только получились бы серьезные препятствия, но улучшился бы и угол обстрела окружающей местности. Собственно же укрепление нуждалось только в ремонте испорченных дождями части ограды и рва, а так же создании в нескольких местах аппарели или ступеньки для более удобного и быстрого входа стрелков гарнизона на банкет.
Говоря о помещениях, в которых размещались российские военные в Кульдже, необходимо отметить, что они были очень тесными, а некоторые из них были совершенно неудовлетворительными в гигиеническом отношении. Сырые и недостаточно освещенные, они являлись не пригодными не только для проживания людей, но даже для хранения имущества. Разместить в существовавших помещениях две сотни казаков и взвод артиллерии было затруднительно.
Естественно, существовавшее положение не могло скрыться от наметанного глаза военного инженера. Совместно с начальником гарнизона подполковником Федоровым, врачом отряда и несколькими офицерами Серебрянников провел совещание, где рассматривался вопрос размещения отряда в Кульдже. Было признано необходимым построить ряд новых зданий. Прежде всего, деревянную казарму на одну сотню казаков с помещением на одном конце ее отсека на 8 кроватей. В существующем здании, в котором помещались полторы сотни, одна полусотня располагалась вне укрепления, расположить лишь одну сотню и нижних чинов взвода артиллерии [17]. Освободившиеся при этом помещение, которое занимали артиллеристы, могло бы быть занято цейхгаузами и складами зернового фуража.
Предполагалось построить деревянное здание порохового погреба, так как существовавшее помещение было настолько сыро, что хранить там артиллерийские снаряды и заряды было рискованно. Планировалось построить два навеса. Один для обоза, который в скором времени предполагалось доставить в Кульджу для двух сотен казаков и для которого помещения не имелось. Другой (легкий) для 4 месячного запаса провианта, так как он хранился под открытым небом на платформе и портился, находясь лишь под брезентом. Думали построить так же баню и прачечную для гарнизона, расположив их за оградой на дворе вблизи конюшен. Из-за того, что вода реки Пиликчи, протекающей вблизи от укрепления была сильно загрязнена, предполагалось подвозить воду в бочках или вырыть специально для этой цели колодец.
Для офицеров предполагалось построить второй деревянный дом, так как существующий, построенный в конце 1900 года был тесен, и не хватало помещений для всех офицеров [18]. Предполагалось построить здание для офицерской прислуги и кухню, так как существовавшее помещение было недостаточно. Здание это предполагали построить вне ограды, чтобы не стеснять дверь укрепления и без того загроможденного постройками. Расположение второго офицерского флигеля вне укрепления было удобно еще и в том отношении, что когда семейные офицеры гарнизона будут помещены отдельно и с большими удобствами, чем в укреплении, где присутствие семейств будет крайне стеснительно для всех.
Кроме перечисленных выше новых построек необходимо было заново перестроить ледник с кладовой, сделать чистую отделку офицерского дома, а так же произвести обычный ремонт зданий поврежденных из-за дождливой весны. Офицеры введенных в Кульджу для усиления охраны консульства войск, предполагали остаться там надолго и всерьез.
Однако высшие власти Туркестана несколько иначе расставляли акценты в проблеме охраны консульств введенными воинскими отрядами. Находившийся в июне 1901 г. в Джаркенте командующий Туркестанским округом генерал Иванов весьма однозначно выразил позицию российских властей по этому вопросу: «Нельзя смотреть на наше временно в этом Китайском городе пребывания иначе, как явление случайное. В виду этого, снова повторяю, отряд должен быть обеспечен от нечаянного нападения и иметь, возможно, лучшие помещения, как для нижних чинов, так и для офицеров, но при этом не чего не лишнего. В виду этого следует только: привести в порядок верки и ров, обеспечив тем отряд от нечаянного нападения: улучшить и расширить помещения нижних чинов и околодка; обезопасить от сырости пороховой погреб. Офицерские помещения расширить настолько, что бы каждый из офицеров имел комнатку, заменяющую бивуачную палатку. Но для семейств строить помещения не признаю нужным, и самим семействам не место в военном отряде. Конвойная полусотня при консуле также не должна приниматься в расчет, ибо она и не должна быть, - как не была и прежде - в районе укрепления, - и помещаться в консульстве, составляя личный консульский конвой» [19]. Генерал признал необходимым постройку деревянной казармы для одной сотни и отсека, приказав подполковнику Серебрянникову немедленно приступить к работе. В поля в порядок должен были быть приведены верки и рвы временного укреплениями, обезопасив его от внезапного нападения. При этом предлагалось обратить внимание на лучшее размещение людей гарнизона, чтобы они были размещены возможно удобнее и пользовались сухими помещениями. Внутри ограды должны были находиться: помещение для двух сотен казаков и офицеров, взвода артиллерии, помещение для караула, склады для провианта и сухого фуража навес для взвода или полусотни лошадей, остальные лошади и склады сена должны были быть вынесены за укрепление. Для реализации указаний генерала Иванова в Кульджу на пять месяцев были командированы 20 саперов во главе с офицером.
Наступивший после 1900 года новый этап в деятельности охраны российских консульств в Синьцзяне потребовал и более четкой регламентации служебных отношений консула и начальников воинского отряда введенного для усиления охраны. Практически сразу же после ввода отряда в Кульджу, командующим Туркестанским военным округом, предупреждая могущие возникнуть между консулом и начальником отряда недоразумения, разработал специальную инструкцию для отряда. 8 декабря 1900 г. командующий войсками Туркестанского округа писал консулу в Кульдже Сергею Александровичу Федорову: «Из переписки, восходящий до меня по разным поводам, я усмотрел, что с переводом в Кульджу 2-х сотен казаков и 2-х орудий появилась некоторая неясность у лиц начальствующих как в Кульдже, так и вне.
До пересоставления инструкции, я однако считаю необходимым ныне же преподать следующие указания, начальнику гарнизона:
1) Начальник гарнизона никакой самостоятельной политической роли иметь не может.
2) Он обязан исполнять все требования Консула по наряду караулов, учреждению постов, назначению конвоя, посыльных и других нарядов.
3) В сношениях личных и чинов гарнизона, даже частных, с китайскими правительственными чинами он должен руководствоваться указаниями российского консула.
4) В деле применения вооруженной силы он обязан выполнять требования консула, причем, избрание способов достижения поставленной задачи зависит от него начальника гарнизона.
5) самостоятельность начальнику гарнизона предоставляется лишь в деле внутреннего распорядка войсковых частей и в деле обучения их и хозяйства.
6) Начальник гарнизона является старшим военным начальником над войсками гарнизона, почему перед строем консул, согласно существующих военных постановлений, не может являться начальником войск, хотя вне строя все чины гарнизона обязаны оказывать консулу полное почтение и отдавать воинскую часть, прикладывая руку к козырьку при встречах и разговорах, равным образом вставать при приближении его или входе в помещение и садиться лишь с его разрешения.
7) Командующий войсками Семиреченской области, помимо консула, не может давать какие либо распоряжения по употреблению в дело Кульджинского гарнизона»[20]. По всей видимости, подобная инструкция была дана и начальникам гарнизонов в Кашагре, Чугучаке, Кобдо, Урумчи.
Таким образом, можно сказать, что после 1900 года начинается новый этап в деятельности охраны российских консульств в Синьцзяне. Он характеризуется тем, что угрозы, на которые приходилось отвечать охране консульств, становятся более разнообразными и в то же время более интенсивными. Сложность внутриполитической обстановки в Синьцзяне, характеризующимся с одной стороны народными выступлениями против китайцев, а с другой всё увеличивающимся китайским присутствием в регионе. Все эти факторы заставляли российское правительство перейти к новой форме охраны консульств, когда при нормальной их работе охрана составляла 25-50 человек. А в случае экстраординарных обстоятельств она быстро увеличивалась на 100-300 человек.
Литература:
1. Галиев В.В. Казахстан в системе российско-китайских торгово-экономических отношений в Синьцзяне (конец XIX – начало XXвв.) Алматы, 2003. 190с.
2. Дёмин Ю.Г. Статус дипломатических представительств и их персонала. М., 1995. С.157-171.
3. Центральный государственный архив Республики Казахстан (Далее - ЦГА РК) Ф.64. Оп.1. Д.5157. Л.3-4.
4. ЦГА РК. Ф. 64. Оп. 1. Д. 5157. Л. 26.
5. ЦГА РК. Ф. 64. Оп. 1. Д. 5157. Л. 26 и об.
6. Памятная книжка и адрес-календарь Семиреченской области на 1900 г. Верный, 1900. – С. 67-80 (3 пагинация).
7. ЦГА РК. Ф. 46. Оп. 2. Д. 20. Л. 86-89.
8. ЦГА РК. Ф. 64. Оп. 1. Д. 5157. Л. 26.
9. ЦГА РК. Ф. 64. Оп. 1. Д. 5157. Л. 40.
10. ЦГА РК. Ф. 46. Оп. 1. Д. 26. Л. 87.
11. ЦГА РК. Ф. 46. Оп. 2. Д. 26. Л. 87.
12. ЦГА РК. Ф. 46. Оп. 2. Д. 20. Л. 87.
13. ЦГА РК. Ф. 46. Оп. 2. Д. 26. Л. 86-89.
14. [1] Серебренников А.Г. – известный военный инженер, руководивший созданием военно-инжинерных сооружений на Памире.
15. Дувал – глинобитный забор окружающий участок.
16. ЦГА РК. Ф. 297. Оп. 1. Д. 1. Л. 96.
17. ЦГА РК. Ф. 297. Оп. 1. Д. 1. Л. 79 и об., 80.
18. ЦГА РК. Ф. 297. Оп. 1. Д. 1. Л. 80.
19. ЦГА РК. Ф. 297. Оп. 1. Д. 1. Л. 90 об.
20. ЦГА РК. Ф. 297. Оп. 1. Д. 1. Л. 3 и об.
