Место электронных носителей информации в системе доказательств по уголовным делам

В связи с активным развитием информационных технологий электронные носители информации стали неотъемлемой частью обыденной деятельности граждан и организаций. Поэтому понятие электронного носителя информации было введено в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (далее — УПК РФ) в 2012 году, так как использование данных носителей актуально при расследовании множества категорий уголовных дел [1].

Информация, полученная с электронных носителей, может являться доказательством только при соблюдении ряда условий: информация имеет значение для расследования; информация получена от достоверного источника, который может быть проверен; информация выражена в воспринимаемой участниками процесса форме (видеозаписи, фотографии, скриншоты сайтов и т. д.); соблюден установленный законом порядок изъятия носителя информации [2].

Вопрос места электронных носителей информации в системе доказательств по уголовным делам является дискуссионным, так как законодательно электронные носители информации не отнесены ни к одному источнику доказательств, указанному в части 2 статьи 74 УПК РФ. В основном размышления ученых-процессуалистов по данному вопросу сводятся к отнесению электронных носителей информации либо к иным документам, либо к вещественным доказательствам.

Некоторые ученые, придерживающиеся позиции отнесения электронных носителей данных к иным документам аргументируют свое мнение прежде всего толкованием текста статьи 84 УПК РФ, которая устанавливает, что документы, содержащие информацию об обстоятельствах, подлежащих доказыванию, могут фиксировать эту информацию в письменном и ином виде. Часть 2 статьи 84 УПК также говорит о том, что к иным документам могут относиться и иные носители информации, полученные, истребованные или представленные в порядке, установленном статьей 86 УПК РФ. То есть под иными носителями информации, указанными в части 2 статьи 84 УПК РФ законодатель мог подразумевать именно электронные носители информации.

Следует уточнить понятие документа и документированной информации с целью установления признаков иного документа и возможности отнесения электронных носителей информации к данному источнику доказательств по уголовным делам. Само понятие документа содержится в отдельных федеральных законах, которые не могут применяться в сфере уголовного судопроизводства, но понятие документированной информации, содержащееся в Федеральном законе «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», имеет сферой своего применения отношения, возникающие при осуществлении права на поиск, получение, передачу, производство и распространение информации, а также отношения, возникающие при применении информационных технологий и при обеспечении защиты информации [3]. Так как расследование любого преступления непосредственно связано с поиском, получением и защитой информации, можно считать нормы данного закона применимыми к понятию иного документа в уголовном судопроизводстве. Поэтому под документированной информацией согласно указанному в статье 2 определению следует понимать зафиксированную на материальном носителе путем документирования информацию с реквизитами, позволяющими определить такую информацию или в установленных законодательством Российской Федерации случаях ее материальный носитель. Ткачев А. В. в своей статье отмечает, что именно наличие реквизитов позволяет отличать документ от недокументированной информации, и относить электронные документы на материальных носителях к иным документам [4]. Необходимо также отметить, что согласно части 4 статьи 84 УПК РФ документы, обладающие признаками вещественных доказательств, признаются таковыми и приобщаются к материалам уголовного дела в качестве вещественных доказательств.

Процессуалисты, придерживающиеся иного мнения, утверждают, что электронный носитель информации следует признавать вещественным доказательством, так как часть 4 статьи 81 УПК РФ включает в предметы, не признанные вещественными доказательствами и подлежащие возврату, электронные носители информации, а статья 82 УПК РФ, посвященная хранению вещественных доказательств, устанавливает порядок хранения вещественных доказательств в виде электронных носителей информации. Помимо указанных статей законодатель отдельно отметил, что при расследовании преступлений в сфере экономики, электронные носители информации признаются вещественными доказательствами и приобщаются к материалам уголовного дела, о чем выносится соответствующее постановление (часть 1 статьи 81.1. УПК РФ). Краснова Л. Б. отмечает, что электронные носители информации должны иметь статус вещественного доказательства, так как они обладают признаками, присущими исключительно вещественным доказательствам: они могут служить средством установления обстоятельств уголовного дела при том, что на носителях может содержаться не только информация о факте преступления, но и следы самого преступления (искажение информации, ее намеренное изменение и т. д.); данные, содержащиеся на электронных носителях, хранятся на них во внешних признаках (то есть хранятся на материальных носителях), а не в вербальной форме; имеется материальный способ получения, хранения и передачи невербальной информации, имеющей отношение к делу [5].

Некоторые процессуалисты, ссылаясь на такую особенность средств вычислительной техники как преобразование информации из кодированной знаковой формы в форму, воспринимаемую человеком (фотоизображение, видеоролик и т. д.), говорят о том, что данные с электронных носителей информации стоит признать отдельным видом доказательств. Так Батурин Ю. М. указывает, что так как запись в памяти электронной вычислительной машины (далее — ЭВМ) преобразуется в код, то «оценке подлежит не только запись в памяти ЭВМ, но и программа съема информации, а также их совокупность» [6].Н. А. Зигура выделает компьютерную информацию как самостоятельный вид доказательств, так как фиксация информации при помощи ЭВМ происходит без ее переработки сознанием человека, в той форме, в какой она объективно существовала независимо от субъективного восприятия того, кто ее закрепляет, что свидетельствует о большой ценности данной информации и необходимости более эффективного использования ее в доказывании [7].

На основании приведенного выше анализа научной литературы можно сказать, что отнесение электронных носителей информации к тому или иному источнику доказательств является вопросом чрезвычайно сложным. Полагаю, что из комплексного анализа норм статей 81 и 84 УПК РФ следует, что электронные носители информации могут быть признаны как вещественными доказательствами, так и иными документами. Вещественными доказательствами, на мой взгляд, являются такие электронные носители данных, которые служили орудиями или средствами преступления (например, смартфон, который использовался для незаконного копирования конфиденциальной информации); носители, на которые были направлены преступные посягательства (в частности, персональный компьютер, в состав которого входит карта памяти, с которой была похищена информация); носители которые были получены в результате преступления (флэш-карта с похищенной охраняемой законом информацией); носители которые могут служить средствами для обнаружения преступления и установления обстоятельств уголовного дела (к примеру видеорегистратор как электронный носитель данных об обстоятельствах преступления). Думаю, что электронные носители информации могут быть признаны иными документами если содержащиеся в них данные имеют значение для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию, то есть когда информационная составляющая носителя имеет большее значение для следствия, чем его физические характеристики и при этом информация и носитель, не обладают указанными выше характеристиками вещественных доказательств. При этом как отмечается в статье И. С. Федотова и П. Г. Смагина часто именно информация на электронных носителях имеет значение для следствия, а не сам носитель как физический предмет [8].

Судебная практика по обозначенному в статье вопросу также неоднозначна. Суды относят электронные носители данных как к иным документам, так и к вещественным доказательства в отличие от роли информации в совершенном преступном деянии. При анализе практики можно прийти к выводу, что чаще суды признают электронные носители информации вещественными доказательствами, так как часто такие носители информации как планшетные компьютеры, ноутбуки, мобильные телефоны являются средствами или орудиями преступлений [9]. Встречаются и решения, в которых суды связывают электронные носители информации с категорией иных документов, и это относится прежде всего к носителям данных, которые следствие истребует у иных органов государственной власти или организации [10].

Таким образом можно прийти к выводу, что вопрос отнесения электронных носителей информации к тому или иному источнику доказательств сейчас законодательно однозначно не решен. Считаю, что приобщение к материалам уголовного дела электронных носителей данных как вещественных доказательств или как иных документов во многом зависит от правоприменителя, который самостоятельно решает, какую доказательственную информацию содержит в себе носитель и какое значение она имеет для расследования преступления: является ли носитель данных предметом, обозначенным в части 1 статьи 81 УПК РФ, или содержит в себе исключительно информацию, которая позволяет установить обстоятельства, подлежащие доказыванию согласно статье 84 УПК РФ.

1. О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации [Электронный ресурс]: федеральный закон от 28.07.2012 N 143-ФЗ // Собрание законодательства РФ. — 2010. — № 31. — ст. 4332. — СПС «КонсультантПлюс»; О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации [Электронный ресурс]: федеральный закон от 29.11.2012 N 207-ФЗ // Российская газета. — 2012. — N 278. — (ред. от 03.07.2016) — СПС «Консультант».
2. Маркелов, А. Г. Иные документы как доказательства в российском уголовном процессе: дис. канд. юрид. наук: 12.00.09 / А. Г. Маркелов. — Н. Новгород, 2004–215 c.; Зигура, Н. А. Компьютерная информация как вид доказательств в уголовном процессе России: дис. канд. юрид. наук: 12.00.09 / Н. А. Зигура. — Челябинск, 2010. — 234 с.
3. Об информации, информационных технологиях и о защите информации [Электронный ресурс]: федеральный закон от 27.07.2006 N 149-ФЗ // Собрание законодательства РФ. — 2006. — N 31 (1 ч.). — ст. 3448 (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.01.2017). — СПС «Консультант».
4. Ткачев А. В. Использование электронных (компьютерных) документов в качестве документов-доказательств и письменных доказательств в процессуальных отношениях // Библиотека криминалиста. Научный журнал.. — 2013. — № 5. — С. 128–135; Ткачев А. В. Вопросы использования электронных носителей компьютерной информации в уголовном процессе в качестве доказательств иных документов // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. — 2016. — № 3. — С.436–442.
5. Краснова Л. Б. Электронные носители информации как вещественные доказательства // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. — 2013. — № 4. — С.254–260.
6. Батурин Ю. М. Проблемы компьютерного права. — М.: Юридическая литература, 1991. — 272 с.
7. Зигура, Н.А., Кудрявцева, А. В. Компьютерная информация как вид доказательств в уголовном процессе России: монография / Н. А. Зигура, А. В. Кудрявцева. — М.: Юрлитинформ, 2011. — 176 с.
8. И. С. Федотов, П. Г. Смагин. Электронные носители информации: «вещественные доказательства» или «иные документы»? // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Право. — 2014. — № 3.— С. 191–199.
9. Апелляционное определение Московского городского суда от 3 июля 2013 г. по делу № 10–5216. Доступ из СПС «КонсультантПлюс»; Апелляционное постановление Московского городского суда от 09.11.2016 без номера дела. Доступ из СПС «Консультант»; Апелляционный приговор Московского городского суда от 26.03.2015 по делу N 10–3271/2015. Доступ из СПС «Консультант»; Приговор суда Железнодорожного района г. Ростова-на-Дону от 12 ноября 2015 года по делу № 1–657/2015. Доступ из СПС «Консультант».
10. Определение Конституционного Суда РФ от 11 мая 2012 г. № 814-О. Доступ из СПС «КонсультантПлюс»; Апелляционное определение Верховного Суда РФ от 4 июня 2013 г. № 41-АПУ13–13сп. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».