Вопросы применения наблюдения командования воинской части в отношении военнослужащих



Данная статья посвящена исследованию вопросов, связанных с особенностями применения меры пресечения в виде наблюдения командования воинской части к подозреваемым (обвиняемым) военнослужащим. В работе исследованы, систематизированы и проанализированы опыт труды ученых-процессуалистов, практический опыт военных следователей по применению данной меры пресечения. Научная новизна, теоретическая и практическая значимость данной статьи заключается в попытке исследовать проблему недостаточной урегулированности применения исследуемой меры пресечения. Выработанные автором рекомендации могут быть внедрены в практическую деятельность правоохранительных органов по применению специальной меры пресечения в виде наблюдения командования воинской части в отношении подозреваемых (обвиняемы) военнослужащих.

Ключевые слова: мера пресечения, наблюдение командования воинской части, командование воинской части, подозреваемый, обвиняемый, военнослужащий

Такая мера пресечения, как наблюдение командования воинской части значительно отличается от применения иных мер пресечения, так как она применима лишь по отношению к специальному субъекту — военнослужащим, которые проходят воинскую службу по призыву [1], а также к лицам, которые проходят военные сборы. По отношению к военнослужащим, проходящим военную службу на основании контракта и не пребывают на казарменном положении, применение постоянного наблюдения, несомненно, затруднительно. В юридической литературе по данному вопросу высказывается позиция о возможности применения этой меры пресечения к военнослужащим, находящимся на военном положении [2]. Только в таком случае реальным становится осуществление наблюдения за теми военнослужащими, по отношению к которым избрана указанная специальная мера пресечения.

Положения ст. 104 УПК РФ на практике реализуются с учётом специальных нормативно-правовых актов: Федерального закона от 28 марта 1998 г. № 53-ФЗ «О воинской обязанности и военной службе», Федерального закона от 27 мая 1998 г. № 76-ФЗ «О статусе военнослужащих», Общевоинских уставов Вооруженных Сил Российской Федерации, утвержденных указом Президента РФ от 10 ноября 2007 г. № 1495. Необходимо отметить, что данные правовые источники не содержат специальных норм, устанавливающих порядок использования наблюдения командованием воинской части: не существует конкретных ограничений по отношению к обвиняемому (подозреваемому) военнослужащему, не очерчен круг лиц, на которых можно возложить обязанности по применению данной меры пресечения, равно как и ответственность таковых при допущении нарушения избранной меры пресечения. Для того, чтобы применение данной меры пресечения оказалось эффективным, необходимо конкретное урегулирование упомянутых выше вопросов.

С целью надлежащего осуществления наблюдения командованием воинской части за обвиняемым (подозреваемым) военнослужащим следует обозначить должностное лицо, которое уполномочено осуществлять наблюдения за тем лицом, по отношению к которому избрана рассматриваемая нами мера пресечения, а также осуществлять контроль за поведением обвиняемого (подозреваемого). В юридической литературе данный вопрос рассматривает Е. А. Глухов, который отмечает, что используемый в УПК РФ термин «командование воинской части» не дает возможность точно установить должностное лицо, которое уполномочено производить наблюдение за обвиняемым (подозреваемым) военнослужащим. Е. А. Глухов отсылает нас к тому факту, что очень многие военнослужащие в то же время являются начальниками для других военнослужащих либо по должности, либо по своему воинскому званию [3]. Я. Ю. Бурлакова считает иначе — что обязательства обеспечения предупреждения правонарушений со стороны того лица, к которому применено наблюдение командования воинской части, могут быть возложены (в духе формулировки наименования меры пресечения) исключительно на собственно командование воинской части [4].

Несомненно, последнее приведенное здесь мнение заслуживает внимания, однако на практике предоставление таких полномочий только лишь командованию воинской части оказывается в значительной мере затруднительным, ведь в результате окажется, что помимо своих основных должностных обязанностей командиру (начальнику) воинской части придется осуществлять еще и непосредственное наблюдение за обвиняемым (подозреваемым). Именно поэтому мы считаем, что за обвиняемым (подозреваемым) военнослужащим следует устанавливать то наблюдение, которое по обстоятельствам представляется возможным, то есть уместно его поручить либо непосредственному командиру (начальнику)[1], либо какому-либо военнослужащему из числа офицерского состава.

Командиру воинской части для передачи соответствующих полномочий должностному лицу следует издать приказ, в котором указать то должностное лицо, на которое командир части возлагает обязанности по контролю за исполнением наблюдения командования воинской части как меры пресечения, а также основание и срок, на которые на должностное лицо возлагаются указанные полномочия [6, 7]. Копию такого приказа следует направить в орган, прежде избравший такую меру пресечения. В том случае, если наблюдение за обвиняемым (подозреваемым) военнослужащим осуществляется самим командиром воинской части, ему следует издать соответствующий приказ, в котором по воинской части объявляется, а к сведению обвиняемого (подозреваемого) военнослужащего доводится решение командира, и данное решение принимается к исполнению.

Анализ наблюдения командования части в качестве меры пресечения требует отметить, что в российском уголовно-процессуальном законодательстве не имеется перечня видов ограничений, применение которых допустимо по отношению к обвиняемому (подозреваемому) военнослужащему. В разного рода научно-практических комментариях к УПК РФ их авторы указывают, что при применении данной меры пресечения к обвиняемому (подозреваемому) военнослужащему можно использовать следующие специальные ограничения:

1. лишение права на ношение оружия;
2. постоянное нахождение под наблюдением суточного наряда или своих начальников;
3. установление запрета на направление на работы вне части в одиночном порядке, увольнение из части, на отпуск, на назначение в караул, на другие ответственные наряды;
4. отстранение обвиняемого (подозреваемого) военнослужащего от управления транспортными средствами либо временное его устранение от исполнения иных специальных обязанностей [8].

Такая позиция основывается на приказе Министерства обороны Российской Федерации от 18 августа 1994 г. № 275 «О введении в действие Инструкции органам дознания Вооруженных Сил и иных воинских формирований Российской Федерации», который, надо сказать, утратил силу еще в 2002 г. Ни один другой ведомственный документ, принятый Минобороны РФ, не устанавливает порядка применения наблюдения командования воинской части и списка ограничений, которые налагаются на обвиняемых (подозреваемых) военнослужащих при исполнении данной меры пресечения.

Уголовно-процессуальное законодательство Республики Армения подобные ограничения устанавливает непосредственно в законен. В соответствии с ч. 4 ст. 149 УПК Армении обвиняемый или подозреваемый военнослужащий, по отношению к которому применена мера пресечения в виде наблюдения командования воинской части, не может быть назначен в караул и для несения боевого дежурства, он также лишается права на ношение оружия в мирное время; кроме того, военнослужащий, не являющийся офицером или унтер-офицером, в одиночестве не может быть направлен за пределы воинской части [9]. Аналогичный подход применяется в уголовном судопроизводстве Республики Азербайджан.

С целью обеспечения надлежащего поведения обвиняемого (подозреваемого) военнослужащего считаем уместным установлние в Общевоинских уставах Вооруженных Сил Российской Федерации либо в УПК РФ следующих ограничений:

1) временное отстранение от исполнения должностных обязанностей;

2) временное лишение права на ношение оружия;

3) неназначение в караул и другие суточные наряды;

4) временное лишение права на управление транспортными средствами;

5) лишение очередного увольнения.

Считаем, что по отношению к военнослужащему на усмотрение командования воинской части могут быть применены одно либо несколько приведенных ограничений. При этом следует принимать во внимание:

1) характер совершенного противоправного деяния;

2) личность обвиняемого (подозреваемого) военнослужащего;

3) вероятность совершения обвиняемым (подозреваемым) военнослужащим противоправных действий.

Виды ограничений, а также срок, в течение которого они будут применяться к обвиняемому (подозреваемому) военнослужащему, было бы уместно указывать в приказе командования по воинской части.

При реализации анализируемой меры пресечения существенна роль степени воздействия на то лицо, по отношению к которому она избрана. Ограничения, применяемые по отношению к обвиняемым (подозреваемым) военнослужащим, должны иметь воспитательный характер и постоянно напоминать военнослужащему о том, что он, совершив противоправное деяние, тем самым допустил невыполнение воинского долга, почему и поставлен в специальные условия в той воинской части, где он проходит воинскую службу.

В этой связи мы считаем возможным обратить внимание на положения приказа Минобороны России от 20 октября 2016 г. № 680 «Об утверждении Правил отбывания уголовных наказаний осужденными военнослужащими», который регламентирует условия и порядок исполнения наказаний по отношению к осужденным военнослужащим [10]. По аналогии с п. 45 вышеуказанных Правил нам представляется уместным предпринять усиление элементов воспитательного воздействия на обвиняемого (подозреваемого) в рамках применения анализируемой меры пресечения. С этой целью за должностным лицом, которое осуществляет контроль за исполнением избранной меры пресечения, требуется закрепить обязанность проведения с обвиняемым (подозреваемым) военнослужащим воспитательную работу, при этом принимая во внимание личность обвиняемого (подозреваемого), его отношение к службе, поведение.

С учетом отдельных положений названного приказа мы полагаем возможным осуществление воспитательной работы следующим путем:

1. в виде проведения индивидуальной воспитательной работы, которая проводится на основе психологического исследования личности каждого обвиняемого (подозреваемого) военнослужащего, а также принимая во внимание характер совершенного им противоправного деяния;
2. путем развития художественной самодеятельности, клубной и библиотечной работы, показа кинофильмов, которые способствуют перевоспитанию обвиняемых (подозреваемых) военнослужащих, а также в ходе спортивно-массовой работы;
3. обеспечения участия обвиняемых (подозреваемых) военнослужащих в общественной жизни.

Особое внимание следует обратить на факты нарушения обвиняемым (подозреваемым) военнослужащим избранной анализируемой меры пресечения. В соответствии с нормами действующего уголовно-процессуального законодательства командование воинской части должно без промедления донести об этом в избравший меру пресечения орган. При этом законодатель не устанавливает ответственность по отношению к лицу, осуществляющему контроль за обвиняемым (подозреваемым) военнослужащим, а также по отношению к самому военнослужащему. В этой связи следует принять позицию с ученых-процессуалистов, по авторитетному мнению которых ненадлежащее исполнение командованием обязанностей, возложенных на них в связи с реализацией ст. 104 УПК РФ, влечет за собой наказание в дисциплинарном порядке [3]. Мы полагаем возможным в положениях Дисциплинарного устава Вооруженных Сил Российской Федерации установить в качестве нарушения ненадлежащее исполнение командиром воинской части или другим должностным лицом обязательств, предусмотренных ст. 104 УПК РФ, а также установить за него применение мер дисциплинарной ответственности.

Проведенный нами анализ позволяет сделать из рассмотренных выше вопросов следующие выводы.

1. Нормативно-правовое регулирование правоотношений, возникающих в ходе применения ст. 104 УПК РФ, имеет комплексный характер. Уголовно-процессуальное законодательство рассматривает только лишь процедуру избрания в качестве меры пресечения наблюдения командования воинской части. Особый правовой статус, которым наделены военнослужащие, предопределяет применение в их отношении специальных правоограничений, которые установлены общевоинскими уставами Вооруженных Сил Российской Федерации. Но эти меры в уставах не приведены. Таким образом, применяемые к военнослужащим в рамках исполнения рассматриваемой меры принуждения правоограничения не имеют должной нормативно-правовой регламентации.
2. С целью эффективного использования меры пресечения, предусмотренной ст. 104 УПК РФ, мы полагаем целесообразным дополнить Общевоинские уставы Вооруженных Сил Российской Федерации положениями, которые регламентировали бы порядок применения указанной выше статьи. Для этого считаем необходимым, прежде всего, определить круг субъектов, уполномоченных на осуществление контроля за обвиняемым (подозреваемым) военнослужащим. К их числу необходимо отнести не только командира воинской части, но и других лиц — непосредственных командиров (начальников), военнослужащих из числа офицерского состава. Также следует определить специальные правоограничения, которые возможно применять к военнослужащим. Наконец, надлежащему исполнению анализируемой меры пресечения будет содействовать также проведение с военнослужащими разного рода мероприятий воспитательного характера.
3. Мы также рассматриваем в качестве возможного в положениях Дисциплинарного устава Вооруженных Сил Российской Федерации установить в качестве правонарушения ненадлежащее исполнение командиром воинской части или другим должностным лицом обязательств, которые предусмотрены ст. 104 УПК РФ, а также определить за него применение дисциплинарной ответственности.

По нашему мнению, изменения, внесенные в положения ведомственных нормативно-правовых актов, будут содействовать более эффективному применению специализированной меры пресечения по отношению к обвиняемым (подозреваемым) военнослужащим.

Литература:

1. Булатов Б. Б., Николюк В. В., Цоколова О. И. Меры пресечения в уголовном процессе: учеб.-практ. пособие. М., 2005. С. 13;
2. И. Л. Петрухин Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) 9-е изд., перераб. и доп. М.: Проспкт, 2012;
3. Глухов Е. А. Как наблюдает командование // Военноюридический журнал. 2007. № 9. С. 29–30;
4. Бурлакова Я. Ю. Проблемы избрания и применения мер уголовно-процессуального пресечения, не связанных с лишением или ограничением свободы: дис. канд. юрид. наук. Владимир, 2009. С. 81–83.;
5. Петрухин И. Л. Неприкосновенность личности и принуждение в уголовном процессе. М., 1989. С. 245;
6. Лившиц А. Д. Меры пресечения в советском уголовном процессе. М., 1964. С. 68.;
7. Михайлов В. А. Меры пресечения в российском уголовном процессе. М., 1996. С. 189;
8. Безлепкин Б. Т. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный). 11-е изд., перераб. и доп. М., 2012.
9. Уголовно-процессуальный кодекс Республики Армения, принят 1 июля 1998 г. ЗР-248 (в ред. ЗР-102 от 30.09.2013). URL: http://www.arlis.am/ (дата обращения: 20.11.2016);
10. Приказ Министра обороны РФ от 20 октября 2016 г. № 680 “Об утверждении Правил отбывания уголовных наказаний осужденными военнослужащими”, // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения 10.11.2016);
11. Оськина И., Лупу А. Под наблюдением // ЭЖ-Юрист. 2013. N 17–18. С. 1, 6. СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения 25.09.2016);
12. «Применение специальной меры пресечения в отношении военнослужащих» Баландюк О. В., Жур.: «Психопедагогика в правоохранительных органах», Вып. № 2 (61), 2015 (дата обращения 10.10.016).

---

[1] В юридической литературе высказано мнение о необходимости указывать ближайшего командира (отделения, взвода, роты), который будет нести ответственность за наблюдение см., напр.: Петрухин И. Л. Неприкосновенность личности и принуждение в уголовном процессе. М., 1989. С. 245.