Особенностью японской народной культуры по праву следует считать существование в ней огромного количества благопожелательных символов, в качестве которых могут выступать самые разные предметы. Так, в том числе, и наделенные в народном сознании особой магической силой птицы и животные. Среди этих традиционных японских символов счастья, конечно, в первую очередь, следует назвать, заимствованный из Китая образ журавля, который считаются самыми важными и значимыми символами долголетия, а также образ ворона, широко известный также и в культуре айнов.
Журавль издавна считался в Японии очень привлекательной птицей, своего рода эталоном красоты. Кроме того, журавль был для японцев божественной птицей, потому что грациозно парит в небе. При описании полета журавля в Японии принято употреблять глагол «мау», что значит «танцевать». Журавлю приписывалась долгая жизнь и особая мудрость в силу возраста. Полагали, что эти птицы действительно живут не менее тысячи лет, о чем свидетельствует цвет их крыльев. Белый журавль ассоциировался с мудрым седовласым старцем.
Столь трепетное и уважительное отношение японцев к журавлю привело к тому, что все в поведении журавля — и голос, и время прилета — стало приобретать особый смысл. Как залог благополучного года рассматривался прилет журавля на границу синтоистского храма, а также на рисовое поле — тогда это сулило хозяину много денег. Большой удачей считалось увидеть журавля во сне — это означало хорошее здоровье и долгие годы процветания. По крикам журавля пытались определить погоду: если журавль кричал, поднявшись в небо, будет ясная погода, если же он кричал на земле — пойдет дождь [3, с. 380].
Японские пословицы и поговорки также всячески подчеркивали особое предназначение журавля, его «непохожесть» на других птиц. Так, например, широко известна пословица «Цуру-но хитокоэ», что буквально значит: «У журавля один (главный) голос» [4, с. 177]. В вариантах этой пословицы журавля сравнивают с курицами или воробьями. Тогда обыгрывается такая ситуация: даже среди чирикающей стаи воробьев или множества набежавших кур, которые громко кудахчут, голос одного-единственного журавля будет слышен всегда.
В Китае, а затем и во всех других странах восточноазиатского историко-культурного региона, журавль приобретал особую благопожелательную символику, изображаясь в паре с черепахой. В Японии изображения журавля и черепахи чаще всего можно встретить на картинках с Лодкой сокровищ — такарабунэ, которая приобретает особый смысл в дни новогодних праздников.
Согласно древнему поверью, в ночь на второй день нового года следует класть под подушку картинку с Лодкой сокровищ — тогда можно будет увидеть вещий сон. Лодка сокровищ связана в Японии с культом Семи богов счастья, олицетворяющих собой богатство, удачную торговлю, успех в карьере, личное счастье, долголетие, здоровье, благополучие детей. На этой лодке по морским волнам плывут все Семь богов счастья и везут с собой всевозможные богатства и символы процветания: сосну (символ долголетия), бамбук (символ стойкости), мешки с рисом (символ богатого урожая и процветания). На картинках такого рода почти всегда присутствуют журавль и черепаха. Журавль парит над Лодкой сокровищ, а черепаха плывет рядом с ней.
Здесь следует пояснить, что журавль и черепаха в культуре народов Дальнего Востока издавна считались не только символами процветания, долголетия и семейного счастья, а также воспринимались как единство мужского и женского начал. В Японии они часто изображались на предметах, связанных со свадебным ритуалом, на детских вещах, имеющих благопожелательную символику. Танец журавля и черепахи — непременный компонент многих ритуальных действ и обрядов календарного и жизненного цикла, бытующих в Японии и в наши дни. Исполнение танца имело благоприятную символику, связанную с процветанием, богатством и долголетием.
Изображенных вместе журавля и черепаху можно встретить на самых разных предметах искусства — на японских гравюрах, керамических изделиях и в произведениях архитектуры. Действительно, они являют собой практически устоявшийся единый образ. Однако при этом нельзя забывать, что с каждым из них связна у японцев и самостоятельная система народных представлений.
Черепаха также почиталась в Японии как важный благопожелательный символ и, прежде всего, символ долгой жизни. Кроме того, она считалась тесно связанной с Подводным царством. Нередко именно в образе черепашки героям японских народных сказок являлась дочь Морского царя — Дракона. Однако чаще бытовали представления о том, что черепаха служит Морскому царю и выполняет, чуть ли не самые важные его поручения. Например, рассказывали о том, что в последний день старого года в Подводном царстве готовят самые вкусные на свете рисовые лепешки-моти, которые именно черепаха поднимает на своей спине на землю. В этой связи считалось большой удачей в канун нового года увидеть на морском берегу черепаху — это сулило в будущем большое богатство. Да и сейчас в Японии существует такая примета: встреча с черепахой — к деньгам.
Полагали также, что именно черепаха знает путь во дворец Дракона. Именно поэтому особое значение всегда придавалось камням и скалам, по форме напоминающим черепаху. Так, например, у берегов о. Эносима недалеко от древней столицы Японии г. Камакура находится огромный природный камень, по форме абсолютно напоминающий огромную черепаху с головой, лапами и панцирем. В этих местах бытовало немало преданий о том, что можно однажды прийти на берег моря, где обычно лежит этот камень, и не обнаружить его. Это означает, что черепаха по приказу Морского правителя уплыла во дворец Дракона.
Известно также множество примет, связанных с черепахой. Большинство из них, конечно, бытовало и бытует до сих пор в прибрежных районах Японии, где черепахи нередко попадают в рыбацкие сети. Существовал целый «кодекс» поведения и обращения с пойманной черепахой. Например, считалось, что большой черепахе следует поднести рисовую водку — сакэ, как знак величайшего почтения, а затем отпустить в море. Не следует приносить домой даже мелких черепах, попавших в сети, иначе в скором времени обязательно произойдет пожар. Запрещалось также убивать черепах — такой поступок, как считали, неминуемо приводил к большой беде. При этом, конечно, в ряде районов черепаху все же употребляли в пищу. Однако, если такое происходило, есть такого рода угощение приписывалось с закрытыми глазами, выражая тем самым свое большое смущение и стыд [2, с. 909].
Можно сказать, что с течением времени у японцев сложилось двоякое представление о журавле и черепахе. Этим можно объяснить то, что эти образы стали использоваться в самых разных бытовых и языковых ситуациях. Так, например, когда хотят сравнить два равнозначных по уму, умению или богатству человека, имея в виду, что одному из них не следует завидовать другому, поскольку у него самого есть то же самое, говорят с иронией: «Журавль позавидовал долголетию черепахи!». Примерно в таком же контексте может употребляться и другая пословица, которая по-японски звучит так: «Цуру ва сэннэн камэ ва маннэн», что значит «Тысячу лет живет журавль, десять тысяч — черепаха» [4, с. 177]. В определенных языковых ситуациях эта пословица может пониматься и как имеющая пренебрежительный оттенок со стороны говорящего. Тогда она приобретает такой смысл: «У вас хорошо, а у нас еще лучше». При этом благопожелательная символика была и остается основной. Образы журавля и черепахи нередко встречаются и в произведениях повествовательного японского фольклора.
«Счастливой» птицей исстари считался в Японии и ворон. При этом очевидно, что наибольшее распространение благопожелательный образ этой птицы получил у айнов, народа, населяющего северные районы Японии. В айнской народной традиции ворон рассматривался практически как культурный герой, более того, ему отводилась роль спасителя и всеобщего защитника. Он выступал и как защитник солнца, принося себя в жертву, и как защитник людей, вступая в открытое противостояние с силами зла. В айнском быту были широко известны многочисленные запреты на недоброе отношение к ворону. Например, никто не препятствовал этим птицам добывать себе пищу в айнских деревнях, а стрелять в ворона из лука считалось непозволительным, равно как и говорить о нем дурно. Есть основания полагать, что такое отношение к ворону, и вообще исходным пунктом мифологизации его образа, явились зоологические свойства ворона, например, черный цвет и зычный голос.
Эти же два параметра и у японцев стали определяющими при возведении ворона в статус священной птицы. При этом интересно, что если в айнской мифологии ворон рассматривался весьма позитивно, являясь источником спасения и общего благополучия, то в японской народной традиции наблюдалась некая амбивалентность образа, ведь именно из-за черного цвета и не слишком приятного голоса ворона (ворон) всегда рождала чувство страха и опасения. То есть, с одной стороны, ворона боялись, с другой — обожествляли и преклонялись перед ними.
В Японии и сегодня известно много примет и суеверий, связанных с криками вороны или ворона. Например, «Когда кричит ворона, человек умирает», «Если ворона кричит вечером (ночью) — жди воров», «Если вороны собираются стаей и кричат, погода испортится». Приметы, связанные с вороной, широко бытовали во всех районах Японии. И некоторые из них рассматривались даже как своеобразная форма гадания. Так, например, в ряде районов существовал осенний или весенний обряд карасукандзё. В этот день специально призывали ворон и кормили их лепешками-моти и рисовыми шариками-данго. Затем на поле выносили три вида зерновых, и по тому, какие семена вороны склюют быстрее, гадали о том, какие зерновые особенно уродятся в наступающем (наступившем) году.
Одной из форм «задабривания» вороны (ворона), к которым относились всегда с некой опаской, со временем стало причисление этой птицы к группе энгимоно — группе предметных и животных символов благополучия, наряду с быком, кошкой, лягушкой, лошадью и другими животными. То есть наметился явный перевес в сторону благоприятного восприятия вороны. Более того, появились и предметные энгимоно, связанные с вороном. Они воспринимались как предметы-«заместители» ворона и имели, благоприятное значение.
Среди таких предметов заметное место занимает веер «Карасу утива» («Вороний веер). Особое значение он приобретает 20 июля, когда в храме Оокунитама-дзиндзя (Токио) проводится праздник «Сумомосай» («Праздник слив»). Считается, что купленные на храмовом базаре сливы обладают особыми целебными свойствами, помогают при самых разных болезнях. От этих слив исстари ждали крепкого здоровья на целый год. Сливам приписывалась поистине удивительная сила, также как и вееру, приобретенному в этот день в храме. «Положительные качества» сливы только усиливали благопожелательное значение ворона, которому поклонялись и поклоняются в этом храме.
С давних пор японцы верили, что если повесить купленный в этот день веер на двери дома, уйдут все несчастья и болезни, а стихийные бедствия и другие проблемы обойдут семью стороной.
Как видно, образ ворона (вороны) является чрезвычайно стойким в японской народной традиции. Еще в начале XX века японцы сверяли «по ворону» удачу на урожай, прося благополучия и защиты. А сегодня, спустя столетие, уже современные японцы каждый год отправляются 20 июля в храм, чтобы приобрести веер с изображением ворона-спасителя и тем самым защитить свой дом и семью от невзгод.
В Японии с давних пор сложилась традиция особо почитать птиц, среди которых журавль и ворон занимают свое достойное место. Можно даже сказать, что только они приобрели в японской народной традиции статус священных птиц. И это при том, что птицам в Японии всегда придавалось большое значение. По их прилету определялись сроки полевых работ, подготовка рассады риса. Особое внимание уделялось голосам птиц. Японцы верили, что именно птицы своим пением способны вернуть любимых, передать им весточку или горевать вместе с лирическим героем. Однако только журавль и ворон могли, по представления японцев, даровать богатство и достаток, а также оказывать влияния на судьбу. Именно поэтому об этих птицах сохранилось такое большое количество народных примет и пословиц.
Литература:
- Кандзаки Норитакэ. Кайун. Энги ёмихон (Поворот к лучшему. Книга об энги). Токио, 2000. — 294 с.
- Нихон дайхякка дзэнсё (Большой японский энциклопедический словарь). EncyclopediaJaponica. Токио,1994. — 987 с.
- Судзуки Тодзо. Нихон дзокугэн дзитэн (Словарь японских народных примет). Токио, 1982. — 674 с.
- Токита Масамидзу. Иванами котовадза дзитэн (Словарь пословиц и поговорок издательства Иванами). Токио, 2000. — 273 с.
