Психология свободы личности: анализ научных трудов XX — начала XXI века

В статье проводится анализ личностной свободы с научных позиций зарубежной психологии XX века и современной отечественной психологии, а также авторов, интерпретирующих содержание свободы личности с идеологических позиций отечественного коммунизма. Обосновывается научная точка зрения, согласно которой категория свободы в современной интерпретации носит индивидуальный характер, а в советской — подчинена постулатам идеологии и коллективному началу.

Ключевые слова: свобода, развитие человека, управление свободой

Вопрос значения свободы для жизни и полноценного развития человека сформировался в идейных границах философского знания. Над познанием сути человеческой свободы трудились такие философы, как: И. Кант, Б. Спиноза, С. Л. Франк, Н. А. Бердяев и другие. И в настоящее время представители современной науки проявляют профессиональный интерес к категории свободы в контексте внутреннего мира личности. Наравне с философией наиболее полно содержание свободы личности изучается в современной психологии. Стоит отметить, что воззрения на природу и содержание свободы личности в процессе исторического развития российского общества середины XX — начала XXI века претерпевали значительные изменения. Поэтому в рамках данного психологического анализа будут рассмотрены точки зрения авторов, раскрывающих содержание личностной свободы с научных позиций зарубежной психологии XX века, современной отечественной психологии, а также авторов, интерпретирующих содержание свободы личности с идеологических позиций отечественного коммунизма.

Для начала стоит привести научные точки зрения зарубежных авторов XX века. Так В. Франкл отмечает, что свобода реализуется в созидательной возможности свободного духа [9, с. 394–398]. А. Маслоу указывает на индивидуальный характер свободы. Автор пишет, что свобода выражается в независимости и самостоятельности людей, в их склонности жить в соответствии с ценностями, установленными ими самими, а не обществом [9, с. 394–398]. Р. Мэй связывает явление свободы с возможностью свободного выбора человека и его управления собственным развитием [9, с. 394–398]. Как указывает А. Бандура, в рамках социального научения свобода определяется в терминах количества возможностей выбора, доступных человеку, и правом на их осуществление. То есть, чем больше поведенческих альтернатив и прерогатив люди имеют, тем больше их свобода действий. Автор также отмечает, что легальные санкции, наделенные функцией разумного ограничения личностной свободы, зачастую используются для навязывания определенных этических норм, нежели для пресечения социально опасного поведения. [2, с. 274–275]. Чарльз Хортон определяет свободу, как возможность правильного личностного развития в соответствии с заданным совестью прогрессивным идеалом жизни [13, с. 320]. При этом Г. Маркузе указывает, что никакая инстанция, кроме самого человека, не может присвоить себе право решать, какие его потребности следует развивать и удовлетворять [15, с. 24–27].

Далее целесообразно рассмотреть научные воззрения современных отечественных психологов на свободу человека. Так О. А. Капцевич, определяя свободу, как субъективный, психический феномен, отводит ей ведущую роль в жизни личности. Автор отмечает, что с позиции современной психологии, содержание свободы личности познается с помощью ее индивидуальных характеристик. Следует выделить следующие характеристики свободы: осознание, ответственность, принятие свободы, бегство от свободы, внешние ограничения свободы и цель. Осознание является предпосылкой психологической свободы и позволяет человеку возложить на себя ответственность за совершаемые действия. Ответственность, являясь главной характеристикой свободы, удерживает акты свободного поведения личности от произвола. Принятие свободы заключается в мужественном осознании человеком всех альтернатив его мышления и особенно поведения, а также возможной ответственности за сделанный выбор. Бегство от свободы предполагает избегание человеком свободы выбора и ответственности за него. Внешние ограничения свободы определяют ее естественные границы. К ним относят: наследственность, физиологию, воздействие социума и смертность. И, наконец, наличие цели необходимо для обретения истинной свободы, так как без цели она носит негативный характер [10, с. 89–91]. В свою очередь В. П. Пугачев указывает, что научное понимание свободы включает в себя две ее составляющие: негативную и позитивную свободу. Негативная свобода, не способная из-за общественной вовлеченности личности быть абсолютной, позволяет жить человеку по собственному усмотрению, проявлять себя в той степени, в какой это позволяют желания, способности и ресурсы. В свою очередь позитивная свобода понимается как возможность выбора, а также способность к достижению поставленных целей, удовлетворению потребностей и желаний, проявлению способностей и индивидуальному развитию в целом. Среди различных проявлений свободы личности отдельно хотелось бы выделить свободу действий и свободу воли. Свобода действий предполагает наличие необходимых общественных условий для реализации целей и желаний человека. Свобода воли означает отсутствие однозначной детерминации поведения индивида и характеризует его способность сделать самостоятельный внутренний выбор. На данный тип проявления свободы оказывается воздействие посредством предварительного формирования определенного типа личности, а также с помощью психологических технологий и манипуляционного воздействия. [17, с. 10–12]. В. В. Знаков связывает нравственное поведение человека со сферой его духовной свободы [12, с. 111–116]. П. А. Слуцкий считает, что лишение человека свободы и вмешательство в его частную жизнь деструктивно влияют на процессы самореализации человека и на развитие общества в целом. Автор отмечает, что категорию свободы можно охарактеризовать, как способность человека поступать в соответствии со своими желаниями, интересами и целями на основе знания объективной действительности. Также автор отмечает, что только свободная личность наделена свободой воли и сама выбирает ход собственной жизни и действий. [18, с. 7–9].

Далее для сравнения целесообразно привести точки зрения советских ученых, дающих собственные определения категории свободы коммунистического человека. Так М. И. Боровский определяет главным условием формирования личностной свободы при социализме идейное воздействие общества, оказывающее на становление личности положительный корректирующий эффект [4, с. 43]. В свою очередь А. Г. Здравомыслов также указывает, что во всех проявлениях социалистического образа жизни главенствует коллективизм [8, с. 18–19]. Т. С. Лапина, рассуждая о категории индивидуальной свободы в контексте нравственного выбора советского человека, выделяет две ее структурные составляющие: идеологическую и психологическую. При этом автор указывает, что идеологическая составляющая носит статус идейной первоосновы индивидуальной свободы, а ее психологический элемент носит второстепенный, определяемый идеологическим содержанием характер. Так Т. С. Лапина пишет, что психологически свободный человек может принять решение и на основе отсталых взглядов, неверных идеологических позиций, что будет в итоге знаменовать его несвободу. [14, с. 55]. То есть, границы личностной свободы, и корректность нравственного выбора сводятся исключительно к господствующей коммунистической идеологии, как догматичной картине понимания мира. При подобной интерпретации автора личность осуществляет «подлинную» нравственную свободу лишь до тех пор, пока оперирует категориями коммунистической идеологии, не выходя за ее пределы в познании субъективного и объективного мира. При этом, как отмечает И. Н. Тяпин, любая идеология влияет на развитие, изменение морали и нравственности конкретных стран, «редактирует» мораль, оказывая на них наиболее сильное воздействие [19, с. 37]. Таким образом, выше изложенная Т. С. Лапиной концепция личностной свободы всецело зависит от «отредактированной» морали и нравственности в рамках господствующей коммунистической идеологии. Как пишет Л. А. Мясникова, особенность советской идеологии заключалась в том, что она провозглашала собственные постулаты и идеи от имени народа, заставляя советских граждан идентифицировать свои интересы с интересами господствующей партии. При этом граждане, идейно не принимающие данных идеологических постулатов, провозглашались либо заблуждающимися, либо врагами народа, что влекло за собой негативные для человека последствия. Через различные социальные проекты идеология воплощалась в жизнь, становясь средой обитания советского человека, инкорпорировалась им, создавала его как продукт новой советской культуры и общности. Личность человека, в соответствии с позицией К. Маркса, понималась как «совокупность общественных отношений». Именно труд провозглашался основополагающей ценностью, а индивид приписывался к трудовому коллективу, который отвечал за каждого своего члена. Так, вместо мужчин и женщин появились «товарищи трудящиеся» [16, с. 64].В. В. Глебкин пишет, что одним из главных идеологических постулатов советской системы было утверждение о полной социальной детерминированности культуры. Результатом воплощения данного постулата стало стремление свести советскую культуру к уровню социальной оболочки и уничтожить все степени свободы, дающие возможность независимого развития. Подобная установка носила утопичный характер, но определяла самосознание общества и оказывала существенное влияние на его культурные механизмы. В советской России, где все проявления культуры рассматривались как надстройка, происходящая от материального производства, были выработаны коллективные нормы целесообразности для советских граждан. Среди данных норм культуры советского человека, приведенных В. В. Глебкиным, отдельно хотелось бы выделить отрицание как индивидуального, так и группового субъективизма [5, с. 56–60].В. С. Барулин по этому поводу замечает, что строительство общества в качестве определенной формации не может считаться корректным процессом с позиции объективных особенностей социальной жизни. Социокультурная жизнь общества с множеством вариантов его развития является первичной по отношению к любой догматизированной программе социального развития. Реализация проекта развития будущего рано или поздно впадает в противоречия с реалиями объективной действительности естественного общественного существования. Это происходит потому, что реальная социальная жизнь несоизмеримо насыщеннее любых доктринальных идей и установок, которые не способны предугадать все социальные явления и процессы [3, с. 47–49]. Э. В. Ильенков считает, что личность является телесной организацией коллективного тела (ансамбля социальных отношений). При этом человек выступает таким отражением коллективного тела, которое не противоречит, а напротив, структурно дополняет ансамбль общественных отношений. То есть, автор считает, что личность и, соответственно, ее свобода являются частным содержательным отражением социального общего. Значение волевого самоопределения личности автором категорически отрицается, личность преподносится как приходящий элемент «коллективного тела». [11, с. 330]. Г. Е. Глезерман придерживается аналогичной точки зрения и указывает, что значение субъективного фактора при социализме — это, прежде всего, вопрос об использовании возможностей, заложенных в социалистических отношениях, для развития производительных сил [6, с. 63]. Е. А. Ануфриев пишет, что марксизм провозгласил подлинным субъектом общественных отношений не изолированную, автономную личность, а человека, как частицу общества и только в той мере, в какой его личные интересы совпадают с общественными интересами. Автор указывает, что в процессе всестороннего развития и коммунистического воспитания личный интерес не сводится к простым материальным или духовным потребностям человека, а относится к социальной сущности человека, которая определяется потребностями общности, в которую он входит [1, с. 10]. Л. Гудков указывает, что принудительный общественный контроль, поддерживаемый с помощью монополии на информацию и пропаганду, обеспечивал условия для мобилизации населения на выполнение решений «партии-государства» и одновременно формировал барьер отчуждения общественного сознания от информации, противоречащей официальной идеологии [7, с. 427]. То есть, через моделирование человеческой свободы и нравственного содержания личности посредством официальной советской идеологии, действующая власть могла эффективно использовать массы для достижения устанавливаемых ею целей.

В заключение стоит указать, что, если в современной психологии понятие свободы личности предполагает содержательное противопоставление категорий индивидуального и общественного бытия с целью свободного выбора и объективного нравственного соотношения явлений окружающей действительности, то в советской науке нивелирование индивидуальной свободы выступало средством идейного единства личности и общества. В реалиях советского государства это осуществлялось с целью сохранения идеологической устойчивости и целостности нации. То есть, с помощью идеологического моделирования представлений о коллективной свободе и нравственном содержании личности, советская власть могла наиболее эффективно использовать массы для достижения устанавливаемых ею целей.

Литература:

1. Ануфриев Е. А. Всесторонне развитая личность — цель коммунизма. (Лекция). М., 1978.
2. Бандура А. Теория социального научения. СПб., 2000.
3. Барулин В. С. Российский человек в XX веке. Потери и обретение себя. Монография. СПб., 2000.
4. Боровский М. И. Детерминизм и нравственное поведение личности. Минск, 1974.
5. Глебкин В. В. Ритуал в советской культуре. М., 1998.
6. Глезерман Г. Е. Исторический материализм и развитие социалистического общества. Изд. 2-е, доп. М., 1973.
7. Гудков Л. Негативная идентичность. Статьи 1997–2002 годов. М., 2014.
8. Здравомыслов А. Г. Актуальные проблемы совершенствования социалистического образа жизни. М., 1981.
9. Казакова Т. В. Свобода как условие эффективного самоосуществления человека // Психология и педагогика: методика и проблемы практического применения. 2008. № 1.
10. Капцевич О. А. Характеристики свободы в экзистенциальной психологии // Альманах современной науки и образования. 2011. № 3.
11. Косолапов Р. И. С чего начинается личность. М., 1983.
12. Кузьмина Е. И. Диалектическое единство свободы и ответственности // Мир образования — образование в Мире. 2015. № 1.
13. Кули Чарльз Хортон. Человеческая природа и социальный порядок. Пер. с англ., 2-е изд., испр. М., 2001.
14. Лапина Т. С. Этика социальной активности личности. Учебное пособие. М., 1974.
15. Маркузе Г. Одномерный человек. Пер. с англ. А. А. Юдина. М., 2009.
16. Мясникова Л. А. Трансформация ценностных ориентиров советского человека // Советский социокультурный проект: исторический шанс или глобальная антиутопия: материалы Международной научной конференции (X Колосницынские чтения). 2015.
17. Слуцкий П. А. Информационная свобода личности. Проблемные аспекты. СПб., 2013.
18. Тяпин И. Н. Нравственный императив национальной идеи в эпоху антиморали. Монография. М., 2015.