В последние годы научный интерес к проблемам принудительных мер медицинского характера значительно усилился. Остановимся, на наш взгляд, на наиболее важных из них.
В науке уголовного права существуют различные подходы к вопросу определения правовой природы принудительных мер медицинского характера. Так, одни авторы считают, что принудительные меры медицинского характера являются мерами социальной защиты от общественно опасных действий невменяемых и психически больных, совершивших преступления
Другие характеризуют их как меры государственного принуждения, сочетающие «юридическое и медицинское начало». При этом авторами верно отмечается, что указанные меры являются юридическими, потому что, во-первых, их основание, виды, порядок применения и прекращения определяются уголовным законом, во-вторых, процедура назначения этих мер регламентирована УПК РФ, в-третьих, реализация принудительных мер предусмотрена уголовно-исполнительным законодательством. Медицинскими они являются, поскольку имеют строго медицинский характер: рекомендации по их назначению дает комиссия врачей-психиатров, судебно-психиатрическая экспертиза, а содержание этих мер, в соответствии с медицинскими показаниями, определяется медицинским персоналом психиатрических учреждений, где проводится принудительное лечение.
Также в доктрине выделяется позиция, в соответствии с которой принудительные меры медицинского характера рассматриваются, как меры безопасности. Большой вклад в развитие правовой теории мер безопасности внес Н. В. Щедрин «По его мнению, меры безопасности представляют собой самостоятельный вид регуляции жизнедеятельности личности и общества, который отличается от юридической ответственности и правового восстановления по ряду существенных признаков, основными из которых являются: непосредственная цель, фактические основания, сроки применения, механизм реализации и субъекты, которые их применяют».
Формирование института принудительных мер медицинского характера в российском законодательстве прослеживается на протяжении многих веков. Так, в средневековой России в отличие от Западной Европы не было жестокого преследования душевнобольных. Лишь в 1766 году Екатерина II издала Указ о необходимости устройства для душевнобольных правонарушителей специальных светских лечебниц. До начала ХХ-го века положение душевнобольных преступников существенно не менялось. Российское законодательство советского периода признавало необходимость применения мер принудительного лечения к лицам, совершившим общественно опасные деяния, как меру социальной защиты. В 1988 году в УК РСФСР были внесены изменения в порядок назначения, продления, прекращения принудительных мер медицинского характера, определены виды мер принудительного характера и специализированные медицинские учреждения, которые их осуществляли. Применение принудительных мер медицинского характера тесно связано с принятием в России в 90-х годах международных принципов оказания психиатрической помощи, таких, как законность, гуманизм, соблюдение прав человека и гражданина.
По правовой природе принудительные меры медицинского характера являются уголовно-правовыми мерами безопасности, сущность которых заключается в принудительном лечении лиц, совершивших уголовно-противоправные деяния и представляющих по своему психическому состоянию опасность для общества.
Еще одной, не менее важной проблемой в науке уголовного права является проблема определения целей ПММХ. Единства мнений здесь также не наблюдается. Действующий УК РФ впервые на законодательном уровне закрепляет цели применения принудительных мер медицинского характера. В соответствии со ст. 98 УК РФ к ним относятся: излечение лиц или улучшение их психического состояния, а также предупреждение совершения новых деяний, предусмотренных статьями Особенной части УК РФ. Исходя из содержания данной статьи эти цели можно разделить на медицинские и правовые (юридические).
Однако в юридической литературе отмечается, что данный перечень является неполным и требует уточнения. Так, А. Н. Пищита предлагает относить к целям применения ПММХ обеспечение безопасности общества.
Также не решен и вопрос содержания больных в данных учреждениях, некоторые аспекты деятельности этих учреждений (например, их охраны и обеспечения безопасности) и прочее.
Спорным представляется определение процессуального статуса лица, представляющего интересы больного по соглашению сторон или по назначению суда как защитника. Согласно ст. 49 УПК РФ, защитник — это лицо, осуществляющее защиту прав и интересов подозреваемых и обвиняемых и оказывающих им помощь при производстве по уголовному делу. Лицо, признанное невменяемым, которому назначены принудительные меры медицинского характера, подозреваемым или обвиняемым не является. Кроме того, нельзя говорить о защите в уголовно-процессуальном смысле лица, к которому применяются указанные меры, так как при решении вопроса об их прекращении, продлении и изменении в отношении него не осуществляется уголовное преследование. Более уместным применительно к данному случаю было бы использование термина «адвокат», а не «защитник». Аналогично в ст. 399 УПК РФ указывается, что осужденный, при разрешении вопросов, связанных с исполнением приговора может осуществлять свои права с помощью адвоката.
В зарубежном уголовном праве принудительные меры медицинского характера действуют, как правило, под видом мер безопасности. Мера безопасности в отличие от наказания не преследует целей воздаяния или устрашения, а направлена на устранение «опасного состояния» лица, совершившего либо могущего совершить общественно опасное деяние.
Охватывая вопросы отличительных свойств наименования рассматриваемого института в зарубежном и российском уголовном праве, следует отметить, что система мер безопасности оценивается как воплощение идеи ресоциализации, как ранние профилактические меры.
Так, меры безопасности зарубежных государств могут применятся к лицам, не совершившим уголовно наказуемое деяние, только по признаку его общественной безопасности, что по своей природе выходит за рамки уголовного права, а также нарушает права человека. Российское уголовное право применяет принудительные меры медицинского характера только к лицам, совершившим общественно опасное деяние.
Вместе с тем следует признать, что зарубежный опыт некоторых государств может быть полезен с точки зрения дальнейшего совершенствования российского законодательства, а отечественный опыт для совершенствования зарубежного. В частности для российского закона: применение принудительных мер медицинского характера к лицам, совершившим преступление на сексуальной почве — по опыту уголовного законодательства ФРГ, США; применение принудительного лечения к лицам, совершившим преступление и страдающим болезнью, представляющей опасность для здоровья других лиц; учет не только психического состояния лица, но и характера совершенного им общественно опасного деяния при выборе вида принудительной меры медицинского характера — по опыту Италии.
Литература:
- Бородин С. В. Принудительные меры медицинского характера // Новое уголовное право России: Общая часть: Учеб. пособие. М.: Зерцало, 1995. С. 156.
- Овчинникова А. П. Сущность и назначение принудительных мер медицинского характера. М.: ВЮЗИ, 1977. 448 с.
- Пищита А. Н. Принудительные меры медицинского характера в законодательстве Российской Федерации // Медицинское право. 2005. N 3. С. 26–30.
- Принудительные меры медицинского характера (уголовно-правовой аспект) / Под ред. А. Н. Павлухина. М.: Юнити-Дана, 2007. 144 с.
- Протченко Б. А. Принудительные меры медицинского характера. М.: Юрид. лит., 1976. 103 с.
- Спасенников Б. А. Принудительные меры медицинского характера. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. С. 338.
- Щедрин Н. В. Меры безопасности в системе предупредительной деятельности // Вопросы уголовной политики. Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1991. С. 155–165.
