Судебный прецедент как признак сближения правовых семей

 

В статье исследуется сближение англосаксонской и романо-германской правовых семей. Анализируется роль судебного прецедента в этом процессе.

Ключевые слова: судебный прецедент, конвергенция, правовые семьи.

 

Очевидно, что в настоящее время в силу различного рода факторов происходит сближение и взаимопроникновение правовых систем. Данный процесс получил название «конвергенция права». Сам термин «конвергенция» используется в различных гуманитарных и естественных науках, к числу которых следует отнести биологию, геологию, физику, лингвистику, математику и т. д.

В праве под конвергенцией понимают «процесс взаимодействия, сближения элементов механизма правового регулирования, принадлежащих различным национальным правовым системам. В ходе конвергенции происходит весьма заметная трансформация национального права, модернизация правотворческого и правоприменительного процессов. Конвергенция права — это в полной мере закономерное явление, имеющее место на самых разных исторических этапах, в разных регионах мира, хотя современная глобализация стимулирует конвергенцию права» [6, с. 6].

Вообще характеризуя конвергенцию права, необходимо также отметить, что оно обусловлено «стремлением национальных правовых систем адаптироваться к изменяющимся условиям жизнедеятельности мирового сообщества» [4, с. 19] Более того, можно вести речь не только о конвергенции правовых систем, но и об их интеграции, то есть об «объединении национальных правопорядков, выражающееся во взаимном восполнении присущих им представлений о праве и его практическом применении» [4, с. 19].

Однако сейчас мы можем наблюдать сближение не только национальных правовых систем, но даже сближение целых правовых семей. «В национальных правовых системах государств Запада имеет место сближение англосаксонской и романо-германской правовых семей; в остальных национальных правовых системах — рецепция норм западных правовых семей» [11, с. 73]. Происходит возрастание роли тех источников права, которые традиционно не играли существенной роли в регулировании общественных отношений. Так, например, в странах англосаксонской правовой семьи возрастает роль статутного права. В некоторых странах романо-германской правовой семьи, начинают играть важную роль источники права, которые вовсе несвойственны данной правовой системе. Одним из таких источников является судебный прецедент, который, хоть и неофициально, но становится «первичной» формой выражения права в том числе и в российской правовой системе. Как справедливо отмечает И. Богдановская, «страны романо-германского права избегают признавать судебный прецедент в качестве источника права, в них отмечается заметное усиление позиции судебной практики, развитие т. н. «судейского права» [3, с. 46]. Возникает закономерный вопрос: является ли понятие «судейское право» синонимом к понятию «прецедентное право». В странах англосаксонской правовой семьи данные понятия совпадают. Вопрос о судейском праве в странах континентального права и его связи с прецедентным правом не столь однозначен, поскольку существование судебного прецедента в странах романо-германской правовой семьи до сих пор вызывает жаркие споры в научных кругах. М. Н. Марченко уверен, что судейское право является «неотъемлемой составной частью общей системы романо-германского права»[8]. Говоря о судейском праве, необходимо сказать, что судейское право существует в нескольких формах, среди которых судебная практика, судебный прецедент, правовая позиция суда, судебное усмотрение [8].

Как отмечает М. Н. Марченко, такие формы судейского права, как «правовая позиция суда» и «судебное усмотрение» сложно отнести к самостоятельным источникам права [8], поэтому их в данном исследовании мы подвергать анализу не будем. Что касается судебной практики, то она широко используется в странах романо-германской правовой семьи, частью которой является и Российская Федерация. Так, согласно ст. 126 Конституции Российской Федерации «Верховный Суд Российской Федерации является высшим судебным органом по гражданским делам, разрешению экономических споров, уголовным, административным и иным делам, подсудным судам, образованным в соответствии с федеральным конституционным законом, осуществляет в предусмотренных федеральным законом процессуальных формах судебный надзор за деятельностью этих судов и дает разъяснения по вопросам судебной практики (выделено мной — А.К.)» [1].

Осталось решить вопрос о наличии такого источника судейского права, как судебный прецедент. Если в данном случае в качестве объекта исследования взять правовую систему России, как часть романо-германской правовой семьи, то можно заключить, что судебный прецедент в чистом, как это происходит в странах англосаксонской правовой семьи, не встречается и официально не признается. Однако при внимательном изучении некоторые прецедентные свойства можно найти в постановлениях, а также некоторых «отказных» определениях Конституционного Суда Российской Федерации [5, с. 367].

Более того, чертами судебных прецедентов обладают не только решения Конституционного Суда РФ, но правовые позиции, содержащиеся в постановлениях Верховного Суда РФ и ныне упраздненного Высшего Арбитражного Суда РФ, функции которого сейчас выполняет Верховный Суд РФ. Так, в постановлении Конституционного Суда РФ № 1-П сказано: «в российской судебной системе толкование закона высшими судебными органами оказывает существенное воздействие на формирование судебной практики. По общему правилу, оно фактически — исходя из правомочий вышестоящих судебных инстанций по отмене и изменению судебных актов — является обязательным для нижестоящих судов на будущее время. Вместе с тем в качестве правового последствия такого толкования в тех случаях, когда в силу общеправовых и конституционных принципов возможно придание ему обратной силы, допускается пересмотр и отмена вынесенных ранее судебных актов, основанных на ином толковании примененных норм» [2]. Таким образом, суды при вынесении решений должны основывать свое решение не только на положениях нормативного правового акта, но и на правовых позициях, содержащихся в постановлениях высших судов по вопросам толкования и применения норм законодательства. Как отмечает И. Цветков, с принятием данного постановления «Россия де-юре стала страной прецедентного права». [10]

Однако в отличие от «классического» прецедента, в странах романо-германской правовой семьи прецедент являет собой «казус для многократного, универсального правоприменения в отличие от стран англосаксонской правовой семьи, где судебный прецедент используется по схеме «казус для казуса» [9, с. 25].

Противники судебного прецедента апеллируют к тому, что в России нет судебных прецедентов, а есть только т. н. прецеденты толкования. По мнению В. В. Лазарева, данный тезис является ничем иным, как мифом, связанным с переоценкой качества уровня законодательства. Он пишет: «миф о том, что в России все прецеденты являются прецедентами толкования основан на развернутой позитивистской мифологии о беспробельности права, логической его замкнутости, когда из существующих законов всегда можно извлечь необходимое решение путем их толкования. Данная методология особенно приветствовалась в советское время, поскольку работала на миф об исключительно высоком уровне законодательства, не знающего ни пробелов, ни иных недостатков» [7, с. 94].

Таким образом, можно сделать вывод о том, что судейское право в странах романо-германской правовой семьи имеет свои особенности и не совпадает полностью с прецедентным правом, однако все же можно отметить наличие некоторых общих черт с «классическим» прецедентным правом. Данный факт, безусловно, является основанием для утверждения, что в настоящее время происходит сближение англосаксонской и романо-германской правовых семей.

 

Литература:

 

1.                Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 N 6-ФКЗ, от 30.12.2008 N 7-ФКЗ, от 05.02.2014 N 2-ФКЗ, от 21.07.2014 N 11-ФКЗ) // Собрании законодательства РФ.2014. № 31. Ст. 4398.
2.                Постановление Конституционного Суда РФ от 21.01.2010 N 1-П «По делу о проверке конституционности положений части 4 статьи 170, пункта 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами закрытого акционерного общества «Производственное объединение «Берег», открытых акционерных обществ «Карболит», «Завод «Микропровод» и «Научно-производственное предприятие «Респиратор» // Вестник Конституционного Суда РФ. № 2. 2010.
3.                Богдановская, И. Судебный прецедент и его эволюция / И. Богдановская // Законность. –2007. — № 3. — С. 45–46.
4.                Герасимов, Ю. Е. Направления интегрирования мировых правовых семей современности / Ю. Е. Герасимов // Международное публичное и частное право. — 2010. — № 5. — С. 18–21.
5.                Киракосян, А. Г. Еще раз к вопросу о прецедентном характере решений Конституционного Суда РФ / А. Г. Киракосян // Молодой ученый. — 2015. — № 20. — С. 364–367.
6.                Клочкова, Ю. А. Конвергенционные правовые системы как результат современной глобализации / Ю. А. Клочкова // Государственная власть и местное самоуправление. — 2011. — № 4. — С. 6–10.
7.                Лазарев В. В. Нормативная природа судебного прецедента / В. В. Лазарев // Журнал российского права. — 2012. — № 4. — С. 92–99.
8.                Марченко, М. Н. Судебное правотворчество и судейское право / М. Н. Марченко // Справочно-правовая система «Консультант Плюс».
9.                Муругина В. В. Прецедент как составляющая конвергенции правовых систем / В. В. Муругина // Российский судья. — 2014. — № 10. — С. 23–26.
10.            Цветков, И. Прецедент создан / И. Цветков // [Электронный ресурс]. URL: http://www.rg.ru/2010/05/18/nalogi-spory.html (дата обращения: 25.12.2015).
11.            Шумилов, В. М. Концепция глобального права и глобальной нормативной системы / В. М. Шумилов // Современный юрист. — 2015. — № 3. — С. 70–87.