Реализация положений доктрины «снятия корпоративной вуали» в зарубежных странах



Статья раскрывает сущность доктрины «снятия корпоративной вуали». В ней представлен процесс реализации положений доктрины в зарубежных странах: США и Германии, а также приведены примеры из американской и немецкой судебной практики.

Ключевые слова: США, доктрина «снятие корпоративной вуали», «альтер-эго» компании, Германия, Карстен Альтинг,US v. Milwaukee Refrigerator Transit Co

В Гражданском кодексе РФ определяется ответственность юридического лица по своим обязательствам и ответственность других лиц, в том числе и участников этого юридического лица, является общим правилом регулирования гражданских отношений.

Однако в законодательствах многих зарубежных стран закреплены более эффективные способы восстановления нарушенного баланса интересов самого юридического лица и его кредиторов, нежели те, которые есть в нашей стране.

«В странах англосаксонской системы права существует доктрина судебного происхождения, известная как «снятие корпоративной вуали» (piercing/lifting the corporate veil), предусматривающая возможность возложения, в определенных ситуациях, ответственности по обязательствам компании непосредственно на контролирующих ее лиц. Встречаются и другие переводы этого термина: «прокалывание корпоративной завесы», «проникновение под корпоративный покров» или даже «срывание корпоративной маски»» [1].

В российском законодательстве, как, впрочем, и других странах романо-германской правовой семьи понятие «снятие корпоративной вуали» нет. Однако на протяжении длительного периода времени ведутся дискуссии о принятии подобной доктрины на уровне законодательства или судебной практики.

Для систематизации российского законодательства и правоприменительной практики, представляется целесообразным изучение опыта зарубежных стран в области применения указанной доктрины.

Доктрина получила наибольшее развитие в США. В Соединенных Штатах Америки корпоративное, договорное, деликтное и уголовное право относятся в основном к ведению отдельных штатов (только некоторые вопросы этих отраслей права регулируются федеральным законодательство) [2].

В связи с этим применение положение доктрины может различаться в зависимости от штата. В одних штатах указанная доктрина применяется достаточно широко [3], а в других — не применяется вообще (федеральное общее право).

Американские компании являются отдельными юридическими лицами, в которых её участники не отвечают по обязательствам этой корпорации, но суды США в определенных обстоятельствах могут «снять корпоративную вуаль».

Первым судебным актом, в котором более или менее прослеживается идея сегодняшней доктрины, стало решение федерального окружного суд штата Висконсин в деле US v. Milwaukee Refrigerator Transit Co, датированное 1905 годом.

«Корпорацию, по общему правилу и пока нет достаточных причин для обратного, следует рассматривать как [отдельное] юридическое лицо, но когда понятие юридического лица используется для нарушения публичных интересов, оправдания правонарушения, сокрытия обмана, оправдания преступления, то право должно расценивать корпорацию как ассоциацию лиц» [4] — говорил судья Сенборна.

Получается, что в перечисленных случаях корпорация теряет статус единого субъекта для целей рассмотрения спора.

Сам же термин «снятие корпоративной вуали» получил массовое распространение после опубликование статьей Мориса Уормсера в журнале Columbia Law Review [5] (1912 г.). Автор выступал за «снятие корпоративной вуали» в тех случаях, когда корпорация выступает лишь «альтер-эго» своих же акционеров.

Развивая тему доктрины, на мой взгляд, рациональней было бы изучить прецедентное право, сложившееся на основании ее применения, а не положения писаных законов, отметив только тот факт, что возможность «снятия корпоративной вуали» предусмотрена в праве некоторых штатов.

Терминология в разных судебных решениях может существенно отличаться. В апелляционном определении США по Пятому округу от 2006 года судья Риза Барксдейл представила малый обзор судебной практики по этой проблеме.

В данном обзоре отмечено следующее: «Различные теории для снятия корпоративной вуали были созданы для отказа в признании существования отдельного юридического лица в ситуациях, когда этого требует справедливость: если владельцы злоупотребляют (misuse) корпоративной формой, или создали [корпорацию] для целей обмана или для совершения противозаконного деяния. Еще одно исключение [из принципа отдельной правосубъектности корпорации] возникает, если материнская компания полностью доминирует и контролирует дочернюю компанию, управляя ею как своим инструментом (conduit) или агентом. Доктрина альтер эго и снятие корпоративной вуали являются действительно исключительными доктринами, применяемыми лишь в тех случаях, когда должностные лица, директора или акционеры используют юридическое лицо как прикрытие для совершения обмана, ухода от личной ответственности, либо в других, действительно уникальных ситуациях» [6].

Как мы видим, из представленного отрывка, американские суды и судьи не имеют ничего против такого выражения как «злоупотребление корпоративной формой». Однако некоторые судьи просто не разграничивают «снятие корпоративной вуали» и переход ответственности по обязательствам к «агенту-принципалу».

Следует отметить, что сама доктрина «снятия корпоративной вуали» не является основанием иска. Скорее всего, её следует рассматривать как процессуальную меру, позволяющую привлечь в процесс нового ответчика.

Исторически доктрина развилась из положений «права справедливости», которое начало развиваться с 15 века, как средство против несправедливости.

Как «право справедливости», так и доктрина «снятия корпоративной вуали» явления, довольно, оценочные [7. С. 32–35].

В итоге, суд самостоятельно решит, выступала та или иная корпорация в качестве «фасада» своего владельца или нет. Не существует какого-то единого подхода, каждый случай рассматривается индивидуально, исходя из принципа справедливости. Но судам следует сразу определить, какие именно факты и обстоятельства подлежат доказыванию по конкретному делу.

Практика некоторых судов допускает их разделение на два списка:

1. Список «элементов».

Если факт или обстоятельства включаются в этот список, то тогда каждый из них подлежит обязательному доказыванию.

2. Список «фактов».

Если факт или обстоятельства включаются в этот список, то необязательно доказывать все факторы, но необходимо учитывать их в совокупности.

Например, в Апелляционном определении США по Девятому округу по делу Hambleton Bros. Lumber Co. v. Balkin Enterprises [8] и в Апелляционном определении Индианы. Brant v. Krilich [9] были представлены следующие элементы:

– доказать факт «доминирования на рынке;

– установить факт неправомерного поведения, которое причинило вред истцу.

В деле «Hambleton Bros. Lumber Co. v. Balkin Enterprises» суд указывает на необходимость установления следующих факторов:

– используются ли средства корпорации в личных целях, а не корпоративных;

– cоблюдается ли корпоративная форма организации;

– имеется ли у корпорации достаточно своего капитала и другие факторы.

В качестве иллюстрации применения доктрины, приведем следующий пример.

Перед тем как перейти непосредственно к примеру, следует оговориться, что положения доктрины «снятия корпоративной вуали» могут применяться не только к простым юридическим лицам, но и к целым государствам.

В деле Bridas v. Government of Turkmenistan суд применил положения доктрины «снятия корпоративной вуали», возложив ответственность по долгам организации, на правительство Туркменистана, осуществляющее ее контроль.

Дело состояло в следующем.

«Одна из аргентинских компаний, желая освоить нефтегазовые месторождения в Туркменистане, заключила договор о сотрудничестве с туркменской компанией, которая создана и контролируется государством. Минусом соглашения оказалась арбитражная оговорка, согласно которой договор был подчинён праву Англии, однако само государство не подписывало данный договор. Сотрудничество двух государств было недолгим и составило все два года после заключения договора в силу того, что Туркмения издала запрет Аргентине экспортировать сырьё.

Аргентинская компания подала иск в международный коммерческий арбитраж против государственной компании и правительства Туркменистана. Судом иск был принят к производству и удовлетворен, с присуждением истцу 495 млн.доллоров.

В силу того, что Туркмения была не согласна, с вынесенным решением, дело было передано в федеральный суд США. Аргетинская компания настаивал на праве судиться с Туркменией на основании договора, который был заключен с подконтрольной организацией, в силу реализации положений доктрины «снятия корпоративной вуали».

Федеральный суд США согласился с истцом, и признал Туркмению стороной в договоре, что также снимало вопрос об иммунитете государства» [10].

Данный пример ярко демонстрирует действие доктрины «снятия корпоративной вуали» на уровне государств.

Вторая страна, которую хотелось бы затронуть, — Германия.

Немецкая правовая система коренным образом отличается от имеющейся в Соединённых Штатах Америки. Подход немецких судов к рассмотрению дела основан, прежде всего, на использовании законов, а не на практике судов.

Действующее немецкое законодательство в сфере предпринимательского права, содержит положения, касающиеся привлечения участников корпорации к ответственности.

В Германии существуют правило, в соответствии с которым ответственность по обязательствам юридического лица, в некоторых случаях, будет возлагаться на её участников.

«Durchgriffshaftung» — немецкий вариант названия доктрины «снятия корпоративной вуали», отличающийся в своих положения от практики США.

Если в США и странах англо-саксонской правовой семьи положения доктрины применяются на основании прецедентов, то в Германии суды прокалывают «вуаль», на основании действующего законодательства. При этом следует учитывать, что указанный выше принцип, может применяться в ситуации, когда поведение участника юридического лица становится поводом для привлечения его к ответственности за невыполнение или ненадлежащее выполнение обязательства.

Например, это ситуация, когда лицо-участник корпорации, заключает сделку от своего имени, а не от имени компании и, учитывая все обстоятельства, нельзя однозначно сказать действовало ли это лицо в интересах компании или нет.

Все подобные случаи, прямо предусмотрены немецким законодательством.

Немецкая правовая доктрина в первую очередь разрабатывала теоретическое обоснование для возможности отступления от принципа самостоятельной ответственности юридического лица по своим обязательствам [11].

Известный немецкий исследователь Рольф Серик разработал субъективную теорию злоупотреблений, согласно которой участник общества несет субсидиарную ответственность по обязательствам юридического лица, только в том случае, если он использовал юридическое лицо в целях злоупотребления, например, чтобы обойти предусмотренные контрактом или уставом обязанности, в результате чего был причинен вред третьим лицам. [12]

Несмотря на разработку подобных теорий и норм, немецкие суды избегают ситуаций их применения. Если оценивать общую тенденцию, то они и вовсе стараются не отступать от принципа самостоятельной ответственности юридического лица.

Американский исследователь Карстен Альтинг, обобщая практику немецких судов, делает вывод о том, что в Германии нет единого подхода к «прокалыванию корпоративной «вуали» и, переходя от дела к делу, используется индивидуальный подход к каждому. Исследователи, которые занимались и занимаются анализом «Durchgriffshaftung», признают, что содержащиеся в ней положения не описывают полноценную правовую доктрину, а завязаны лишь на проблеме индивидуальной ответственности.

В конце 20 века германские суды начали применять положения доктрины не только к акционерным обществам, но и к обществам с ограниченной ответственности. Суды в своих решениях применяли Закон об акционерных обществах по аналогии к обществам с ограниченной ответственности, а именно:

1. Конструктивное понятие «групп де-факто», т. е. доминирующее юридическое лицо, которое оказывает долгосрочное и всеобъемлющее воздействие на подконтрольное ему общество.
2. Положения Закона о возмещении доминирующим предприятием убытков, которые возникли у подконтрольного общества (статья 302 Закона об АО)

Данные положения вытекают из практики Верховного Суда Германии (Bundesgerichtshof, BGH) [13], в, по меньшей мере, двух делах судом был удовлетворен иск к физическим лицам, контролирующих общество. Немецкий суд в своих решениях признал их «доминирующим предприятием» по смыслу Закона об акционерных обществах. При этом иски были поданы не самими подконтрольными обществами, а их кредиторами, поскольку в немецком законодательстве нет положений, которые бы защищали их интересы, в подобных случаях. Следовательно, речь идет «непосредственно» о доктрине «снятия корпоративной вуали», хотя этот термин так и не был использован Верховным Судом.

По прошествии чуть более десяти лет концепция «групп де-факто» вызывала много критики среди практиков, по причине неопределенности данного понятия.

В результате чего в 2000-х годах Верховный Суд Германии отбросил ее, заменив на новую концепцию ответственности за «разрушительное вмешательство» властного лица в дела юридического лица. В виду этого, под «разрушительным вмешательством» понимаются действия участника, которые привели к лишению общества активов или бизнеса, вследствие чего оно теряет возможность исполнять свои обязательства.

Представленная концепция отражена в двух наиболее известных делах под названиями «Bremer Vulkan» [14] (2001 г.) и «KBV» [15] (2002 г.).

Дело «Bremer Vulkan» состояло в следующем.

Судоверфь в Висмаре, входящее в группу акционерного общества Bremer Vulkan AG, в 1994 году получило от государства средства на развитие в рамках инвестиций в восточные земли Германии.

Предоставленные средства должны были пойти на означенные цели, вместо этого, государственные деньги были распределены между малыми компаниями акционерного общества — как, полагали все, на временной основе.

Но в силу возникших финансовых трудностей, которые возникли в обществе, деньги в судоверфь так и не вернулись. В результате судоверфь оказалась на грани краха, и была спасена лишь путем выделения из АО Bremer Vulkan AG и новых финансовых вливаний. Само материнское общество обанкротилось в 1997 году, поскольку так и не справилось с возникшими финансовыми затруднениями.

Государственное ведомство подало иск против директоров материнского общества, требуя от них возмещения ущерба.

Верховный Суд Германии, анализируя возможные способы защиты прав пострадавшего кредитора, сформулировал новый подход к ответственности властного участника, который основан на доктрине «целостности капитала» и «права общества на длительное существование».

Следуя этому подходу, властный участник может быть принужден возместить долг, который понесло общество из-за его «разрушительного вмешательства» в активы.

Помимо этого, суд признал возможность ответственности директоров АО за причиненный их действиями ущерб и направил дело на новое рассмотрение.

Далее положения новой концепции получили свое развитие в деле «KВV».

Истец заключил договор об оказании услуг с ООО KBV GmbH, которое является ответчиком по делу.

Истец выполнил свое обязательство, оказал услуг, но от ответчика оплата так и не поступила. Вместо того, чтобы выполнить свое обязательство по договору, т. е. оплатить оказанную истцом услугу, ответчик заключает договор с какой-то третьей компанией, и переводит значительную часть своих активов. В результате получается, что расплачиваться ООО с истцом просто нечем.

Сделка, которая привела к потере активов, была заключена от имени общества одним из участников, который действовал по доверенности и с согласия второго.

Банкротство не было инициировано, поскольку у ответчика отсутствовали активы.

Истец предъявил иск к обоим участникам общества. Суд возложил на них личную ответственность по долгам компании в связи с тем, что те фактически «разрушили и разграбили» свою же компанию, выведя из неё активы.

Таким образом, мы видим, Верховный Суд Германии отказался от спорной концепции применения к ООО Закона об АО «по аналогии».

Согласно новой концепции, контролирующий общество участник отвечает по долгам этого общества только в том случае, если он совершил «разрушительное вмешательство» в её дела. Например, «вывод активов». Правовое основание этой концепции состоит в ответственности за «злоупотребление корпоративной формой» со стороны участников.

Концепция злоупотребления правом (Rechtsmissbrauch) в Германии основана на двух нормах Германского Гражданского уложения (ГГУ) [16].

Первая норма устанавливает обязанность участников гражданских правоотношений исполнять свои обязанности добросовестно (nach Treu und Glauben) [17], а другая — запрет использования ими своих прав с целью причинения вреда другому лицу (Schikaneverbot). [18] Последствием нарушения этих двух норм, будет являться лишение участников привилегии ограниченной ответственности, т. е. участник будет нести ответственность непосредственно перед кредиторами, только в том случае если само общество не может восстановиться даже путем применения статей 30 и 31 Закона об ООО (возврат участникам средств, полученных из капитала общества).

Альтернативой, в данном случае, может выступать тот самый всеобъемлющий «параграф 826» ГГУ, который Иосиф Покровский назвал в 1917 году «король-параграфов» [19]. Суть его заключалась в возложении ответственности за «умышленное причинение вреда противным добрым нравам образом».

Сформированный в начале двухтысячных годов подход Верховного суда Германии к разрешению споров просуществовал всего несколько лет. Суд снова меняет подход к разрешению споров.

В 2007 г., рассматривая дело «TriHotel», Верховный Суд отказывается от своих сделанных ранее выводов. [20]

Следует отметить, что Верховный Суд Германии полностью не отказался от положений вышеупомянутой концепции, но существенно модернизировал их.

Согласно новой концепции, доктрина больше не является самостоятельным основанием ответственности, а будет лишь одним из деликтов, предусмотренных в Германском гражданском уложении. Следовательно, иск об ответственности за «разрушительное вмешательство» теперь может быть подан совместно с иском о возврате средств в капитал юридического лица.

Получается, что основным отличием новой и старой концепции, по сути, состоит в том, что кредитор не может предъявить иск непосредственно к властному участнику, который совершил действия, свидетельствующие о его «разрушительном вмешательстве» в дела общества. В первую очередь, кредитору нужно добиться удовлетворения своего иска к обществу, и уже потом он может предъявить требования о возврате капитала юридического лица самому участнику.

Альтернативой в этом случае, будет инициация процедуры банкротства общества. В рамках этой процедуры есть возможность взыскать с участника в пользу общества невозвращенные денежные средства. Таким образом, Верховный суд Германии отказался от практики «снятия корпоративной вуали» в случае «разрушительного вмешательства» участника в дела ООО.

Делая вывод, следует сказать, что немецкое правосудие относиться к доктрине «снятие корпоративной вуали» достаточно насторожено, и старается её не применять в процессе разрешения дела. Любая попытка «проколоть вуаль» нарушает основной принцип построения юридического лица, который заключается в том, что общество отделено от своих участников привилегией ограниченной ответственности.

«Прокол» следует применять только в том случае, если другим способом урегулировать спор не представляется возможным. Дело «Trihotel» нам это продемонстрировало. Мы увидели, как дело, которое могло разрешиться с использованием положений доктрины, было рассмотрено совершенно противоположным образом на основании лишь развитого частного и корпоративного права.

В заключение хотелось бы отметить, что доктрина «снятия корпоративной вуали» имеет деструктивный характер для основного принципа построения юридических лиц, который заключается в ограниченной ответственности участников, т. е. они не отвечают по обязательствам общества. Рассмотрев практику применения в США и Германии, можно прийти к выводу о том, что у судов не выработался единый подход к применению положений доктрины, т. е. в какие случаях «корпоративная завеса» будет приподнята, а в каких случаях — нет. Каждое дело решается индивидуально. Но в США, в силу развитого прецедентного права, острой проблемы это не создаёт, но в Германии, в которой дела рассматриваются на основании законов, такая кардинальная смена курса судебной практики, создает проблему в правоприменении положений доктрины. В силу чего у немецких судов просто нет желания её применять, что подталкивает немецкого законодателя к развитию законов.

Литература:

1. С. Л. Будылин, Ю. Л. Иванец «Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации». N 7, июль 2013 г.
2. American Jurisprudence, Second Edition. Updated to 2013. WestLaw online edition. («Am. Jur. 2d»).
3. Нью-Йорк, Калифорния, Делавэр
4. Circuit Court, E. D. Wisconsin. UNITED STATES v. MILWAUKEE REFRIGERATOR TRANSIT CO. et al. December 28, 1905. URL: https://ru.scribd.com/doc/209939185/Us-v-Milwaukee (дата посещения: 16.03.2018г.).
5. Wormser M. Piercing the Veil of Corporate Entity // Columbia Law Review 1912. Vol. 12. P. 496–518. URL: http://columbialawreview.org/ (дата посещения: 16.03.2018г.).
6. Апелляционный Суд США по Пятому округу. Subway Equipment Leasing Corp. v. Sims, 994 F.2d 210, 217–218 (5th Cir. 2006).
7. Будылин С. Л. Исторические корни договорного права США // Международное публичное и частное право. 2009. № 4. С. 32–35.
8. Апелляционный суд США по Девятому округу. Hambleton Bros. Lumber Co. v. Balkin Enterprises, Inc., 397 F.3d 1217 (9th Cir. 2005)
9. Апелляционный суд Индианы. Brant v. Krilich, 835 N.E.2d 582
10. Апелляционный суд США по Пятому округу. Bridas S. A. P.I.C. v. Government of Turkmenistan, 447 F.3d 411 (5th Cir. 2006).
11. Alting C. Piercing the corporate veil in German and American law — Liability of individuals and entities: a comparative view (1994–1995) 2 Tulsa Journal Comparative & International Law. P. 198.
12. Serick R. (Rolf). Rechtsform und Realitat juristischer Personen: Ein rechtsvergleichender Beitrag zur Frage des Durchgriffs auf die Personen oder Gegenstande hinter der juristischen Person / R. Serick.-2, unverand. Aufl. Tubingen: J.C. B. Mohr (Paul Siebeck), 1980.
13. Верховный суд Германии. BGH, 05.06.1975 — II ZR 23/74, BGHZ 65, 15 («ITT»); BGH, 05.02.1979 — II ZR 210/7, NJW 1980, 231 («Gervais/Danone»); BGH, 16.09.1985 — II ZR 275/84, BGHZ 95, 330 («Autokran»); BGH, 20.02.1989 — II ZR 167/88, BGHZ 107, 7(«Tiefbau»); BGH, 23.09.1991 — II ZR 135/90, BGHZ 115, 187 («Video»); BGH, 29.03.1993 — II ZR 265/91, BGHZ 122, 123 («TBB»).
14. Верховный Суд Германии. BGH, 17.09.2001 — II ZR 178/99, BGHZ 149, 10 («Bremer Vulkan»).
15. Верховный Суд Германии. BGH, 24.06.2002 — II ZR 300/00, BGHZ 151, 181 («KBV»).
16. Bürgerliches Gesetzbuch («BGB»).
17. BGB § 242.
18. BGB § 226.
19. BGB § 826.
20. Верховный суд Германии. BGH, 16.07.2007 — II ZR 3/04, BGHZ 173, 246 («TriHotel»)