Отграничение злоупотребления правом от смежных гражданско-правовых институтов



Относительно вопроса проведения сравнительного анализа тех или иных правовых явлений исследователи верно отмечают, что возможен он только в том случае, если сопоставимые объекты относятся к одной разновидности явлений и при этом между ними существует та или иная степень общности [3]. Исходя из результатов проведенного в предыдущем параграфе настоящего исследования анализа сущности и правовой природы института злоупотребления субъективными гражданскими правами, следует указать на то, что наиболее близким к нему правовым явлением, является институт правонарушения.

Как уже было отмечено, ряд исследователей сходятся во мнении, что злоупотребительное поведение субъекта представляет собой особую разновидность гражданского правонарушения, имеющего в своем составе признаки объекта, субъекта, объективной и субъективной стороны. Однако, первоосновы этих злоупотреблений различны: в случае злоупотребления публичным статусом (полномочиями) — возможности в публичной деятельности, в случае злоупотребления правом — субъективное право.

Кроме того, авторы предлагают при определении понятия феномена правового злоупотребления обращаться к имеющемуся в уголовном законодательстве понятию злоупотребления полномочиями, обосновывая данное обстоятельство схожестью рассматриваемых правовых категорий. Однако, здесь сразу следует отметить, что отличительные особенности между злоупотреблением правом и полномочием можно выделить и объединить по следующим блокам: различны меры поведения субъектов (от возможного до должного); различны интересы субъектов (от личных до общественных); если управомоченное лицо само выбирает средства и способы для достижения правовых целей, то должностное лицо четко ограничено рамками закона; пределы осуществления субъективных прав обременены оценочными понятиями, тогда как пределы осуществления должностных полномочий четко определяются в иных нормативно-правовых актах — этических кодексах [4].

Продолжая сравнительный анализ двух рассматриваемых правовых категорий, великий русский цивилист, профессор Г. Ф. Шершеневич указывал, что злоупотребление правом всегда связано с субъективным правом, поскольку злоупотребить, то есть использовать какое-либо право «во зло» можно лишь в процессе его осуществления. Тогда как правонарушение представляет собой совершение действий, запрещенных законом: человек совершает то, что норма объективного права запрещает делать, или упускает сделать то, что норма объективного права приказывает ему делать [5]. В качестве подтверждения такой позиции можно привести простой пример. Согласно пункту 1 статьи 23 Налогового кодекса Российской Федерации (далее по тексту — НК РФ) налогоплательщики обязаны уплачивать законно установленные налоги. Данная обязанность в силу пункта 1 статьи 45 НК РФ должна быть исполнена налогоплательщиком самостоятельно. Неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанности по уплате налога является основанием для направления налоговым органом налогоплательщику требования об уплате налога и применения в последующем при неисполнении требования мер по принудительному взысканию недоимки (статьи 46, 47, 69 НК РФ). Неисполнение установленной налоговым законодательством обязанности в данном случае является налоговым правонарушением, подразумевающим изначальное знание субъекта о том, что он совершает действие, запрещенное законом. В то же время, например, заявляя ходатайство об отложении судебного заседания по гражданскому делу, рассматриваемому в суде, субъект, с одной стороны, осуществляет законом предоставленное право, с другой — если оно направлено на затягивание разрешения спора, это может свидетельствовать о злоупотреблении правом, то есть использовании своего права «во зло» другому человеку, во вред правилам осуществления правосудия.

Приведенное различие не единственное. Так, О. Н. Бармина, поддерживая позицию советского ученого-юриста Л. С. Явича, подчеркивает, что категория «правонарушение», имеющая основным признаком противоправность, посягает, в первую очередь, на права граждан и общественный правопорядок [1]. Таким образом, злоупотребления правом, не нарушающие прав других лиц, правонарушениями являться не могут. Вместе с тем осуществление права, совершенное вредоносным способом (обход закона, посягательство на чьи-либо интересы и др.), считается злоупотреблением.

Кроме того, авторы указывают, что злоупотребление субъективным правом — это всегда нарушение или посягательство на нарушение законных интересов иных лиц (частных интересов), тогда как при правонарушении этот признак не является обязательным — нарушение закона может посягать на публичные интересы. Очевидно это демонстрирует пример с переходом дороги на красный свет: правонарушение в данном случае считается совершенным, однако факт наличия нарушения законных интересов конкретного лица отсутствует, поскольку имеет место интерес общественный, так как обязанность соблюдения правил поведения на дороге обусловлена необходимостью защиты жизни и здоровья как пешеходов, так и водителей транспортных средств.

Важно отметить и то обстоятельство, что при совершении правонарушения в соответствии с нормами действующего в нашей стране законодательства в отношении субъекта действует презумпция неотвратимости наказания. В то же время при злоупотребительном поведении субъект вполне может остаться безнаказанным. В данном случае имеет значение целая совокупность обстоятельств, в том числе, усмотрение судьи, порядок реализации конкретных прав, обращался ли потерпевший в суд, поведение стороны в процессе и др. Как указал Конституционный Суд РФ, судья дает собственное толкование нормы, принимает решение в пределах предоставленной ему законом свободы усмотрения (иногда весьма значительной) и зачастую оценивает обстоятельства, не имея достаточной информации (иногда скрываемой от него).

Изложенное позволяет сделать вывод о том, что при правонарушении имеет место совершение действий, запрещенных законом, а при злоупотреблении правом субъект права действует в пределах предоставленных ему прав, но недозволенным способом, при этом злоупотребление правом, совершаемое в форме вредоносных действий, противоречит принципам осуществления права, но не конкретному нормативному предписанию. Кроме того, при совершении правонарушения действует принцип неотвратимости наказания, тогда как злоупотребление правом может оставаться безнаказанным. И наконец, при злоупотреблении правом нарушаются законные интересы других лиц (конкретных лиц, в отношении которых совершено злоупотребление — частные интересы), а при правонарушении интересы конкретных лиц могут быть не затронуты.

Еще один сравнительный анализ, представляющий большую как теоретическую, так и практическую ценность, следует провести между институтом злоупотребления правом и деликтом.

Согласно общим положениям о деликтных обязательствах, закрепленных в части 2 ГК РФ, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред.

В силу того, что, как отмечалось ранее, в цивилистической доктрине существуют теории, понимающие злоупотребления правом как особого рода гражданское правонарушение, то часто это становится причиной их неосновательного отождествления.

Однако между двумя рассматриваемыми гражданско-правовыми институтами существует несколько существенных отличий.

Прежде всего, гражданско-правовая ответственность за причинение вреда наступает лишь при наличии определенных условий: субъект должен совершить виновное (в форме прямого умысла или неосторожности) деяние в форме действия или бездействия, которое повлечет за собой причинение вреда, кроме того, между совершенным деянием и его последствиями должна прослеживаться четкая причинно-следственная связь. Для злоупотребления правом характерно обязательное наличие только двух первых условий, то есть деяния, которое здесь проявляется в действиях по осуществлению субъективного права, и вины. Относительно теории вины при злоупотребительном поведении субъекта ряд цивилистов настаивает на том, что при злоупотреблении правом нарушитель имеет четко определенную незаконную цель, ради достижения которой он недобросовестно использует свое право. Когда в качестве исключительной цели выступает причинение вреда другому лицу, то имеет место шикана. В других случаях можно говорить об иной форме злоупотребления правом. Но в любом случае, вина выступает в форме прямого умысла. А вот причинение вреда в рамках правового злоупотребления не является обязательным условием в то время, как без такового наступление деликтной ответственности невозможно вовсе.

Кроме того, субъект ответственности вследствие злоупотребительного поведения — всегда то лицо, которому принадлежит субъективное право и которое его таким образом реализует. Субъектом же деликтной ответственности может выступать как непосредственно причинитель вреда, так и иные лица, указанные в законодательстве, например, согласно ст. 1073 ГК РФ за вред, причиненный несовершеннолетним, не достигшим 14 лет, по общему правилу отвечают его законные представители.

Еще одним немаловажным отличием является то обстоятельство, что злоупотребление правом выражается в использовании предоставленного нарушителю субъективного права в качестве средства злоупотребления. В деликтном обязательстве нарушителя и пострадавшее лицо не связывает какое-либо правоотношение, вред причиняется не в результате использования права «во зло», и зачастую нарушитель вообще не имеет прав по отношению к поведению пострадавшего лица.

Кроме того, профессор В. П. Грибанов обращает внимание на то, что применение статьи 10 ГК РФ в определенном смысле носит субсидиарный характер и применяется «… только в случае отсутствия специальной нормы права, предусматривающей конкретный вид правонарушения, связанного с осуществлением определенного субъективного права в противоречии с его назначением» [2].

Таким образом, несмотря на поверхностное сходство злоупотребления субъективными правами с правовыми институтами правонарушения и деликтного правоотношения, более детальный сравнительный анализ позволяет выявить их существенные различия. Злоупотребление правом не является особым видом гражданского правонарушения потому, что не может в силу специфики своей правовой природы определяться через данную категорию, а злоупотребительное поведение субъекта само по себе не является юридическим фактов для возникновения охранительного правоотношения и, как следствие, применения к нему норм о деликтной ответственности. Следует признать самостоятельность института злоупотребления правом и в связи с этим сосредоточить свое внимание на более детальном анализе его правового содержания.

Литература:

1. Бармина О. Н. Злоупотребление правом / отв. ред. В. А. Кодолов. Киров: Радуга-ПРЕСС, 2015. 133 с.
2. Цит. по: Дерюгина Т. В. Пределы осуществления гражданских прав. — М.: Зерцало-М, 2010. С. 87.
3. Козлихин И. Ю. Избранные труды. СПб.: Юридический центр Пресс, 2012. С. 297.
4. Наумов А. Е. Наумов А. Е. Злоупотребление правом: теоретико-правовой аспект. Дисс. на соискание канд. юрид. наук. М., 2010. С. 292–293.
5. Шершеневич Г. Ф. Общая теория права: в 2-х томах. Т. 2. С. 220.