Концепт-предшественник и концепт-преемник: «лошадь» и «автомобиль» (на материале русского и хакасского языков)

Возвращение человека в центр мироздания, вновь определяющее его статус как «меру всех вещей» [2], изменило и ракурс лингвистических исследований. Язык при таком подходе рассматривается через призму человеческого восприятия, в центре внимания исследователей оказываются такие проблемы, как связь языка и сознания, языка и культуры нации. В связи с этим при изучении лексического значения слова особую роль приобретает репрезентация культурного фона. В антропоцентрическом аспекте слово как единица лексического уровня языка обладает значением, выходящим за рамки словарной дефиниции и включающим «весь запас лингвистических и экстралингвистических сведений, ассоциаций, смутных, как будто бы априорных представлений, и всех «добавочных» смыслов» [5].

При таком подходе значение слова не исчерпывается понятием, а само слово соотносится с концептом. Данная работа обусловлена необходимостью целостного описания одного из фрагментов языковой картины материального мира, к которому относятся концепты лошадь и автомобиль. Многослойное описание двух концептов, лошадь и автомобиль, в аспекте их семантической преемственности позволит восполнить одну из сфер лингвокультурологического описания языка. Слова лошадь и автомобиль входят в круг функционально значимых для русского человека и русской культуры концептов. До начала XX века лошадь была неотъемлемой частью быта человека: она использовалась как основное транспортное средство, применялась как наиболее мощная тягловая сила в полевых работах, но при этом была живым существом, наделенным своей кличкой, особенным характером, индивидуальными качествами и привычками. Образ лошади присутствует в художественных и фольклорных текстах разных жанров, а также выражается средствами других видов искусства (живопись, скульптура).

Знакомство человечества с автомобилем является относительно недавним и насчитывает немногим более века, но роль автомобиля в процессе ускоренного научно-технического и общественно-социального развития современного общества нельзя переоценить. В настоящее время автомобиль становится символом мобильности, скорости, свободы передвижения, что позволяет вписать его в парадигму «символов современной демократии» [4]. Кроме того, под влиянием западной цивилизации в массовом сознании современного российского общества происходит «гипертрофия» статусного параметра автомобиля [3], его идентификация с субъектом-собственником: определенные качества машины выполняют функцию лакмусовой бумажки, демонстрируя окружающим прежде всего положение человека в обществе, размер его благосостояния, а также вкус, характер, привычки.

Слова лошадь и автомобиль обозначают, прежде всего, традиционные виды перевозочных средств, наиболее привычные для русского человека. Если лошадь в предшествующие научно-техническому прогрессу периоды XX-XXI вв. отечественной истории являлась основным наземным транспортным средством, то в контексте последующей эпохи, с этой точки зрения, автомобиль нельзя назвать безальтернативным перевозчиком. Вместе с тем признак автономности субъекта в процессе перемещения дает основание для сопоставления именно лошади, запряженной в повозку (экипаж), и автомобиля в качестве сравнительно более простого и более сложного объектов. Конец XIX - начало XX вв. - время появления и первичной эксплуатации «опытных» экземпляров автомобильных самодвижущихся конструкций, воспринимавшихся предшествующим массовым сознанием в качестве наследников функции лошадей.

Форма кареты выступала знаком функции, что позволяет рассматривать эволюционный ряд лошадь- автомобиль в ракурсе семиотики [6]. Преемственность, свойственная последнему члену ряда, находит свое отражение в семантике языковых единиц, что подтверждают данные нормативных словарей, словарей разговорной речи, общего жаргона и лексических инноваций. Однако отношения между данными концептами нельзя сводить к трансформации одного в другой. Лошадь и автомобиль -автономные концепты, многомерность структуры которых и богатый содержательный план обусловливают, в частности, продолжение развития концепта лошадь и в настоящее время. В связи с тем, что традиционным занятием хакасов было скотоводство полукочевого типа и основными видами стада были лошади, крупный рогатый скот и овцы, хакасы называли себя «трехстадным народом (ec jjр маллыu чон)».В хакасском языке имеется до 90 названий различных оттенков мастей лошади, что говорит о древности коневодства. Выработана специальная терминология для половозрастного определения животных. Например: «»хулун» - жеребенок, «пуuба» - жеребенок, рожденный летом, «кjрбе» - жеребенок, рожденный осенью, «хулбан» - Жеребенок, рожденный зимой и т.д.

В.Я.Бутанаев в своей работе «Социально-экономическая история Хонгороя (Хакасии) в конце ХIХ – начале ХХ вв» пишет, что «Хакасы соблюдали почтительное отношение к верховому коню» и приводит для подтверждения этого цитаты известного финского исследователя М. А. Кастрена, который отметил, что хакас «гораздо свободнее чувствует себя, когда сидит на седле, нежели когда держится на собственных ногах. Походка его всегда тяжела и валка; но в седле держится он так красиво, как будто для того и собственно и родился. Трезвый и пьяный, в бодрственном и дремотном состоянии, он вне всякой опасности, коль скоро ноги его в стременах. Это происходит частию от привычки, а частию и от дружеских отношений, существующий между всадником и его лошадью. Почти каждый зажиточный татарин имеет любимую лошадь, которая для него дороже жены, и которую ...каждый день ласкает он, холит и бережет, как зеницу ока» [1]. Убедительным подтверждением особого отношения хакасов к лошади является выражение «Пiстiy чонныy тыны - ат» - «Лошадь – душа нашего народа»

Синхронный срез концентуальных знаний, связываемых со словом лошадь нашими современниками, можно получить при помощи методик ассоциативного эксперимента. Сопоставление паремиологических и современных обыденноязыковых представлений дает возможность выявить динамику и общие тенденции национального менталитета. Концепт автомобиль также характеризуется поэтапностью своего развития, в котором можно выделить три периода. Период становления приходится на конец XIX- начало XX вв. и носит «интернациональный» характер. Советский период формирования концепта сопряжен с замедленным (на фоне капиталистических стран) развитием автомобильного транспорта. Начало постсоветского периода связано со стремительным ростом числа личных автомобилей, к настоящему моменту интенсивность автомобилизации России только нарастает. Параллельно с нахлынувшим на современное общество информационным потоком происходит экспансия западных ценностей и приоритетов, что определяет изменение парадигмы ядерных смыслов концепта. Представляется необходимым предварительно охарактеризовать некоторые особенности функционирования лексики, обслуживающей «лошадиную» и «автомобильную» сферы. Слова, называющие реалии первой, принадлежат в первую очередь системе литературного языка (далее - ЛЯ) и соответственно отражены в толковых словарях ЛЯ. Специальная лексика и профессиональный жаргон ограничены узким кругом лиц, занимающихся конным спортом либо разведением лошадей, и не входят в сферу языковой компетенции среднего носителя языка. По этой же причине территориально ограниченная диалектная лексика также не входит в диапазон нашего исследования. В отличие от лошади автомобиль - реалия, распространенная (в большей или меньшей степени) во всех социальных стратах современного общества. Соответственно автолексикон можно рассматривать как компонент, обязательный для лексического минимума современной языковой личности. Структуру автолексики составляют единицы ЛЯ, профессионального и общего жаргона и специальная терминология. В нашей работе внимание уделяется в первую очередь нейтральной лексике ЛЯ, называющей предметы, признаки, процессы, обусловленные вписанностью автомобиля в общий контекст внеязыковой действительности, а также жаргонизмам, дублирующим некоторые слова ЛЯ и специальные термины. Последние представлены в работе минимально, так как, во-первых, требуют отдельного исследования в силу значительной разветвленности системы автомобильной терминологии, а во-вторых, большая часть этих единиц имеет ограниченную сферу функционирования: регулярное взаимодействие непрофессионалов со своим «железным другом» предполагает владение определенным минимумом специальной лексики. Концептуальная картина мира отражает мировоззрение и мировосприятие народа, преломленные представления человеческой общности о реальной действительности. Изменения концептуальной картины мира находят отражение в естественном языке, в котором концепт как сложный комплекс признаков имеет разноуровневую представленность.

Лингвокультурологический подход к описанию культурно-смысловых доминант языкового сознания нации помогает увидеть комплекс смыслов, стоящих, в частности, за наименованием той или иной реалии, включенной в процесс жизнедеятельности человека. Развитие общественного сознания и неумолимый процесс научно-технической эволюции определяют постоянные изменения, усовершенствования реалий окружающей человека действительности. Картина мира в сознании и в языке предстает как система взаимосвязанных концептов. Связь некоторых концептов имеет преемственный характер, обусловленный экстралингвистическими факторами. Эволюционная преемственность концептов осуществляется на базе одного либо нескольких функциональных признаков. Однако даже перенос функциональной нагрузки с одного члена эволюционной цепочки на другой не означает утраты языковой личностью ценностного отношения к объекту.

Концепты, в отличие от лексического значения, сохраняют свою структуру, не теряя включенные в нее признаки на протяжении истории существования нации.

Вместе с тем парадигма признаков концептов видоизменяется за счет

продолжающегося познания мира: развитие общества, культурные и технические процессы дополняют и обогащают сведения о нем. Динамика развития концепта на определенном ее этапе детерминирует актуализацию тех или иных признаков, трансформацию существующих или появление новых. Процесс эволюционной преемственности концептов, способствуя сохранению привычного для носителя языка «баланса» ценностных ориентации, влечет за собой их перераспределение между концептом-предшественником и концептом-преемником. Феномен преемственности детерминирует ослабевание одних признаков и формирование других в структуре концепта-предшественника. Концепт-преемник, принимая функционально значимые денотативные признаки, развивает новые, культурно нагруженные и пересекающиеся с признаками концепта-предшественника.

Литература:

1. Бутанаев В.Я.Социально-экономическая история Хонгороя (Хакасии) в конце ХIХ – начале ХХ вв. Изд. второе, доп. и исправ. [Текст] / В.Я Бутанаев. – Абакан: Изд-во Хакасского государственного университета им. Н.Ф. Катанова, 2002. – 212 с.

2. Воркачев С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании [Текст] / С.Г.Воркачев // Филологические науки. – 2001. - № 1. - С. 64-72

3. Карасик В.И. Язык социального статуса. [Текст] / В.И. Карасик.- М., 2002.-340 с.

4. Подуст С.Ф. Транспорт в поле культуры. Автореф. дисс.канд. философ. наук [Текст] / С.Ф. Подуст. - Ростов-на-Дону, 2001.- 88 с.

5. Скляревская Г.Н. Метафора в русском языке [Текст] / Г.Н.Скляревская.- М., 1993. - 216 с.

6. Степанов Ю.С. Семиотика концептов [Текст] / Ю.С. Степанов // Семиотика. Антология / Сост. и об. ред. Ю.С. Степанова. М., 2001. – 618 с.