Когнитивные аспекты морального сознания, отражённые в языке

Согласно когнитивной теории, каждая языковая категория рассматривается как отражение определённых пластов человеческого опыта, зафиксированных в языке.

Когнитивный подход к языку сделал актуальными призывы к разработке теории языка, уделяющей основное внимание как роли человеческого опыта в процессах языкового функционирования (Н. Чейф, М. Мей, Дж. Лакофф), так и структуре знания, имеющихся у индивида, использующего язык (Т. Виноград), а также способом представления этих знаний (Р. Шенк). При этом оказалось возможным на единой концептуальной базе объединить не только собственно языковые, но и внеязыковые знания. Последние включают как знания об объектах окружающей действительности, об адресате, так и общефоновые знания о мире, коммуникативной ситуации, стратегиях участников коммуникации. Постулаты формирующейся когнитивной теории языка не противоречат разделяемому многими лингвистами и философами положению о том, что не может быть понимания речи и языка вне проблемы понимания мира.

Н. Хомский подчёркивал, что лингвиста не может не интересовать вопрос о месте языка среди других когнитивных систем и способностей человека и о тех ментальных структурах, которые служат средством деятельности и проявления этих способностей [15,16].

Язык в понимании когнитивной лингвистики — это и динамическая, исторически развивающаяся знаковая система, являющаяся важнейшим средством человеческого общения и познания, и знание этой системы, соотнесённое с другими (неязыковыми) знаниями, из которых складывается языковая личность, а в социальном плане — национальный язык [13, 16, 17]. Такое широкое понимание языка вбирает в себя все предшествующие суждения о его природе (В. фон Гумбольдта, младограмматиков, Ф. де Соссюра, структуралистов, этнолингвистов).

По мнению Е. С. Кубряковой, «перед лингвистикой, как когнитивно-ориентированной наукой, ставятся три главных проблемы: о природе языкового знания, о его усвоении и, наконец, о том, как его используют» [5].

Такое направление, как когнитивная лингвистика, возникло для того, чтобы преодолеть существовавший в течение многих лет и до сих пор полностью не стёртый разрыв между философией и языкознанием, когнитивной сферой и языком.

«Обращение к когнитивным структурам позволяет по-новому взглянуть на классическую проблему семантики — полисемию. Традиционно считается, что если у слова есть несколько значений, то их различение обязательно для каждого из употреблений. Между тем каждый лексикограф-практик встречается с контекстами, для которых невозможно определить, какое из значений многозначного слова реализуется. Когнитивный подход позволяет не различать полисемию в тех случаях, когда это не необходимо» [1, с. 291].

С точки зрения когнитивной лингвистики, лексический уровень обладает гибкостью и подвижностью, в различных контекстах лексические единицы могут принимать различные значения, никогда, однако, не выходя за пределы, отведённые им когнитивной сеткой [11].

«Семантические структуры тесно связаны с когнитивными, но не тождественны им, так как обладают принципиально иными правилами — это целевой анализ действительности, предназначенный для выбора языкового выражения. Когнитивные структуры характеризуются оперативными принципами. Семантические структуры основаны на когнитивных процессах, но на ранних этапах развития складываются самостоятельно. Семантические структуры характеризуются правилами выбора конкретных семантических элементов, существенных для данной ситуации. Между структурой предметной ситуации и семантической структурой высказывания находится когнитивная структура. Поэтому в формально-грамматических компонентах высказывания отображается не предметная ситуация, а когнитивная структура» [12, с. 188].

Для теории морали эмпирическим полем исследования является нравственное сознание людей во всех его многообразных проявлениях, включая и прямо противоположные по содержанию, контроверсивные нравственные установки, оценки, императивы. «Устранение разного рода духовных наслоений и иллюзий обыденного нравственного сознания подчинена общей задаче: выяснить каково подлинное, инвариантное, общезначимое содержание специфически моральных ориентиров (позиций, установок), скрытое за их видимым разнообразием. Другая задача этой теории — выявить закономерности формирования и функционирования нравственного сознания» [6, с. 28–29].

Многообразные функции человеческой психики и языка могут быть редуцированы к двум основным: нормативно-ценностной и познавательной. Последней соответствует контекст теории морали. В контексте теории морали происходит анализ морального языка, исследуется социальный и психический механизм морального сознания в рамках национально-культурной специфики.

Как видно из предыдущего анализа, мораль является многоаспектным понятием, которое трактуется через различные категории. Мораль трудноопределима. В контексте нравственного сознания, моралистики, этики понятие морали, строго говоря, не дефинируется. В нормативно-этических “определениях” морали, в примерах, отражающих знание о морали, то есть высказываниях типа “мораль есть Х”, выражаются общие ценностные позиции и их конкретное наполнение, содержание есть итог особого рода познания.

Следовательно, было бы несправедливо ограничиться лишь описанием языка морали и языковыми способами выражения морали, поскольку язык сам себя описывает, но не объясняет. Для объяснения языка, надо выйти за его пределы. В любой науке, переход от описательной стадии к объяснительной, неотвратимо связан с вовлечением в свою орбиту данных тех или иных смежных наук, какой и является когнитивная лингвистика. Необходимо отметить, что этому направлению науки предшествовало достаточно работ, в которых содержались идеи, нашедшие своё воплощение в когнитивной науке о языке [3; 4, с. 110; 7, с. 335, 8; 9, с. 71; 10, с. 193; 9, с. 19].

Мораль, как один из феноменов человеческого бытия, является предметом описания и объяснения теории морали.

В теории морали ценностные установки людей и их языковые эквиваленты берутся как объекты исследования и интерпретации. Когнитивизм есть одна из концепций, подводящая методологическую базу под “теорию добра”, но не тождественная самой этой “теории”. Иначе говоря, когнитивизм в моральной философии — это метаэтическая концепция, согласно которой ответ на вопрос “что есть добро” следует искать на пути познания объективного добра [6].

Основная отличительная черта феномена морали состоит в том, что он есть результат взаимодействия субъектов. Такого рода взаимодействие не может быть описано как специфическая форма чувственного или рационального познания, поскольку взаимодействуют аксиологически сочетаемые друг с другом субъекты. Уровень взаимодействия можно ассоциировать с таким понятием, как “напряжение”, наглядно передающим особенность состояния субъектов, взаимно испытывающих какое-то общее когнитивное чувство, например, справедливости, красоты или добра.

И с этой точки зрения включённость в когнитивное взаимодействие обязательна для познания морали. Восприятие типа “я — мы”, то есть восприятие духа, означает более высокий уровень когнитивной связи — это тоже субъект-субъектная, но уже более высокого уровня связь. Предметом когнитивного созерцания и переживания в ней является коллективный субъект — общественный дух. Синергия чувств множества субъектов образует дух социума как нечто реально существующее и, в то же время, превосходящее арифметическую рядорасположенность индивидуальных состояний. В результате возникает системное качество, которое и есть социальный дух — чувство, охватившее солидарных в чем-то людей.

Принимая во внимание слова о том, что за значениями слов стоят тесно связанные с ними когнитивные структуры-сущности; когнитивные структуры определяют функционирование любых компонентов языковой системы и аспектов её функционирования: грамматических категорий, синтаксических преобразований, стилей и регистров речи и т. д. [1], можно говорить о том, что мораль, обладает субъект-субъектными отношениями, обусловленными поведением социальных масс, является когнитивной структурой знания.

«В языке находят своё отражение и одновременно формируются ценности, идеалы (что есть добро и зло) и установки людей на то, как они думают о мире и о своей жизни в этом мире. Имеется тесная связь между жизнью общества и лексическим составом языка, на котором оно говорит, поскольку лингвистические знания тесно связаны с экстралингвистическими» [2, с. 32].

Добро и зло сами могут выступать в качестве нравственных норм, способствующих вынесению оценочных суждений и влияющих на действия людей. Добро и зло не существуют сами по себе и не заданы априорно, а определяются людьми как таковые при помощи различного отношения к определённым вещам. Это “отношение” и представляет собой мораль.

Изучение лексики, обозначающей рассматриваемую структуру знания, представляет сложность вследствие отсутствия объективных лексико-графических критериев определения принадлежности лексических единиц к сфере морали.

Окружающая жизненная среда, мир переживаний, научная картина мира, культурно-исторические формы нашей жизнедеятельности и сам язык сориентированы относительно идеальных полюсов смыслового континиума жизни: полюсов Добра и Зла.

Морали свойственна широта значения (полисемия). Человек является главным и единственным всеобъемлющим началом рассуждений о морали.

Литература:

1.         Баранов А. Н., Добровольский Д. О. Постулаты когнитивной семантики / А. Н. Баранов, Д. О. Добровольский // Известия РАН. Сер. лит-ры и языка, 1997, том 56, № 1.

2.         Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. Язык и культура: Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного / Е. М. Верещагин, В. Г. Костомаров. — 4-е изд. перераб. и доп. — М.: Русский язык, 1990.

3.         Кант И. Метафизическое начало естествознания / И. Кант. — М.: Мысль, 1999.

4.         Кацнельсон С. Д. Типология языка и речевое мышление / С. Д. Кацнельсон. — Л.: Наука — Ленинградское отделение, 1972.

5.         Кубрякова Е. С. Части речи с когнитивной точки зрения / Е. С. Кубрякова. — М.: Ин-т языкознания РАН, 1997

6.         Максимов Л. В. О дефинициях добра: логико-методологический анализ // Логический анализ языка: Языки этики / Отв. ред.: Н. Д. Арутюнова, Т. Е. Янко, Н. К. Рябцева / Л. В. Максимов. — М.: Языки русской культуры, 2000.

7.         Пиаже Ж. Генетический аспект языка и мышления / Ж. Пиаже // Психолингвистика, сб. статей, сост. А. М. Шахнарович. — М.: Прогресс, 1984.

8.         Потебня А. А. Мысль и язык. Собрание трудов / А. А. Потебня. — М.: Лабиринт, 1999.

9.         Рассел Б. Человеческое познание / Б. Рассел. — М.: Ника Центр, Вист-С, 1997.

10.     Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии / Э. Сепир — М.:

11.     Чарняк Ю. Умозаключения и знания (Часть 2) / Ю. Чарняк // Новое в зарубежной лингвистике. — М.: Радуга, 1983. — Вып. 12.

12.     Шахнарович А. М. Семантический компонент языковой способности // Психолингвистические проблемы семантики / А. М. Шахнарович. — М.: Наука, 1983.

13.     Bell P. The psychology of language / P. Bell // Linguistics and the mind. Modern approaches to the study of language. Ed. by D. Douglas. — Sydney: University extention board, 1973.

14.     Chomsky N. Language and mind / N. Chomsky. — New York, Chicago, San Francisco, Atlanta: Harcourt brace Jovanish, 1995.

15.     Chomsky N. Language and problems of knowledge / N. Chomsky. — London: MIT Press, 1988.

16.     Haugeland J. Understanding natural language / J. Haugeland. // Mind and cognition. A reader. Ed. by W. G.

17.     Pinker S. The language instinct. How the mind creates language / S. Pinker. –New York: W. Morrow & company, 1994.