О сходстве правовых характеристик результатов оперативно-розыскной деятельности и получения доказательств в уголовном процессе

Факты не существуют — есть только интерпретации.

Фридрих Ницше

Исследуя проблему использования результатов оперативно-розыскной деятельности (далее ОРД) в доказывании в уголовном процессе в качестве доказательств, необходимо констатировать:

Во-первых, содержанием ОРД является информация, которая добавляет знания о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного преступления, о лицах, подготавливающих, совершающих или совершивших преступление, скрывающихся от органов предварительного расследования и суда, уклоняющихся от исполнения наказания и без вести пропавших, а также о событиях, создающих угрозу государственной, военной, экономической или экологической безопасности. Данный правовой элемент характеристики ОРД, указывает на признак «относимости ОРД».

Во-вторых, результаты ОРД отражаются в оперативно-служебных документах (рапортах, справках, сводках, справках-меморандумах, отчетах и т. п.). К оперативно-служебным документам могут прилагаться предметы, документы, полученные при проведении ОРМ, способами определенным ФЗ об ОРД. В данном случае, можно говорить, что у результатов ОРД существует форма закрепления информации.

В-третьих, оперативно-розыскная информация должна быть получена, посредством действий указанных в законе об ОРД и ведомственных нормативных актах. Соответственно в этом случае можно говорить о признаке «допустимости ОРД» ст. 6 ФЗ.

В-четвертых, говоря о таком правовом требовании доказательства, как достоверность, необходимо заметить, что оперативно-розыскная информация, так же как и уголовно процессуальная имеет субъективную природу. Поэтому в данной связи, нужно рассмотреть такой феномен интерпретации действительности, как факт. Ибо главным критерием при использовании результатов ОРД в доказывании выступает достоверность полученной информации. Если информация недостоверна, то бессмысленно думать о других условиях допустимости доказательств [1].

Хочется заострить внимание, что мировоззренческой ошибкой всей философии изучающей познание в уголовно-процессуальной и оперативно-розыскной деятельности, было то, что установление известности источника информации служит гарантией ее достоверности. На самом деле известность источника информации не гарантирует ее достоверность. Поэтому нужно проверять не источник информации, а исследовать саму информацию, критически осуществлять проверку самих утверждаемых фактов, проводить следственные действия с целью получения новых доказательств с последующим сравнением их между собой, проводить сравнение с иной имеющейся оперативной информацией [2]. Действительно, представьте себе тривиальную ситуацию, например допроса свидетеля; разве то обстоятельство, что источник доказательства нам известен, дает нам судить о достоверности получаемой информации? Ответ в данной ситуации один-нет. «Даже если ее источник самый что ни есть процессуальный, информация должна пройти стадию адаптации в доказательство, т. е. по установленной законом процедуре быть проверенной на относимость, допустимость, достоверность и непротиворечивость другим собранным доказательствам» [3, С.37].

Исследуя понятия факта в канве достоверности информации следует сказать, что существует в процессуальной литературе два основных подхода к понятию факта. Ряд ученых, рассматривают факт, как достоверные сведения о реальном событии [4, С.372]. Думается данный подход имеет дуалистическую природу, некое равенство между идеальным и материальным пониманием факта. Поскольку сторонники данной позиции признают факт, как знание, в которое поверили участники уголовного процесса, в частности — суд.

Нам же думается, что факт следует рассматривать как явление объективной действительности, с тем событием, которое действительно имело место в прошлом, как результат и форма существования эмпирического знания. А событие преступление это и есть событие прошлого. Достоверность любого, например свидетельского показания относительна и условна, поскольку сведения, содержащиеся в показаниях свидетеля имеют субъективную природу, т. е. являются частным знанием. «Показания свидетеля является впечатлением только одного ума, а не фактом самим по себе, который может представлять себя во многих умах во многих аспектах» [8, С.143]. Действительно, человек может располагать лишь знаниями о прошлом событии. Убедительные обоснования этому приведены В. Я. Дороховым. Исходя из того, что сущность доказательства в уголовном процессе может быть объяснена только на основе теории познания диалектического материализма, он, верно, пишет, что «доказательствами в уголовном процессе нельзя называть ни факты, входящие в предмет доказывания, ни иные факты. В мышлении человека существуют, взаимодействуют, движутся не вещи, не предметы, а их образы, понятия, сведения о них» [5, С.108–117]. Сами по себе факты не могут быть процессуальными доказательствами, поскольку они, будучи явлениями объективной реальности, существуют независимо от нашего сознания. Факт не требует, чтобы его доказывали. Лицо, познающее тот либо иной факт, явление, располагает лишь сведениями о них, которые могут быть истинными и ложными, правильными или искаженными. В подтверждении того, что факт, есть интерпретации действительности, уместно высказывание профессора М. К. Мамардашвили, который указывал: «Событие происходит тогда, когда я — субъект — присутствую; каждый раз необходимо воссоздавать, переинтерпретировать это событие вновь и вновь; “ истинным может быть лишь то, что требует интерпретации, возникает на ее основе… истиной нельзя обладать, она должна воссоздаваться в каждой точке и по всем частям. И это воссоздание называется интерпретация”» [6, С.387–388]. Поэтому со всей ответственностью можно заявить о том, что достоверность, как в уголовном процессе, так и в ОРД является интерпретацией.

Думается, что как доказательства, так и результаты оперативно-розыскной деятельности должны быть сведениями, которые являются средствами установления обстоятельств входящих в предмет доказывания. Данные обстоятельства указаны в ст.73 УПК РФ.

На основании вышеизложенного можно констатировать, что, что правовая характеристика результатов ОРД, вполне сходна аналогичной характеристики уголовно-процессуальных доказательств, так как результаты ОРД относятся к преступлению, получены законным путем и закреплены в установленной законом форме. Все это, пусть и косвенно, но подтверждает необходимость тесного сближения уголовно-процессуальной и оперативно-розыскной деятельности. Тем более, нужно отметить, что при попадании в уголовный процесс оперативно-розыскная информация не может меняться, думается, что в случае ее применения в процессе доказывания и в том числе в качестве доказательств, в подавляющем большинстве случаев она не изменяет своего содержания. Ни какая манипуляция с имеющейся информацией, ни когда не принесет новых знаний. И говорить о том, что уголовно-процессуальная форма делает каким-то особенным и более достоверным содержание информации о преступлении, вряд ли верно.

Думается, что результаты ОРД пригодны для прямого использования в уголовном процессе в качестве доказательств, хотя бы уже потому, их правовая характеристика вполне созвучна аналогичной характеристике уголовно-процессуальных доказательств. В этой связи необходимо заметить: «В рамках оперативно-розыскной деятельности действуют достаточно строгие правила оценки информации, опирающиеся на критерии относимости и допустимости, что в значительной степени позволяет говорить о достоверности информации, производимым по оперативно-розыскным технологиям» [7, С.220].

Литература:

1.         См., напр.: Середнев В. А. Проблемы допустимости доказательств в уголовном судопроизводстве. Мир науки, культуры, образования: Международный научный журнал № 3 (34) //ООО «РМНКО» — Горно-Алтайск, 2012.

2.         См., напр.: Середнев В. А. Теоретические проблемы взаимосвязи оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2013. № 2 (24).

3.         Середнев В. А. Некоторые вопросы использования результатов оперативно-разыскной деятельности в качестве доказательств в уголовном процессе // Журнал «Оперативник (сыщик)"-общероссийское периодическое вневедомственное научно-практическое издание № 2(35), 2013.-С.37.

4.         См., например: Уголовный процесс. Проблемные лекции// под ред. В. Т. Томина, И. А. Зинченко. М.: Издательство Юрайт, 2013. — С.372.

5.         Дорохов В. Я. О понятии доказательства в советском уголовном процессе//Советское государство и право.-1964.-№ 9.-С. 108–117.

6.         Мамардашвили М. К. Лекция о Прусте (Психологическая топология пути). М.: Ad Marginem, 1995. С. 387-388.

7.         Поляков М. П. Уголовно-процессуальная интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности: монография. Под науч. ред. В. Т. Томина.-Нижний Новгород: Нижегородская правовая академия, 2001.-С. 220.

8.         Wellman Francis L. The art of Cross-examination. 4-th edition, revised and enlarged. N.J.: The Macmillan Company, 1946. Р. 143.