Образ князя Владимира Святославича в фильме «Викинг»



В статье проведен исторический анализ фильма «Викинг» и предпринята попытка рассмотрения образа князя Владимира Святославича в контексте поиска национального героя.

Ключевые слова: князь Владимир, отечественное кино, викинг, образ героя

Постигая историческое прошлое, общественное сознание находится в постоянном поиске героя — личности, которая в наибольшей мере отражала бы идеалы и потребности общества. У каждой эпохи были свои герои и, как правило, на их роль выбирали политического деятеля прошлого, который ассоциировался с наивысшими достижениями государства. В России получила распространение традиция выбирать на роль национального героя правителя, сакрализируя его фигуру [4, с.133–134]. Так, первым формирует культ героя Петр I, возвеличивая фигуру Александра Невского, в XVIII-XIX вв. официальным героем становится уже Петр I, а в сталинскую эпоху вновь обращаются к личности Александра Невского как к символу борьбы русского народа с немецкой агрессией. В этом качестве он соперничает с Иваном IV Грозным, пользовавшимся особым вниманием И. В. Сталина. В 1970-е — 1980-е гг., наряду с возвращением к «культу» Петра I, пытаются найти новый образ героя среди правителей Древней Руси — княгиня Ольга, Ярослав Мудрый, Юрий Долгорукий, Даниил Галицкий становятся героями отечественных кинофильмов и беллетристики. В 2008 году официальным «Именем России» стал Александр Невский, но поиск героя в общественном сознании не прекратился. Информативным источником для исследования общественного сознания и культурной памяти является художественный кинематограф, в котором исторические представления каждой эпохи буквально оживают, а национальный герой обретает свое лицо. Поскольку современный мир живет в медиапространстве, кинематограф является одним из самых влиятельных каналов трансляции образа героя в массовое сознание.

Ретроспективный анализ отечественного кинематографа показывает, что интерес к личности князя Владимира Святославича начал расти с 1956 года, когда он впервые появился в фильме А. Л. Птушко «Илья Муромец» в своей былинной ипостаси Владимира Красное Солнышко. В 1971 году он вновь появился на экране в другой сказке А. Л. Птушко — «Руслан и Людмила». Как исторический князь Владимир Святославич появляется в фильме Г. Кохана «Ярослав Мудрый» (1981 г.), но находится на втором плане. В кинофильме Ю. Г. Ильенко «Легенда о княгине Ольге» (1983 г.) князь Владимир является уже главным действующим персонажем, тогда как сама княгиня Ольга отходит на второй, смысловой, план. В 1991 году выходит фильм Ю. Томошевского «Владимир Святой», где все действие концентрируется вокруг личности князя в его непростом стремлении к святости. В 2004 году выходит сразу два кинопродукта, посвященных князю Владимиру: забытый ныне фильм Б. Мансурова «Лествица Владимира Красное Солнышко» и запоминающийся мультфильм Ю. Кулакова «Князь Владимир». В этом же году было положено начало самому популярному мульт-сериалу отечественной киноиндустрии «Три богатыря», в которых князь Владимир является одним из главных действующих героев.

В условиях обострившейся внешнеполитической и экономической ситуации в стране, общество вновь испытало потребность в герое. Обращение к личности князя Владимира, имя которого напрямую перекликается с популярным политическим лидером страны, вновь стало актуальным. В ноябре 2016 года на Боровицкой площади в Москве был торжественно открыт памятник Владимиру Великому, а уже 29 декабря, в канун Нового года, россияне получили долгожданный подарок — на экраны кинотеатров вышел исторический блокбастер «Викинг». Его действительно ждали долго — работа над фильмом велась семь лет, хотя непосредственно сами съемки заняли не больше четырех месяцев. Миллиардный бюджет, звездный состав актеров и режиссер — А.Кравчук, имевший опыт съемки масштабной исторической драмы, а главное, рекламная компания, к которой были привлечены федеральные каналы, обещали появление если и не киношедевра нашей эпохи, то, как минимум, новую трактовку выдающейся исторической личности, занявшей прочное место в общественном сознании. Картина должна была, соблюдая все достижения кинематографа и современной исторической науки, «оживить» историю дохристианской Руси, показать быт и нравы наших предков из «былинных времен», и дать новое воплощение князя Владимира, которое стало бы для нас тем же, чем в свое время был Александр Невский в исполнении Н.Черкасова для миллионов советских граждан.

Новым «лицом» князя Владимира был выбран актер Данила Козловский, ставший самым молодым исполнителем этой роли [13], а роль Рогнеды исполнила А. Бортич — этническая белоруска [3], что является предметом особой гордости создателей фильма, так как должно было показать их тщательный подход к соблюдению деталей и стремление к аутентичности. Фильм действительно стал одним из кассовых хитов первого кинопроката 2017 года: по данным официального сайта российского кинопроката на 29.01.17 «Викинга» посмотрело 5.648.969 зрителей, а кассовые сборы в РФ составили 1.494.340.748 р. [1], что, впрочем, не намного окупило затраты на его создание. Еще во время проката фильма на полках книжных магазинов появились книги — путеводители, помогающие разобраться в фильме, и знакомящие любопытных с эпохой и личностью князя Владимира. Примечательно, что написаны они С. Э. Цветковым, историком — популяризатором, который в последнее время вплотную занимается историей Древней Руси, и который не являлся официальным консультантом фильма. Однако оформление и содержание книг выдают причастность автора к созданию киноленты. Книга «Викинг. Исторический путеводитель по эпохе князя Владимира» [14] представляет собой богато иллюстрированным кадрами фильма подарочным альбомом с минимумом информации по персоналиям и местах действия фильма, а «Князь Владимир — создатель единой Руси» [15] является расширенной и не такой иллюстративно красочной версией для начитанных зрителей, которые хотят знать немного больше. Стоит отметить, что вторая книга не оправдывает и не объясняет всего, что происходит на экране, а стремится к научному, хотя и популярному, изложению исторических фактов и их трактовок. Выбор официальных исторических консультантов для фильма вызывает определенные вопросы. В качестве экспертов по эпохе были привлечены доктор исторических наук В. Я. Петрухин и доктор филологических наук, профессор и член-корреспондент РАН — Ф. Б. Успенский. Оба являются специалистами, в первую очередь, в истории и культуре раннесредневековой Скандинавии, что сразу показывает нам «норманнский» вектор трактования истории Древней Руси. Впрочем, само наличие исторических консультантов, да еще и со столь почтенными научными биографиями, вселяли надежду на появление качественного кинопродукта.

Однако надежда на то, что «наш» князь Владимир станет подспорьем на уроках истории, не оправдались. Думаю, не будет преувеличением сказать, что фильм шокировал общество, вызвав настоящую бурю общественных мнений от праведного негодования и омерзения до восторга. Поляризованность общественного мнения лучше всего прослеживается при сравнении официальных СМИ и отзывов пользователей Интернета. Поскольку этот вопрос требует отдельной работы, мы не будем на нем останавливаться подробно. Стоит упомянуть лишь собрание специалистов-историков, проведенное А. Гордоном, — «Правда и вымысел «Викинга» Эксперты о фильме», и неоправданно высокие оценки, которые поставили выдающиеся специалисты современной исторической науки. Е. А. Мельникова отметила, что «…фильм меня как раз удивил, ну, такой достаточно осмысленной интерпретацией «Повести временных лет». Сценарист держался в общем этого текста. Это тоже интерпретация истории Нестором. Меня как раз удивило как аккуратно, как раз, обошлись и с этой традицией…» [9], а А. В. Назаренко оценил не просто художественный, но и исторический поиск создателей фильма: «Множество там находок которые, так скажем, идут против летописного текста, но которые настолько удачные, что как-то не хочется с ними спорить» [9].

Для нашего исследования интерес представляет мнение кандидата исторических наук В. Хохлова, который занимается исследованием исторических образов в отечественном художественном кино. В октябре 2016 года он занялся проблемой образа князя Владимира в советском и постсоветском кинематографе и выразил надежду, что в «Викинге» «мы увидим совершенно другого князя, не «ничтожного хлюпика», а брутального героя, вождя и любовника. Насколько такой образ будет воспринят публикой и в таком виде станет частью массовых исторических представлений, мы узнаем очень скоро» [12]. Однако после просмотра фильма исследователь должен был констатировать свою разочарованность: «Несколько месяцев назад в своей статье на Gefter.ru я предположил, что в «Викинге» мы увидим много «насилия, секса и батальных сцен», а князь предстанет не «ничтожным хлюпиком», а «брутальным героем, вождем и любовником». Факты биографии Владимира Святославовича (бастард, братоубийца, хозяин гигантского гарема) давали к этому много оснований. Тем более, за лицо были ответственны режиссер Андрей Кравчук, создатель динамичного, хоть и фальшивого «Адмирала», и актер Данила Козловский, гламурный секс-символ, самый молодой исполнитель Владимира. Так вот, я ошибался. Яростных и красивых поединков, убийств и соитий (в версии «18+», которую я посмотрел) было с избытком, а вот образ князя в «Викинге» получился совершенно иным» [13].

Фильм действительно представил нам новую трактовку личности князя Владимира. Впервые в отечественном кинематографе перед нами фильм — биография, которая крупным планом берет развитие личности князя Владимира в его «языческий период», как указано создателями фильма, в 977–988 гг. Этот временной отрезок в совокупности с подчеркнуто «языческим» названием фильма представляют исключение из фильмографии исторического героя. В самых ранних русских источниках о князе Владимире: Повести временных лет, «Корсунской легенде», «Памяти и похвале князю русскому Владимиру» Иакова Мниха, «Житии князя Владимира», — образ князя двойственен — как язычник он жесток и «побежден похотью», как христианин он блажен, мудр, добр, выступает как заботливый отец для своего народа. Его писали черными и белыми красками, внося в биографию черты гротеска, чтобы подчеркнуть величие его духовного подвига, когда «великий грешник» пришел к Богу. Этот непростой и интереснейший и в историческом и в психологическом плане отрезок истории нам представили в фильме «Викинг».

Фильм неприятно поражает с самого начала. Во-первых, создатели фильма гордо заявляли, что фильм снят по «Повести временных лет», соответствие источнику отметила и Е. А. Мельникова. Но как же тогда объяснить грубейшую, режущую глаз ошибку, содержащуюся в самом названии фильма. Слово «викинг» на Руси вообще не употреблялось, оно не встречается в отечественных источниках, тем более в ПВЛ. В русской традиции викингов называли «варягами», начиная с их первого упоминания в ПВЛ под 6367 (859) годом [8, c.278]. Удивительно, что этот факт, который есть в каждом учебнике русской истории, оказался неизвестен создателям фильма, а такая грубая фактологическая ошибка не была замечена группой почтенных экспертов [9], но, по-видимому, была оценена историками-консультантами фильма, изучающими преимущественно историю Скандинавии. Эта принципиальная ошибка повторяется и на красиво сделанной карте, показывавшей «Землю Викингов». К сожалению, этот момент неожиданной забывчивости создателей фильма можно объяснить только тем, что они хотели воспользоваться раскрученным в мире кино брендом популярного канадско-ирландского сериала «Викинги» (2013–2017), чтобы с помощью нехитрого ассоциативного ряда поднять кассовые сборы. Есть ещё мнение историка и реконструктора К.Жукова, которое он изложил в видео-разборе «Викинга», состоящее в том, викинг — это Свенельд, который ведет повествование [11]. Однако слова жрицы, обращенные к Владимиру, «ты здесь чужой, как викинг», показывают ошибочность этой точки зрения.

Следующим моментом, обескураживающим зрителя с самого начала просмотра, является выбор эпиграфа. Для него были использованы слова Мао Цзэдуна «История — это симптом, а диагноз — это мы». Эту фразу можно расшифровать примерно в том духе, что народ получает ту историю, которую он заслуживает, и если в ней много грязи, насилия, войн и бессмысленных жертв, то виноваты только сами люди, ведь они создают историю. Это довольно некомплиментарный посыл от создателей фильма, которые показывают, что славяне в дохристианский период не просто жили в грязи и насилии, но ещё и заслуживали это. Иначе нам рисует жизнь древних славян ПВЛ. Вот, что пишет летописец о полянах, которыми правил Ярополк и впоследствии Владимир: «Поляне имеют обычай отцов своих кроткий и тихий, стыдливы перед снохами своими и сестрами, матерями и родителями; перед свекровями и деверями великую стыдливость имеют; имеют и брачный обычай: не идет зять за невестой, но приводит ее накануне, а на следующий день приносят за нее — что дают» [8, c. 274]. Но, по-видимому, создателям фильма больше понравился отрывок о древлянах, родимичах, вятичах и северянах, которые «жили звериным обычаем, жили по-скотски: убивали друг друга, ели все нечистое, и браков у них не бывали, но умыкали девиц у воды… жили в лесу, как и все звери, ели все нечистое и срамословили при отцах и при снохах, и браков у них не бывало…» [8, c.274]. Проще говоря, они посчитали это описание более достоверным для жизни людей X века и они перенесли его на всю Русь. Страшно представить, что будет с нашим национальным самосознанием, если через несколько десятков лет школьники будут думать, что в Киеве при князе Владимире было столько грязи, что по ней могли передвигаться драккары. Да еще, если именно такой жизни наши предки заслуживали.

Несмотря на то, что фильм концентрируется на временном отрезке «языческой Руси» и «языческого периода» жизни Владимира, никакого переосмысления языческого мира в фильме нет. Язычество подано традиционно для нашей историографии, которая, за исключением советского периода, развивалась в русле православия. Языческий мир в прямом смысле мир поганых — мир грязи, жестокости, бессмысленных жертвоприношений, экстатических плясок, массового психоза под руководством бритоголовых жриц и глухонемого жреца-прорицателя. Возвратившись с очередного «бесовского требища» Рогнеда, измазанная кровью и одетая в листья (как Ева после грехопадения), собирается заколоть Владимира, а затем и себя (нося под сердцем своего первенца), чтобы умилостивить богов и спасти Киев от печенегов. Образы язычников являются самыми неудачными во всем фильме. Это отметил и историк-консультант В. Петрухин [9]. Но интересно, что уважаемый консультант упоминает, что такими язычники представлены на миниатюрах Радзивилловской летописи, что совершенно неверно. Создатели фильма упрощают «языческую реформу» 980 года и игнорирует сюжет о «выборе вер» 986 года, возможно, для целостности образа Владимира, но выстраивают довольно стройную концепцию язычества. Языческий мир — мир смерти. Этот мир глубоко чужд Владимиру, поэтому жрица оправданно говорит, что он чужой им, как викинг. Он действительно чужд миру язычества как миру смерти.

Если попытаться посмотреть на все события фильма сквозь призму его создателей, и привести их в схему, то мы получим следующее построение: Смерть — Перелом — Торжество жизни.

По нашему мнению, сюжетную линию фильма может объяснить именно эта схема, которая подойдет и для исторического объяснения обращения князя Владимира в христианскую веру. Фильм действительно начинается с торжества смерти: смерть тура на охоте, смерть Олега, смерть родителей Рогнеды, смерть Ярополка. Смерть витает и над самим Владимиром — ее несет топор отца, пущенный рукой восставшего мертвеца Ярополка, как чудится самому Владимиру. На этом этапе возникает хорошо известная черта киновоплощений Владимира — страх. Князь боится «ожившего мертвеца», боится печенегов, боится смерти, и изо всех сил хочет перестать бояться. Страх становится тем стимулом, который помогает свершиться перелому в его душе: от Ирины Владимир впервые узнает, что «Смерти нет», а мужество дружинника-христианина Федора перед лицом неминуемой смерти в бою с печенегами, вселяет в него надежду. Он понимает, что христианам неведом страх, потому что для них смерти просто нет. Молитва Ирины, помогающая в бою, бессмысленная гибель прекрасного воина Федора с сыном Иоанном, и языческое безумие Рогнеды, желавшей совершить тройное убийство во славу богов, завершают перелом его личности. Желание перейти в новую веру, чтобы отвергнуть смерть навсегда, стало ассоциироваться с далекой Анной, чье имя означает «божья благодать, дар бога». А что может быть большим даром, чем жизнь? «Ее хочу, дар бога!». Каясь в грехах перед Анастасом, Владимир перерождается. С этой точки исповеди начинается торжество жизни. В диалоге у моря Владимир с гневом отвергает предложение Свенельда убить императора. Таким образом, он совершает победу над самим духом смерти, потому что именно Свенельд, по замыслу фильма, повинен во всех произошедших смертях. Тогда Владимир твердо заявляет, что «смерти нет!», его вера так крепка, что он готов пожертвовать своей жизнью, чтобы доказать это неверующему Свенельду. Торжество жизни завершается видением радостного крещения киевлян в Днепре. Царевна Анна вообще не показана в фильме, но она и не нужна. Исходя из такой трактовки, истинным «даром бога» и Византийской империи была вовсе не Анна, а христианская вера, а царевна выступает лишь в качестве символа. Таким образом, события фильма развиваются по православной парадигме трактования истории.

Как заметил В. Хохлов, критики фильма уже отметили огромное количество фактических неточностей, натяжек и прямых фальсификаций [13]. Один из самых точных в техническом плане критических разборов «Викинга» провел К.Жуков. Если отбросить вопиюще ненаучный стиль повествования, то его суждения как специалиста по военной истории и реконструктора, а также историка-консультанта фильма «Александр. Невская битва» (2008 г.), могут быть очень полезны [11].

Вслед за крупным специалистом в области западноевропейского источниковедения Древней Руси А. В. Назаренко необходимо признать, что в фильме «Викинг» присутствует не просто художественный вымысел, но и настоящие «находки» исторической мысли — версии, никогда не возникавшие ранее, и версии, полностью отрицающие летописный текст. Они интересны нам потому, что впервые возникли в фильмографии, посвященной князю Владимиру.

Необходимо начать с того, что оправдательное направление, которое выбрали создатели фильма по отношению к князю Владимиру, полностью изменило историю Древней Руси. Если воспринимать все, что происходит на экране фильмы буквально, то получится, что никакой усобицы Святославичей и не было — скорее, произошло нелепое и трагическое стечение обстоятельств. Ссора между Ярополком и Олегом произошла на охоте на тура, имевшей сакральны характер, как указывает одна из книг-путеводителей по фильму «Викинг» С. Э. Цветкова [15, c.246]. Тур был подарком Рогнеде — невесте Олега. Несмотря на то, что и в ПВЛ [8, c.322] и в любом школьном учебнике по истории она является невестой Ярополка. В результате невнятно сыгранной ссоры Олег бежит от преследующего его Ярополка не в Овруч, а к невесте в Полоцк, где князь Рогволод закрывает перед ним дверь, считая, что «это не его война». Таким образом, нарушая все мыслимые законы достоверности, Олег умирает под Полоцком на глазах несостоявшихся невесты и тестя-пацифиста.

Буквально с первых же минут перед нами появляется фигура Свенельда, «делателя князей» X века. Свенельд действительно является одной из интереснейших фигур нашей ранней истории [5], и именно его ПВЛ называет зачинателем ссоры Ярополка и Олега [8, c.321]. Однако в фильме «Викинг» фигуре Свенельда придано слишком большое значение, а его образ неоправданно демонизирован. Именно Свенельда поставили за каждым преступлением, происходившем в фильме. Нарушая всякую логику, создатели фильма сделали Свенельда важнейшим воеводой Олега, а не Ярополка, а после он и вовсе занял место летописного Добрыни рядом с Владимиром. Свенельд, а не Владимир, убивает родителей Рогнеды, именно он подговаривает Блуда предать Ярополка и приказывает викингам-варягам убить того в покоях Владимира. Свое зло он совершает вопреки воле и желанию Владимира, который хотел от брата не Киева, а лишь виры за Олега и признания его хозяином Новгородской земли. В конце фильма Свенельд, словно библейский змей-искуситель, готовит свою последнюю месть миру — подговаривает Владимира убить императора, который ехал в Корсунь, чтобы крестить его. Он взывает Владимира к мести за убитого отца. Их диалог в морских волнах одна из самых удачных сцен в фильме. Она показала непоколебимость и мудрость обоих, только Свенельд был плоть от плоти языческого мира, а Владимир уже переродился в мире новом, где смерть и страх неведомы. Свенельд не решается убить Владимира и исчезает со сцены истории вместе с породившим его язычеством. Исторический Свенельд гораздо более интересная личность, чем это показано в фильме. Его упоминают под разными именами многие источники, как русские, так и зарубежные. Но он при всем желании не мог сыграть такую роль в жизни князя Владимира. Свенельд один из тех полубылинных персонажей, которые поражают и своей биографией, и своим возрастом. Уже при князе Игоре Свенельд был самым богатым боярином, поддержал Ольгу против древлян, со Святославом ходил в Болгарию, возможно, являлся воспитателем и первым боярином Ярополка. Они с Владимиром были людьми совершенно разных поколений — к 975 году, когда на охоте погибает его сын, Свенельд был уже глухим старцем, и, как справедливо отмечает С. Э. Цветков [15, c.67], после 975 года ПВЛ больше не упоминает его имени. Скорее всего, он просто умер и не мог сыграть роль серого кардинала в борьбе молодых Святославичей.

Жестокость Владимира по отношению к Рогнеде и ее семье создатели фильма тоже попытались оправдать, сделав это весьма оригинально. Если расправу над семьей Рогволода еще можно было приписать Свенельду, то объяснить знаменитый сюжет с изнасилованием Рогнеды на глазах ее родителей Владимиром, злым умыслом хитрого варяга было невозможно. Тогда создатели фильма воплотили на экране свою оригинальную гипотезу. В дружине Владимира среди суровых «викингов» находился настоящий берсерк, поднимавший свой боевой настрой перед битвой дурманящим варевом из галлюциногенных грибов. Перед штурмом Полоцка Владимиру дали испить этот напиток, символически принимая его в свое военное братство. После этого Владимир теряет рассудок и унижает некогда желанную невесту на глазах ее родителей и всех своих воинов. Рогднеда, впрочем, покорно принимает свою участь, что совсем не вяжется с гордым характером яростной язычницы, которую хотели показать на экране. Такая героиня должна была сопротивляться до конца. В следующей сцене Владимир, которому элементарно стало дурно, засыпает в грязи перед теремом Рогволода, похожий на одинокого и брошенного ребенка, а все дальнейшие события — убийство семьи Рогнеды и разорение Полоцка происходят без его вмешательства и даже вопреки его желанию. Любопытно, что придя в себя, в тереме он находит младшего брата Рогнеды и вопреки увещеваниям того же Свенельда запрещает его убийство и берет с собой в Киев. Очевидно, что перед нами действительно находка сценаристов, поскольку такого объяснения действиям Владимира не дает ни один источник и не домысливает ни один автор. Но, несмотря на оригинальность, эта версия не имеет даже права на существование. Во-первых, как отметил С. Э. Цветков в книге «Князь Владимир — создатель единой Руси», никаких берсерков в нашем современном понимании никогда не существовало, это «всецело плод «научной мифологии», у истоков которой стоят германские историки-медиевисты первой трети XX в». [15, c.327]. В русских источниках конечно говорится о присутствии в дружине Владимира варягов, но ни разу не упоминается «берсерк» или любое другое слово для обозначения необычного воина-варяга. По поводу дурманящего напитка, затуманившего рассудок Владимира и толкнувшего его на преступление, С.Цветков пишет следующее: «Только в поздних сагах находим и описание ярости берсерка как особого состояния, близкого к боевому трансу, — сильнейшее возбуждение, на короткое время придающее человеку невероятную силу и выносливость, но завершающееся полным изнеможением (в одной из саг берсерки после сражения целые сутки спят мертвым сном). Каким образом достигалось это состояние, нет никаких данных, кроме сообщения датского летописца Саксона Грамматика (ок.1140–1216) о том, что некоторые воины пили перед битвой некий «напиток троллей», от чего впадали в furor bersercicus («бешенство берсерка»). В 1784 г. шведский профессор Сэмиюль Эдман предположил, что это мог быть настой из мухоморов. … В настоящее время большинство исследователей относят «мухоморную теорию» к недоказуемым догадкам» [15, c.324]. Во-вторых, сомнителен сам факт публичного изнасилования Рогнеды. Конечно, сегодня его считаю общепризнанным, в частности, в нем не сомневается Л. Е. Морозова — крупнейший отечественный знаток биографий русских княгинь [7, c.101]. Однако если мы обратимся к древнейшим русским письменным источникам — Повести временных лет в Лаврентьевском и Ипатьевском списке, там мы не встретим такой информации, будет лишь указание на то, что Владимир убил родителей Рогнеды и двух ее братьев, а саму ее взял в жены [10, c.32; 8, c.322–323]. Конечно, мы не можем с точностью утверждать, что имел в виду летописец, но все же между изнасилованием и взятием в жены против воли существует принципиальная разница. Стоит заметить, что вообще все «полоцкие» сцены вызвали волну возмущения среди зрителей. Показывать прославленного русского князя, который в наркотическом дурмане насилует будущую жену, а потом спит в грязи и собственных нечистотах, вряд ли является хорошей идеей и «находкой, с которой не хочется спорить».

Как отметил К. Эрнст на встрече с В. В. Путиным, главной женской героиней «Викинга» является Ирина — неизвестная по имени «грекиня» из русских летописей. В «Викинге» «грекине» Ирине приписана роль просветительницы и платонической возлюбленной князя Владимира, таким образом, в одном образе сливаются две женщины: Ольга — «просветительница» Владимира и Анна — далекая возлюбленная, прекрасней которой только само христианство, «дар Бога». Наш взгляд на образ Ирины подтверждают и ее слова, сказанные Владимиру — «Анна… так меня звали в монастыре». Как известно, жена Ярополка и мать Святополка окаянного в летописях осталась безымянной, везде она упоминается только как «грекиня» [8, c.326; 10, c.33]. В фильме она неожиданно обрела имя. Выбор имени нас озадачил; перебрав все источники и сочинения наших виднейших историков от М. В. Ломоносова и В. Н. Татищева до С. М. Соловьева и В. О. Ключевского, мы не обнаружили имени «грекини», даже домысленного великими историками. Лишь в одном придворном сочинении XVIII века, посвященным великим князьям Александру и Константину, Тимофея Мальгина «Зерцало российских государей» «грекиня» получила имя Предслава [6, c.5]. Однако создатели фильма не воспользовались этой художественной выдумкой, которая если и не является достоверной, то, по крайней мере, сама стала историей. По нашему мнению, разгадка выбора имени для «грекини» кроется в этимологии, поскольку к этому же приему прибегают в случае с царевной Анной. С древнегреческого «Ирина» переводится как «мир, покой». Возможно, создатели фильма хотели таким образом ещё раз подчеркнуть ее влияние на личность князя Владимира — она, как просветительница и христианка, стала символом мира и покоя, которых так не хватало Владимиру в его языческой жизни.

Отдельно хочется отметить, что это единственный фильм о князе Владимире, где был сделан такой акцент на жестокость. Количество батальных сцен и подробностей сражений просто зашкаливало. Конечно, X век и правда был суровым временем, а князь Владимир, как и многие его современники, постоянно находился в военных походах. Но уж если создатели фильма захотели отобразить это сторону повседневной жизни древнерусского князя, нужно было сделать это качественно. Странно было видеть князя, который должен был быть предводителем своего войска, отсиживающимся на башне крепостной стены и кидающим на врага своих воинов. А уж стратегический прием с драккаром, спущен с горы по грязи на врагов, и вовсе смешон. Сам эпизод применения кораблей против кочевников (!) встречается не в летописном рассказе о походе князя Олега на Царьград, а в фильме А. Л. Птушко «Илья Муромец», за тем исключением, что в советском фильме предпочли поставить корабли на колеса, а не поливать историю грязью.

Таким образом, мы получили новый образ князя Владимира и новую трактовку истории X века. В этой картине присутствовал хороший замысел — показать дорогу к свету христианской православной веры сквозь тьму и грязь Средневекового мира, показать торжество жизни над смертью. Создатели фильма так усердно нагнетали атмосферу, стараясь погрузить зрителя в собственное представление «грязного Средневековья» X века, что светлая жемчужина идеи фильма просто утонула в грязи. Генеральный продюсер «Викинга» Константин Эрнст следующим образом оценил переплетение истории и кино: «То, что наша история прежних веков сама по себе приключенческий боевик, захватывающий и авантюрный, нашему кино только на пользу. Мы ни в коем случае не берем на себя роль преподавателей истории, мы просто пытаемся поделиться тем, что знаем, что переполняет нас и о чем нам посчастливилось рассказать» [2]. Действительно, если прежние фильмы о князе Владимире и его эпохе можно было назвать фильм-легенда, фильм-летопись, фильм-сказка, фильм-житие, то теперь фильмография князя Владимира пополнилась фильмом — историческим боевиком, в котором ставка сделана не на достоверность показанного или создание подчеркнуто светлого и легендарного образа, не на психологическое развитие героя или значение его личности для будущих поколений правителей Руси, а на зрелищность, яркость, погоню за популярностью западных кинопроектов, вроде «Игры престолов» и «Викингов». Образ князя Владимира также оказался неудачен. Создатели фильма хотели показать закаленного в боях безжалостного воина, который не смог простить унижения, но был способен после этого полюбить, который пребывал во мраке язычества, но душа которого стремилась к «миру и покою» православия, показать его личный тернистый путь по обретению «дара бога» — веры и жизни. Именно таким, воином с мечом христианской веры в руке, мы должны были увидеть князя Владимира. Вместо этого, перед нами оказался безвольный и ведомый герой, который бездействовал большую часть фильма. Увлекаясь оправдательным направлением в трактовании личности князя Владимира, создатели фильма показали нам просто «грешника поневоле», который не несет ни за что ответственности, но и не может после этого считаться князем и сильным правителем, ведь все вокруг него происходило вопреки его воле. Вот, как оценил собственную работу исполнитель роли князя Владимира Данила Козловский: «Я честно вам скажу, я не играл князя Владимира. Такое преступное признание. Я не играл князя Владимира в том представлении, в котором он у нас сейчас есть. Это очень мощное, сильное явление, это некое понятие — «князь Владимир». Если ты играешь такого человека, вот я имею в виду это понятие, то это обречено на провал. Сразу же. Потому что ты ничего кроме некого многозначительного, говорящего сентенциями персонажа не сыграешь. Но это не интересно, это скучно, это быстро надоедает, это какое-то неживое. И зритель, который приходит посмотреть кино, он все-таки приходит посмотреть на то, где он может узнать себя, свои проявления, свои чувства, свои плюсы, свои минусы, себя самого» [2]. В этом высказывании актер абсолютно прав. Ему действительно не удалось сыграть князя Владимира таким, каким видит его наше общество. В XXI веке мы по-прежнему в героях прошлого стараемся увидеть самих себя, а им предать наши черты. Князь Владимир, как «понятие», а не как посредственное воплощение героя в фильме «Викинг», действительно сейчас является нашим национальным героем, наряду с Александром Невским. Сегодня Россия выбирает воина, грешника и святого одновременно, который учит нас давать безжалостный отпор врагам, любить и всегда находить в себе силы и мудрость, чтобы понять и по достоинству оценить «дар бога».

Литература:

1. http:// www.kinometro.ru/release/card/id/20349/
2. https://viking.1tv.ru/filming.html#01
3. https://www.kinopoisk.ru/film/707407/ Дата обращения: 09.02.17
4. Есина Т. А. сакрализация образа политического лидера и национальная консолидация россиян: князь Владимир Святой как символ государственного деятеля и современность/Т. А. Есина//Известия Тульского государственного университета.- Тула, 2014.-№ 4–1.-С. 128–140.
5. Лушин В. Г. «Свенельд: князь или воевода?» // «Историко-археологические записки». Кн. I. М.,2009. C. 45–57.
6. Мальгин Т.Зерцало российских государей/Т. Мальгин. — СПб.: при Императорской Академии наук, 1789. — 111 с.
7. Морозова Л. Е. Великие и неизвестные женщины Древней Руси/Л. Е. Морозова. — М.:АСТ: Астрель, 2009. — 543 с.
8. Повесть временных лет/ пер. Д. С. Лихачев//Изборник. Первые семьсот лет русской литературы. — М.,1969. — 1093 с.
9. Правда и вымысел «Викинга». Эксперты о фильме // Канал кинокомпании «Дирекция кино» на You Tube, 13.01.2017. Режим доступа [видео]// https://www.youtube.com/watch?v=a-yQrM5EFmk Дата обращения:09.02.17
10. ПСРЛ. Т. I. СПб.: Типография Эдуарда Праца, 1846. — 269 с.
11. Синий Фил № 189 (спецвыпуск): х/ф «Викинг». // https://www.youtube.com/watch?v=zL6z3zJ06qw. Дата обращения:09.02.17
12. Хохлов В.Князь Владимир Святославич — креститель Руси как герой отечественного кино. Советское и постсоветское «воображаемое русское»: витязи на распутье/В.Хохлов. http://gefter.ru/archive/19714. Дата обращения: 09.02.17
13. Хохлов В.Фильм «Викинг» как новый миф о рождении нации: размышление о том, почему люди отказываются меняться/В. Хохлов//http://gefter.ru/archive/20836. Дата обращения: 09.02.17
14. Цветков С. Э. Викинг. Исторический путеводитель по эпохе князя Владимира/С. Э. Цветков.- М.: Эксмо, 2017. — 208 с.
15. Цветков С. Э. Князь Владимир — создатель единой Руси/ С. Э. Цветков.- М.: Эксмо, 2017. — 352 с.