В статье рассматривается общая ситуация состояния современной науки, которая на данный момент переживает непростой период. Постмодернистский проект деконструкции развенчивает картезианские истины о том, что разум является единственно верным способом познания окружающего мира. Как следствие, научная рациональность теряет ориентиры и становится открытой для околонаучных форм знания. Автор утверждает, что постмодернистский тезис о «смерти Автора» означает не только отказ от любых авторитетов и от идеи когерентной истины, но также означает недостаточную степень критической рефлексии исследователей в изложении достигнутых результатов.
Ключевые слова: кризис, научная рациональность, деконструкция, культура, разум, самосознание.
Отклонение от норм научной рациональности, размывание критериев научной истины, кризис научной методологии, становится чуть ли не нормой существования современной науки. Безусловно, этому имеются свои причины.
Одной из причин является постмодернистский проект деконструкции культуры, который по мысли Ж. Деррида, направлен на разрушение любых форм, структурирующих социокультурную целостность. Такой формой становится, в том числе, и наука. В своей работе «Письмо и различие» Ж. Деррида пишет, что «Логофоноцентризм — не философское или историческое заблуждение, в которое по случайности патологически впала история философии, Запада, да и всего мира, а скорее необходимые, и с необходимостью конечные, движение и структура: история символической возможности вообще (прежде разграничения между человеком и животным, даже живым и неживым); история различания, история как различание, которая находит свою преимущественную манифестацию в философии как эпистеме, в европейской форме метафизического или онтологического проекта, всемирно господствуя над сокрытием, над цензурой вообще текста вообще» [1, с. 252]. Под использованным в своей работе «Письмо и различие» понятием «логофоноцентризм» Ж. Деррида имеет в виду любые центризмы, создаваемые предыдущей европейской философией и культурой. Как отмечает Г. К. Косиков, свою основную задачу французский ученый видит в том, «чтобы оспорить непререкаемость одного из основополагающих принципов европейского культурного сознания — принципа «центрации», пронизывающего «буквально все сферы умственной деятельности европейского человека» [2, с. 35–36]. Таким образом, научное знание в современной культуре больше не считается гарантом единственно верного постижения действительности.
Разум и рациональное мышление в постмодернизме перестают быть гарантом достоверности и истинности мира. Как замечает Ясперс, «в действительности человека западной культуры неприметно произошло нечто чудовищное: распад всех авторитетов, радикальное разочарование горделивого доверия к разуму, разложение всех связей, которое, казалось бы, делает отныне возможным все, абсолютно все» [6, с 11]. Рациональное познание в силу господствующего в постмодернизме принципа плюрализма, становится лишь одной из существующих форм интерпретаций. Общеизвестный в постмодернизме тезис о «смерти Автора» означает отказ от любых авторитетов в социальных и межличностных отношениях. Это также означает отказ от идеи когерентной истины, характерной для классического и неклассического периодов развития европейской культуры. В том числе это означает отказ от науки как системы строгих знаний об объективной действительности, отказ от понятийно-логического мышления, которое теперь признается рудиментом истории и формой «центризма» культуры: ««Постнеклассическая наука демонстрирует достаточно лояльное отношение к идеям, вышедшим не из строго научного лона, а из иных, более широких контекстов» [2, с. 36].
Поскольку в современной культуре происходит деконструкция научного знания как части культуры, то размываются и критерии научности. Это способствует кризису науки как области знания, как типа рациональности в современном сознании. Под типом рациональности понимается особый способ мышления, способ работы сознания с действительностью культуры. Как замечает В. С. Швырёв: «Кризис идеи рациональности в современном сознании, безусловно, связан с размыванием четких критериев рациональности познания, в первую очередь научной рациональности» [5, С. 105]. Это ведет к тому, что наука, которая раньше могла четко ограничить себя от вненаучных форм знания, теперь этого сделать не может, поскольку оказывается внутренне деконструирована. Учитывая тот факт что, в современной культуре, с одной стороны, наука уже не является единственной формой общественного сознания, которая транслирует единственно возможный способ познания, а наряду с другими формами общественного сознания предлагает одну из версий познания действительности; а, с другой стороны, религия не расценивается современным человеком в качестве верной формы духовного познания, обыденное сознание в современной культуре обращается к мистико-символическим учениям, аппелирующим к научности, и неорелигиозным сообществам.
Дискредитация научного знания как формы рационального познания действительности, его дисквалификация в современной культуре, способствует росту псевдонаучного и околонаучного («теневого») знания. Как справедливо замечает Б. М. Машевский: «Постнеклассическая наука демонстрирует достаточно лояльное отношение к идеям, вышедшим не из строго научного лона, а из иных, более широких контекстов» [3, С. 145]. В первую очередь, это касается так называемых «неточных», гуманитарных наук. Так, известный отечественный социолог Г. В. Осипов еще в 1997 году в статье «Что происходит с социологией?» писал, что «печальной особенностью современного этапа развития социологической науки является ее резко упавший научный уровень. Сейчас каждый, кто составил опросный лист или провел интервью, называет себя социологом. Более того, многие из них считают возможным выдвигать и отстаивать самые различные проекты преобразования российского общества, все готовы управлять обществом, изобретать «философские камни» или «волшебные палочки» в целях его, общества, радикального переустройства» [4, С. 505].
Современный венгерский ученый Стивен Харнад в статье «Множественность киберпространства: Отграничение Эзотерики от Эзотерики» говорит о том, что для современной науки характерен низкий уровень экспертной оценки. Исследователь указывает на то, что: «Учёные много пишут для специалистов в тех же областях, что и они сами. … Они пишут для ученых, а не для читателей. Следовательно, знание только бесконечно ретранслируется, из него ничего не выводится и не вытекает…»» [7]. Таким образом, своеобразная эзотеричность, закрытость знания для людей, интересующихся тем, в чем они не являются специалистами, является причиной, по которой, в силу недопонимания, ретранслируется ложное знание, или, формируется абсолютная индифферентность к достижениям учёных в других сферах научного познания.
Следующим определяющим состояние науки, на наш взгляд, является кризис культуры как генератора и транслятора общечеловеческих норм и ценностей. Девальвация общечеловеческих истин приводит к понижению степени самосознания личности. В научной публицистике присутствует абсолютная свобода мыслеизложения.
Количество авторов в разных областях знания растет с каждым днем. Возрастает и количество редакций. Так или иначе печатается всё. Единственным открытым вопросом остается вопрос о том, в какой форме и где напечатать. Экспертная оценка, осуществляемая специалистами в той или иной области, даёт право изложить результаты научного исследования или мировоззренческую позицию на ситуацию сложившуюся в современной культуре в виде статей, эссе, монографий, либо в виде заметок или пояснительных записок. Но основной проблемой остается вопрос о том, не зависит ли положительная экспертная оценка от достаточной доли финансирования самим автором, или «его спонсорами», как отмечает С. Харнад [7], процесса выхода в печать публикуемых материалов. Этот вопрос, безусловно, относится как к культуре современного общества, так и к культуре редакции, в которую отправляются материалы, также и к культуре самого автора, отправляющего материалы для публикации. Исследователи порой забывают, что автор «полностью ответствен за содержание своей мысли, которое не заимствуется некритично извне, а представляет собой рефлексивно контролируемую, воспроизводимую в прозрачности самосознания артикулируемую конструкцию» [5, c. 109].
Таким образом, критерии научности задаются социокультурными параметрами. Постмодернистский проект деконструкции культуры разрушает классические каноны научного познания. Это ведет к тому, что наука, которая раньше могла четко ограничить себя от вненаучных форм знания, теперь этого сделать не может. Так называемые «околонаучные», «паранаучные», «псевдонаучные» знания, одним словом всё то, что составляет «тень» науки предстаёт в современной культуре во всеобщем единстве с эмпирически доказываемым и трансцендентально воспринятым и логически изложенным традиционной наукой. С другой стороны, кризис культуры как генератора и транслятора общечеловеческих ценностей, ставит под вопрос уровень ответственности субъектов научной деятельности за излагаемые материалы, что сказывается непосредственно на содержании и состоянии науки в целом.
Литература:
1. Деррида Ж. Письмо и различие. — СПб.: Академический проект, 2000. — 432 с.
2. Косиков Г. К. Ролан Барт — семиолог, литературовед // Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика: Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова.— М.: Прогресс, 1989–616 с. — С. 35–36.
3. Машевский Б. М. Холистическая парадигма целостности в творчестве Н. Ф. Федорова и ее ценность для современной науки: постановка проблемы // Вестник Красноярского государственного педагогического университета им. В. П. Астафьева. — 2010. — № 3. — С. 145–150.
4. Осипов Г. В. Что происходит с социологией? // Вестник РАН. — 1997. — Т. 67. — № 6. — с. 505.
5. Швырев В. С. Рациональность в современной культуре // Общественные науки и современность. — 1997. — № 1. — С. 105–116.
6. Ясперс К. Разум и экзистенция. — М.: Канон+, 2013.
7. Harnad S. There is plenty of room in cyberspace: sorting the esoterica from the esoterica [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://cogprints.org/1684/1/harful1.html, свободный. — Загл. с экрана. — Яз. англ.
