Наука как феномен культуры

Азнагулов Денис Раисович, магистрант;

Семенова Эльвира Разифовна, доцент;

Хабибуллин Рузель Муллахметович, старший преподаватель

Башкирский государственный аграрный университет (г. Уфа)

Характерной особенностью последних трех столетий является нарастающее влияние науки. Если в конце XIX века количество ученых в мире исчислялось несколькими тысячами, то сейчас счет пошел на миллионы. Наука все глубже проникает в промышленность, строительство, сельское хозяйство, здравоохранение, сферу образования. Научные знания стали обязательным компонентом мировоззрения большинства жителей нашей планеты. Претензии науки на доминирующее место в культуре, ставшие явными уже в середине XIX века, с особой остротой выдвинули проблему разработки теории развития науки [1]. Появляется философия науки, разрабатываемая не только профессиональными философами, но и представителями наиболее развитых отраслей науки — физики, математики, биологии. В центре науковедческих работ стоят проблемы определения критериев научности знания, внутренних и внешних причин его развития, психологических закономерностей научного творчества, истории и логики науки.

Философия и методология науки начинается с вопроса «Что такое наука?». Несмотря на кажущуюся ясность этого вопроса, однозначного определения науки нет. А. И. Ракитов предлагает определять науку через предмет ее исследования: «Наука есть система знаний о законах, свойствах и отношениях тех или иных объектов» [2, с. 26]. Однако многие науковеды считают, что наука — это определенный вид деятельности людей, что и необходимо отразить в ее определении. Например, В. С. Степин считает, что «наука — особый вид познавательной деятельности, направленной на выработку объективных, системно организованных и обоснованных знаний о мире» [3, с. 673]. Этой точки зрения придерживается и ряд других известных отечественных философов. На наш взгляд, определение науки как вида деятельности больше подходит для научного познания, которое является процессом получения знания. Но наука включает в себя и результат познания, то есть знания. Тогда лучше ее определить следующим образом: наука — это сфера культуры, включающая в себя деятельность по производству теоретически систематизированных знаний о мире и человеке, а также результаты этой деятельности.

Ряд авторов обращает внимание и на определение науки как социального института. При таком понимании науки внимание акцентируется на её социальной природе. В этом аспекте она рассматривается как система научных организаций и сообществ людей, регулируемых определенными нормами и ценностными ориентациями. В качестве социального института наука стала формироваться в Европе Нового времени, когда занятия наукой превращаются в профессиональную сферу деятельности человека, когда профессия ученого становится сравнимой по значению с профессией церковника и законника. Именно в XVII-XVIII вв. в европейских городах появляются первые научные сообщества, возникают академии, начинают издаваться научные журналы. К концу ХХ века количество занятых профессиональной научной деятельностью людей превысило в мире 5 миллионов человек. По данным ЮНЕСКО число ныне живущих ученых и научных работников составляет свыше 90 % от общего количества ученых за всю историю развития науки. Эти люди производят огромный массив научной информации, необходимой для нормального функционирования общества. Современная наука включает в себя более 14 тысяч дисциплин, ежегодно издаются миллионы научных книг, а по количеству сайтов в Интернете она нисколько не уступает таким сферам культуры, как искусство, религия и образование. Как социальный институт наука все глубже связывается с другими социальными институтами — политическими, военными, правоохранительными, экономическими и т. д.

Для успешного функционирования наука нуждается в хорошей материальной базе — лабораториях, экспериментальном оборудовании, средствах обработки и хранения информации и т. п. Кроме того, современная наука представляет собой и хорошо налаженную систему подготовки научных кадров (аспирантура, докторантура, стажировки, олимпиады, специализированные советы по защите диссертаций, гранты и т. п.).

Итак, как социальный институт наука включает в себя: а) научные учреждения, школы, сообщества и другие формы организации; б) занятых производством научных знаний людей; в) научное оборудование — приборы и другое лабораторное и экспериментальное оборудование; г) систему научной информации — научные журналы, библиотеки и т. п.; д) систему подготовки кадров.

Современная наука тесно связана с другими сферами жизни общества. Еще Ф.Энгельс заметил, что математика возникает в древности в силу необходимости в измерении площадей и объемов. Далее он делает вывод, что потребности практики развивают науку намного быстрее, чем десятки университетов. Классик марксизма здесь совершенно точно указывает на одну из важнейших черт науки — ее связь с материальным производством. Действительно, наука возникает, прежде всего, как инструмент решения возникших в материальной жизни человека проблем: повышения производительности труда, создания качественно новых предметов с заранее заданными свойствами, машин и т. п. С другой стороны, уровень развития материального производства существенным образом влияет на науку. Общества с высоким уровнем развития техники и технологии больше нуждаются в новых научных разработках, специалистах высокой квалификации, имеют бóльшие возможности выделения материальных средств на научные исследования. Например, ныне при крупных промышленных предприятиях, как правило, создаются научно-исследовательские центры по совершенствованию и созданию новых технологий, ведется экспериментальная работа. Главным образом эти центры заняты практической реализацией научных идей и работают по схеме «научное открытие → изобретение». Внедрение науки в производство коренным образом изменяет и требования к работнику: кроме соответствующего образования от него требуется знание техники, поощряется творческая активность. Кроме того, развитие производства, в свою очередь, создает мощную техническую базу, которая используется в научных исследованиях.

Наука как фактор социальной регуляции общественных процессов связана с политической сферой жизни общества. Особенно сильное влияние политика оказывает на гуманитарные науки. Многие еще помнят те времена, когда при обкомах КПСС существовали отделы науки и образования, которые фактически полностью контролировали научную жизнь. Однако влияние политики на науку сохраняется в любом обществе, что вытекает из сущности политики, ее направленности на организацию всей жизни общества и контроль над ней. С другой стороны, так называемые политические технологии создаются с учетом современных достижений науки, прежде всего, социальной психологии, политологии, социологии [4].

В духовной сфере общественной жизни научные идеи часто пересекаются с религиозными. В связи с развитием паранауки, эзотеризма в конце ХХ века приобретает актуальность проблема взаимоотношения науки и религии. Основные различия между этими двумя сферами духовной жизни наблюдаются в решении двух вопросов: а) религия признает существование двух реальностей — материальной и духовной, отдавая приоритет духовному. Наука признает существование только одной реальности — материальной, а духовное считает производным материального; б) основным средством получения базисного знания религия считает откровение, а наука — рациональное мышление человека. В современной религиозной философии нередко слышатся призывы не противопоставлять эти два феномена культуры. Так, представители неотомизма (Э.Жильсон, Ж.Маритен и др.) предлагают рассматривать науку и религию как два разных способа постижения мира, дополняющих друг друга [5; 6]. В мусульманской философии эта идея представлена в виде концепции двойственности истины, разработанной еще Ибн-Рушдом, согласно которой наука и религия — это два вида знания об одном и том же, но использующиеся в разных целях: науке эти знания нужны для объяснения мира, а религии — для воспитания человека [7; 8].

Несмотря на связь науки с другими сферами культуры, она обладает относительной автономностью. Самостоятельность науки проявляется в наличие своей цели, средств и методов исследования, внутренних закономерностях развития, а также в ряде отличительных свойств, которые хорошо рассмотрены в современной философии науки. В. И. Вернадский считал, что наука обладает большей самостоятельностью, независимостью от исторических условий, чем религия, искусство и философия.

Однако следует иметь в виду, что наука не есть панацея для решения всех человеческих проблем. На это обращает внимание философия постмодернизма, прежде всего, такой ее видный представитель, как Ж. Деррида [9; 10]. Не существует, например, и научно-рациональной концепции научного творчества [11; 12].

Литература:

1. Рахматуллин Р. Ю. Позитивизм как первая философия науки // Вестник ВЭГУ. 2014. № 6 (74). С. 150–159.
2. Ракитов А. И. Анатомия научного знания. М.: Политиздат, 1969. 206 с. С. 26.
3. Степин В. С. Наука // Всемирная энциклопедия: Философия. М.: Аст, Мн.: Харвест, 2001. 1312 с.
4. Хамитов Р. З., Семенова Э. Р. Наука как социальный институт // Вестник научных конференций. 2015. № 3–1 (3). С. 149–151.
5. Rakhmatullin R., Semenova E. Thomism of the unity of the religious and scientific knowledge // Nauka i studia. 2015. Т. 10. С. 288–291.
6. Rakhmatullin R.Yu. The scientific and religious knowledge // News of Science and Education. 2016. Т. 8. № -1. С. 298–303.
7. Рахматуллин Р. Ю. Религия и наука: проблема взаимоотношения (на примере ислама) // Молодой ученый. 2014. № 4. С. 793–795.
8. Халиков Р., Семенова Э. Р. Наука и религия как единство противоположностей // Вестник научных конференций. 2016. № 2–5 (6). С. 131–133.
9. Rakhmatullin R. Postmodernism in philosophy // Nauka i studia. 2015. Т. 10. С. 313–316.
10. Рахматуллин Р. Ю. Историческое знание в контексте философии науки // Вестник ВЭГУ. 2015. № 3 (77). С. 129–137.
11. Столетов А. И. К построению философской концепции креативности // Социально-гуманитарные знания. 2007. № 12. С. 462–472.
12. Лукманова Р. Х., Столетов А. И. О даосско-буддийской трактовке сущности творчества // Ученые записки Казанского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2014. Т. 156. № 1. С. 94–105.