В статье освещается проблема определения эффективности неформальных образовательных практик для мигрантов и членов их семей как подгруппы социально незащищенных людей. Автор приводит результаты интервьюирования мигрантов-работников стабильных аутсортинговых компаний Санкт-Петербурга и их анализ.
Ключевые слова: неформальное образование, образование взрослых, образование мигрантов, эффективность неформального образования.
Осваиваемое сегодня на пространстве СНГ триединство непрерывности образования (формальный–неформальный–информальный секторы) создает условия для максимальной самореализации каждого: в его пространстве «на любом этапе могут быть заложены средства адаптации человека к фазам жизнедеятельности и свойственным им занятиям, институциональным факторам жизненных ситуаций» [1, с.153]. Непрерывность может служить своеобразным социальным гарантом оптимистического взгляда на будущее для каждого члена демократического общества. Заявленные в постперестроечную эпоху ориентиры социального развития гуманизации и гуманитаризации обусловили государственную цель — неразрывное единство развития общества и личности; безусловным приоритетом стало инвестирование в человека, независимо от социально-экономических характеристик его существования. В этом контексте выстраивается политика и формируется практика миграционной сферы.
Образовательное и просветительское сопровождение миграционных процессов, основываясь на гуманистических ценностях, решает цель реализации цивилизованного способа взаимодействия с представителями иных культур. Образование для мигрантов является частью системы, создающей условия для профессионального обучения и переподготовки безработных, лиц, попавших в тяжелую жизненную ситуацию, то есть предотвращающей социальную эксклюзию. Роль неформального образования в ней трудно переоценить в силу специфики данной модели (в подавляющем большинстве бесплатность доступа; предельная ориентированность на запросы участников; интенсификации образовательного процесса; мобильность в определении места, времени, форм взаимодействия; незамкнутость на получении сертификата об окончании установленного образца). Развитие неформального образования в обозначенной области является признаком реализации важного принципа современного образования — его открытости. Он является основанием актуализации деятельности специальных социально-образовательных структур, нацеленных на побуждение и поддержание образовательной мотивации социально незащищенных. В данных рамках должна преодолеваться их отчужденность от общества. Важным вопросом как для андрагогов-практиков, бизнеса, так и для науки является эффективность неформального образования в сопровождении миграционных процессов и предотвращения их негативных последствий.
Решение данной проблемы затруднено по объективным причинам: на территории СНГ регистрация провайдеров неформального образования не обязательна, поэтому сложно оценить его реальные масштабы и отследить качество. Согласно нашим изысканиям, помимо языковых, компьютерных курсов востребованы практики гражданского обучения, культуры мира, творчества [2]. Целевой аудиторией бесплатного неформального образования являются преимущественно социально незащищенные слои населения: молодежь, женщины, безработные, мигранты, пенсионеры, представители групп риска.
Кроме того, существует трудность научного порядка, заключающаяся в выборе интерпретационной позиции понятия «эффективность». Для начала обозначим основные смысловые линии понятия «эффективность». Первая уравнивает «результат» и «эффект», представляя их как синонимы. Поскольку результат (= эффект) предполагает появление внешнего, объективного, предметного, то появившееся должно поддаваться измерению. В этом случае эффективность рассматривается как единство обучающей и воспитывающей составляющих. Так в рамках компетентностного подхода это единство обеспечивает предотвращение социальной инвалидности (А. В. Хуторской). Феноменологический взгляд на эффективность (вторая смысловая линия) основывается на положении, согласно которому происходящее в субъективной реальности сложно относимо к результатам и описывает, скорее всего, процесс. Итог в этом случае относится к тому, что запланировать невозможно, поскольку он сугубо индивидуален. Так разграничиваются образовательные результаты и социальные эффекты, к которым П. Г. Щедровицкий относит надпредметные способности, возникающие в результате целой системы педагогических воздействий. Они необычайно значимы как для личности, так и для общества. В рамках нашего исследования важнейшие социальные эффекты — консолидированная направленность восприятия общества; умения жить в открытом обществе, участвовать в создании климата социального партнерства. Важнейшие надпредметные — формирование субъектности в образовании (образовательная потребность, умение выстраивать образовательную траекторию), умение самообразования. Специалисты отмечают, что образовательные эффекты не могут быть запланированы и поэтому должны рассматриваться как возможные, то есть лишь проектированные. Кроме того, следует учитывать, что они имеют зачастую отсроченный характер. При этом закономерности в появлении эффектов пока не установлены (П. Г. Щедровицкий).
В рамках гуманитарно-антропологической методологии (школа В. И. Слободчикова) в качестве эффектов может рассматриваться познавательная активность, преобразованная в субъектность; опыт формирования эмоционально-ценностных отношений. Эффекты (=личностные итоги) сообразно было бы описывать как освоение диалогового метода — способа вхождения в мир открытого общения с другими людьми. В неформальном образовании главное — вопрос обучающегося. В данном ракурсе неформальные практики незаменимы: диалог является их сущностным принципом, ибо только в нем и может осваиваться опыт. Личностные итоги (=эффекты) возникают в практиках, разворачивающихся на основании идеологии человекосообразности (идея А. В. Хуторского: человекосообразное — сообразное образу человека, его высокому потенциалу), раскрывающей положение о наличии у каждого потенциала, который должен быть реализован в образовательном процессе.
В современной научной литературе проблему эффективности рассматривают в плоскости успешности формирования опыта решения проблем разного уровня сложности, который «может быть использован за рамками образовательного процесса — в познавательной, трудовой, общественно-политической, культурно-досуговой, семейно-бытовой и других сферах деятельности» [3. С. 41–42]. Адекватными методами достижения такой цели признаются такие, как формирование критического, рефлексивного мышления, коммуникативной компетенции.
Анализ зарубежного опыта реализации практикоориентированных образовательных моделей, решающих острые социальные проблемы, подтверждает наши выводы. Примером является немецкая модель продолжающегося образования, основанная на принципах культурного суверенитета, плюрализма, конкуренции и предпринимательской ориентации. Она состоит из двух подструктур — профессионально и непрофессионально ориентированного научения. Активный участник проектирования данной модели К. Кюнцель предложил задать два вида параметров: структурные и ситуативные. Структурные работают на долгосрочную перспективу, ситуативные ориентированы на решение задач конкретного периода. Особенность немецкой модели — ориентация на рынок труда и широкий спектр участников образовательного процесса. В предложенной логике могут быть выделены два указанных выше параметра непрерывного образования.
Возможно описание эффективности с позиции определения места, которое выбирает исследователь для описания эффективности. Первый ракурс обусловлен точкой зрения субъекта практик («место» — его внутренний мир); второй — «внешняя» точка зрения («место» — социальный мир). Первый выявляется актуализацией рефлексии участника; второй — описательно, путем фиксации мнений окружения субъекта. Чем бы мы ни занимались, мы всегда вовлекаемся в какую-то социальную группу. Если вовлечение произошло, то акт самооценивания обязателен. Если нет, в наличии будет только внешняя оценка. Крайне важна фиксация эмоциональной включенности участника образования, ощущение себя, переживание. Современная эпоха является эпохой «профессионалов-любителей» — любителей, которые стали экспертами в том, что пришлось им по душе. (Дж. П. Джи). Поэтому получение самых знаний происходит преимущественно в сообществах — неважно, реальных или виртуальных, что еще раз доказывает обязательность учета социального фактора при определении эффективности неформального образования.
Анализ описанных выше подходов позволил нам сформулировать следующие критерии и показатели эффективности неформальных образовательных практик. По критерию развитие личности — показатели самооценивание умения учиться, организовывать процесс самообразования, развитие образовательной потребности, развитие способностей (познавательных, коммуникативных, эмпатийных, творческих). По социальному критерию адаптация к новым условиям — овладение социальным нормами (нравственное и правовое самосознание), общественная активность, адаптированность в коллективе/способность к адаптации в изменяющейся социальной среде. При описании эффективности важно иметь в виду такой психологический фактор, как надежда на реализацию жизненных планов участника образования. Увязывание в сознании субъекта позитивного настроя по отношению к самореализации в дальнейшей жизни и участия в образовательной практике может свидетельствовать о формировании мотивации к дальнейшему образованию, метапредметных умений, позволяющих занимать активную позицию в оформлении собственного жизненного сценария.
Ситуация представляемого нами этапа исследования 2015 года в силу социально-экономических трансформаций отличается от предыдущего, обращенного к проблеме адресности и востребованности практик неформального образования для представителей социально незащищенных групп населения в СНГ [4]. Напомним, что годом ранее анализ интервью и анкет мигрантов и членов их семей позволил выделить два направления сформированных образовательных потребностей: обусловленные личностным развитием и обусловленные социально-экономической ситуацией. В 2015 г. опрошенные (130 человек, из них 34 женщины, 14 пенсионеров (из Узбекистана (50 %), Кыргызстана (18 %), Таджикистана (22 %), Украины (10 %)) указывали на приоритетность второго направления, особенную заинтересованность вызвали гражданско-правовое образование и профессиональная переподготовка. Первое направление образовательных потребностей было отодвинуто на второй план и отнесено к дальней перспективе (при наличии возможности, после улучшения экономического положения семьи). При этом надежды на позитивное развитие событий в собственной жизни были напрямую увязаны с образовательной деятельностью.
Интервьюирование 2015 г. охватило мигрантов и членов их семей, участвовавших в неформальных практиках на территории РФ и на родине, и их социальное окружение (непосредственных начальников, членов семьи, друзей). Все опрошенные указали на возникшую в последние годы необходимость включаться в образование, обусловленную прежде всего изменением социально-экономических обстоятельств. Неформальные практики были оценены как наиболее оптимальные в силу их бесплатности и доступности, адаптированности к временным и пространственным условиям проведения. Особо отмечалась атмосфера, позволяющая раскрепоститься в сложных жизненных обстоятельствах (респондент отметил: «Мы все там мало знаем, хотя и взрослые. Там не стыдно переспросить не один раз, тогда преподаватель остановится и очень просто все объяснит»).
В связи с изменением миграционного законодательства в РФ все респонденты были участниками неформальных образовательных практик, подготавливавших их к сдаче экзаменов по русскому языку и истории как по собственной инициативе, так по инициативе работодателя. Консультантами и специалистами выступали как приглашенные лица, так и члены трудовых коллективов, имеющие необходимый уровень квалификации (работники, бывшие на родине в странах СНГ учителя-предметниками либо преподавателями высшей школы). 60 % опрошенных также проходили неформальное обучение по правовым вопросам с приглашением российских специалистов. 72 % опрошенных имели потребность повысить квалификацию в связи с переходом на более оплачиваемую работу; 18 % обучались в связи с переходом в иную профессиональную сферу. Форма проведения занятий — мастер-классы и внутрифирменные практические семинары, ведущими которых были как приглашенные работодателем российские специалисты, так и высококвалифицированные члены коллектива.
Все опрошенные высказали заинтересованность в досуговых мероприятиях (спорт, музицирование, кулинария) и отметили отсутствие времени на них. Информация, предложенная в качестве содержания образования в неформальных практиках, оценивалась опрошенными как значимая и освоенная на 100 %. Как образовательный результат 82 % отметили знание информационных ресурсов, к которым можно обратиться при необходимости; беженцы — налаживание личностных отношений, снятие стресса, вызванного разрывом предыдущих социальных отношений. Активизировалась творческий потенциал в само- и взаимообразовании: интерес вызвало коллективное составление фото- навигаторов в необходимые мигранту учреждения РФ.
Участники неформальных образовательных практик особо отмечали эффективность таких методов, как ориентирование и моделирование. (Первое — обучающая программа, имеющая целью быстро познакомить человека с основными нормами, ценностями и правилами поведения иной культуры. Были оценены по достоинству мини-пособия, дающие позитивные сценарии поведения в наиболее часто встречающихся жизненных ситуациях. Второе — обучение на образах, схемах, соответствующих ситуации межкультурного общения. Особо важны описания реакций представителей определенной культуры на определенные действия)
По мнению работодателей, взрослые мигранты, прошедшие неформальное обучение, существенно отличаются от необучавшихся. У 80 % снимается коммуникативный барьер, личные отношения, установленные в неформальных практиках, отличаются длительностью, приводят к формированию малых групп. Повышается сознательность работающих. Так работодатель — руководитель логистической фирмы отметил формирование механизма внутреннего контроля трудового коллектива и, как следствие, уменьшение случаев краж. Тренинг, проведенный службой персонала, направленный на разъяснение солидарной ответственности материально ответственных лиц, функционирования системы материального стимулирования, обусловил проявление чувства личной причастности к итоговому результату. В положительном результате особую роль сыграл и приглашенный представитель мусульманского духовенства для проведения бесед на морально-нравственные темы.
Социальное окружение участников неформальных практик оценило положительную динамику их социализации. Муж обучавшейся на курсах «правового ликбеза» отметил: «Теперь не страшно за нее, когда она уходит одна на работу или в магазин. Она знает, куда обратиться, как себя вести». Соседи положительно оценили посещение 24-летним А. мастер-класса восточной кухни на санкт-петербургском кулинарном фестивале в июле 2015 г.: сообщество осваивает полученный опыт, помогает в оформлении материалов о его кулинарных достижениях для социальных сетей.
Как позитивный знак развития социально ответственного бизнеса следует отметить понимание российским менеджментом необходимости повышения образовательного уровня персонала «принимающей стороны» — работников, не являющихся мигрантами и беженцами. Так в 2013–2015 гг. в фирмах «Восток», «Портер-стафф», «Портер-авто» были инициированы тренинги межкультурной коммуникации, направленные на познание специфики культуры мусульманских стран (история, традиции, запреты). Была поставлена задача формирования когнитивных элементов межкультурной компетенции — культурно-специфические знания, которые служат основой для адекватного толкования. Результат снижение эмоциональной напряженности в трудовом коллективе, завязывание теплых личных отношений лиц разной национальности.
В широком социальном контексте эффективность неформальных образовательных практик для мигрантов и членов их семей выявляется достаточно просто: ее степень высока, если в обществе не ощущается напряжённости в отношениях к лицам иной национальности, если они, в свою очередь, не видят опасности в представителях местного населения. Если, выходя из собственной парадной, петербуржец здоровается с убирающим лестницу дворником-мигрантом, а тот не боится обратиться к жильцам за помощью. В СССР мы имели опыт мирного сосуществования, умели видеть в самых разных людях доброе, свое. В иных, более жестких социально-экономических условиях, наверное, надо начинать с себя, как это делают ответственные российские предприниматели.
Литература:
1. Добреньков, В. И., Нечаев В. Я. Общество и образование. — М.: ИНФРА-М, 2003–360 с.
2. Якушкина М. С. Организация и проведение международного культурно-образовательного детско-взрослого Форума государств-участников СНГ /Способы и формы самоорганизации неформальных образовательных практик для разновозрастных сообществ в условиях развития национальных образовательных систем. — СПб.: ЛЕМА, 2014. — С.151–163.
3. Лебедев О. Е. Результаты школьного образования в 2020 г. //Вопросы образования. — 2009. — № 1. — С. 40–59.
4. Теоретико-методические основания моделирования и реализации образовательных практик для взрослых в государствах-участниках СНГ: коллективная монография/Под общ.ред. М. С. Якушкиной. — СПб.: Изд-во «Лема», 2014.– 195 с.
