Работа посвящена анализу взаимодействия эпитета с другими тропами, формированию ассоциативно-образных цепочек, а также изучению лексико-семантического и контекстуального значения тропов в структуре поэтических текстов А. А. Ахматовой.
Ключевые слова:эпитет, троп, ассоциативно-образная цепочка.
Употребление эпитета в структуре поэтического текста является, с определённой точки зрения, явлением закономерным и неизбежным, поскольку красочность определения, образность характеристики предметов и действий, яркая оценка являются обязательными условиями реализации любого поэтического текста. Следует отметить, что для данного исследования представляют интерес, во-первых, те эпитеты, задача которых заключается в воплощении именно переносного значения слова, т. е. эпитеты, которые можно отнести к тропам. Во-вторых, это эпитеты, выраженные определениями и обстоятельствами, которые хотя сохраняют в тексте своё первоначальное, «логическое» значение, но не менее успешно реализуют эстетическую функцию и являются ярким изобразительным средством в условиях художественного текста. Собственно, поскольку в среде филологов по-прежнему нет единого мнения относительно того, что следует причислять к эпитетам, и «наука не располагает разработанной теорией эпитета, нет единой терминологии» [1, с.139], то основным принципом отбора эпитетов в данной работе является наличие выразительности, равносильной тропу.
На основании проведённого анализа поэтических текстов А.Ахматовой можно сделать следующий вывод: количество эпитетов в текстах оригинала составляет 1092 на 110 печатных страницах, т. е. в поэтических текстах А.Ахматовой можно найти, в среднем, 10 эпитетов на одной печатной странице. В процессе исследования эпитетов в поэтических текстах А.Ахматовой становится очевидной явная невозможность провести чёткую, не вызывающую никаких сомнений границу между эпитетами, употреблёнными в переносном значении, т. е. метафорическими, и эпитетами, реализующимися в словах с прямым значением, но выполняющих явную экспрессивно-эмоциональную функцию. А.Ахматова широко применяет эпитет в описаниях интерьера, пейзажей, в характеристике чувств и эмоций, но большинство таких эпитетов, даже в своём первичном, «непоэтическом» значении, в структуре текста приобретают «второй», «поэтический» смысл, который приближается к понятию метафорического, где ассоциации и образы равны в своей многоплановости и неоднозначности метафорическим. Рассмотрим некоторые подобные примеры употребления эпитетов без взаимодействия с метафорой.
В стихотворении 1917 г. автор заканчивает текст следующими строками:
«…Целует бабушке в гостиной руку
И губы мне на лестнице крутой» [2, с.108].
Или в стихотворении 1956 г.:
«Иду между чёрных приземистых ёлок…» [2, с.178].
Если рассматривать подобные примеры вне контекста, то ясно, что выделенные определения указывают на отличительные признаки предмета без видимой образной характеристики, т. е. являются логическими эпитетами, не представляющими интереса для стилистического исследования. Но в данном случае всегда необходимо учитывать влияние контекста и, как правило, это влияние осуществляется не на уровне одной-двух строк или строф, а в масштабе всего поэтического текста. В первом приведённом примере автор воспроизводит атмосферу домашнего уклада «как при Екатерине»: неторопливое течение жизни с её абсолютной предсказуемостью, на что сразу обращает автор внимание в первой строке другим логическим эпитетом:
«Течёт река неспешно по долине…» [2, с.108].
Эпитет «крутой» в последней строке создаёт эффект неожиданности, невидимого разлада, скрытой опасности, когда героиня стихотворения тайно нарушает установленный порядок, намекая на обманчивость описываемой «неспешности».
Во втором примере также необходимо исследовать весь текст, чтобы понять скрытую образность эпитетов, формально выступающих как логические. Здесь снова эпитеты, взятые из предыдущих строк, помогают воссоздать поэтический образ, заключённый в определениях «чёрные» и «приземистые». Автор с первых предложений выстраивает контраст между «райским садом» юга и прохладным, неуютным севером:
«Здесь северно очень — и осень в подруги
Я выбрала в этом году» [2, с.178].
Читателю постепенно становится ясно, что героиня не хочет покидать этот внешне неуютный край, поскольку здесь всё связано с воспоминаниями о несостоявшейся любви. Указанные эпитеты передают ощущение одиночества, грусти, тоски и некоторую «странность» происходящего:
«Живу, как в чужом, мне приснившемся доме…» [2, с.178].
Таким образом, взаимодействие логических эпитетов в структуре поэтического текста, даже без привлечения в анализ параллельно используемых тропов, способствует созданию поэтических образов, в полной мере раскрывающих ассоциативно-образные связи и идею произведения. Влияние поэтического текста на его лексические составляющие таково, что семантика каждой лексической единицы меняется, порождая широкие лексико-стилистические связи.
Особый интерес для исследования представляют эпитеты, употребляемые в переносном значении, т. е. эпитеты во взаимодействии с метафорой. Подобное взаимодействие наиболее эффективно развивает множественные ассоциативно-образные связи в структуре поэтического текста. Метафора как элемент поэтического текста расширяет его экспрессивно-эмоциональный и экспрессивно-образный потенциал, а также является носителем авторской оценки. В количественном сравнении с эпитетом, метафора в поэтических текстах А.Ахматовой выступает скорее как вспомогательный троп, поскольку ряд произведений не содержит никаких ассоциативно-образных средств, кроме эпитетов, и даже при наличии метафоры эпитет несёт основную смысловую нагрузку, уступая метафоре формирование образа лишь в отдельных текстовых отрезках. Обращает на себя внимание их обязательное присутствие в текстах, посвящённых разлуке или страстной любви с предчувствием несчастливого конца, как, например, в следующем отрывке из стихотворения 1914 г.:
«…Город, горькой любовью любимый» [2, с.76].
Собственно, именно благодаря подбору эпитетов весь поэтический текст здесь окрашивается в печальные тона, без которых смысл был бы почти противоположный. Приведённый пример интересен тем, что он выступает как центральный в произведении, выражая основную идею и определяя подбор эпитетов далее, среди которых обращает на себя внимание сочетание логических и метафорических эпитетов:
«Солеёю молений моих
Был ты строгий, спокойный, туманный» [2, с.76].
Реализация метафорического эпитета со всем комплексом идей и ассоциаций была бы недостаточной, если бы взаимодействие метафоры и эпитета осуществлялось на уровне одной лексической единицы, в границах одного определения или обстоятельства. Но метафора в случае с исследуемыми поэтическими текстами функционирует гораздо шире, стремясь развить образ до уровня всего произведения и раздвигая семантические границы смежного с ней эпитета. Такие примеры представляют богатый материал для изучения.
Эпитет, как и другие тропы, в структуре художественного текста способен формировать так называемые «ассоциативно-образные цепочки», способствующие более глубокому проникновению в предлагаемый автором образ. «Одним из приёмов активизации мыслительной деятельности адресата и типом словесно-художественного структурирования текстов является ассоциативно-образная цепочка. В её состав включаются ассоциативно близкие образы, фокусирующие внимание читателя на узловых «звеньях» текстового развёртывания и формирующие общий концепт поэтического произведения» [3, с.60]. В поэтических текстах А.Ахматовой обращает на себя внимание употребление эпитетов в сочетании с одной-двумя метафорами и полным отсутствием каких-либо дополнительных тропов, причём метафора сначала подтверждает формирующийся образ, а затем предлагает совершенно, на первый взгляд, нелогичную связь с последующим эпитетом, но выстраиваемая при этом ассоциативно-образная цепочка раскрывает многоуровневый поэтический контекст. Например, в стихотворении «Смятение» при детальном изучении стилистического материала находим следующий ряд средств в их прямой последовательности: «красив» (эпитет) — «не могу взлететь» (метафора) — «была крылатой» (метафора) — «туман» (метафора) — «красный» (эпитет) [2, с.46]. Проанализировав контекст, приходим к точному пониманию ассоциативно-образной связи: красивый облик любимого не даёт героине разлюбить его, она не может уйти и ощущает беспомощность и смятение, а цвет тюльпана в петлице — как символ страсти, любви и, одновременно, крови, т. е. боли, страдания. Таким образом, данные ассоциативно-образные цепочки включают в себя лишь два стилистических средства, представленных в разной последовательности, но строго ограниченных только этими двумя средствами и несущими всю «ответственность» за ассоциативно-образное поле текста.
Ещё одним эффективным примером взаимодействия эпитета и других тропов в текстах А.Ахматовой является взаимодействие эпитета и метонимии. Случаи употребления метонимии насчитывают 169. Взаимодействие эпитета и метонимии наиболее характерны для описания внешности и поведения героя, на которого героиня смотрит влюблёнными глазами, а также при передаче чувств и эмоций, раскрывающихся в движениях и внешнем облике. В пределах одного поэтического текста эпитет может выступать как независимо, так и сочетаясь с метонимией в построении одного или нескольких параллельных образов возлюбленного, как, например, в стихотворении 1913 г., где вначале читаем: «настоящая нежность…тиха» (метонимический эпитет), и «напрасно ты бережно кутаешь…» (эпитет), и «слова покорные» (метонимический эпитет), а в конце видим, как формирование образа лицемерного и жестокого возлюбленного завершается следующими эпитетами:
«Как я знаю эти упорные,
Несытыевзгляды твои!» [2, с. 52]
Автор словно «размывает» чёткий образ, переводя фокус на движения, слова, взгляды, которые описаны, благодаря метонимии, отдельно от самого героя. В конце стихотворения метонимические эпитеты «упорные» и «несытые» безошибочно указывают: героиня знает не только взгляды, а характер своего возлюбленного.
Подобно ассоциативно-образным цепочкам, в составе которых функционируют эпитеты и метафоры при полном отсутствии других стилистических средств на протяжении всего текста, эпитет в сочетании с метонимией тоже способен формировать чёткие цепочки, как например, в стихотворении 1913 г., где весь набор тропов может быть представлен так: «белый» (эпитет) — «тихий» (эпитет) — «пустынная» (эпитет) — «светлая» (эпитет) — «дорогая» (эпитет). И только в последних двух строках цепочка эпитетов завершается сочетанием эпитета, метафоры и метонимии:
«…А я товаром редкостным торгую –
Твою любовь и нежность продаю» [2, с.66].
Такое минимальное насыщение тропами характерно при передаче бытовых, повседневных сцен, в которых разворачивается скрытая напряжённая борьба чувств. Именно в описании окружающих предметов ведущую роль играют эпитеты, а при переходе в мир чувств автор насыщает текст дополнительными стилистическими средствами.
Из других очевидных примеров взаимодействия тропов стоит указать случаи активного употребления эпитета в составе перифразы, что, с учётом структурных особенностей последней, вполне закономерно, ведь перифраза — это «описательный оборот» [1, с.144], а описания закономерно предполагают наличие эпитетов. Количество найденных в поэтических текстах А.Ахматовой перифраз составляет 65. Роль данного тропа трудно переоценить: перифраза выделяет деталь, элемент, фрагмент образа, которой автор даёт индивидуальную оценку и которая обеспечивает неограниченную широту ассоциаций, при этом остальное как бы уходит на второй план, предполагает недосказанность. В стихотворениях А.Ахматовой именно эпитет содержит оценочную коннотацию в составе перифразы:
«…Сияние неутолённых глаз
Бессмертноголюбовника Тамары» [2, с. 136].
В сочетании с предшествующим метонимическим эпитетом эпитет «бессмертный» формирует образ Демона, вечно жаждущего любви и не находящего её и в определённой степени наводит на мысль о безысходности этих поисков. В другом стихотворении автор с долей иронии упоминает следующее словосочетание:
«…к этому сиятельному дому…» [2, с. 204].
Имеется ввиду Фонтанный дом, где долгое время жила А.Ахматова и в дворцовой, пышной архитектуре которого она оставалась чужой гостьей. Горькая ирония описания становится очевидной в связи с последующими в тексте эпитетами «знаменитая» и «нищая».
В стихотворении «Муза» эпитет передаёт очень тёплую авторскую оценку Музы, которая в дальнейшем несколько диссонирует с образом ада, о котором она рассказывала Данте:
«…пред милой гостьей с дудочкой в руке» [2, с. 136].
В определённой степени здесь также выражена авторская ирония, понимаемая на уровне всего текста и реализуемая именно через эпитет: «милый» образ в конце стихотворения неожиданно получает зловещее звучание.
Подобное воплощение иронии в сочетаниях эпитета и перифразы свойственно завершающей строфе некоторых стихотворений:
«А я иду владеть чудесным садом,
Где шелест трав и восклицанья муз» [2, с.128].
Оценочная функция эпитета здесь бесспорно привязана к контексту: героиня прощается с неверным возлюбленным и уходит в мир творчества, и через эпитеты выделяет прекрасные свойства её нового мира, горя желанием доказать ему, что она будет счастлива и без любви.
Особое внимание следует обратить на взаимодействие эпитета и олицетворения. Олицетворение имеет достаточное распространение среди тропов в поэтических текстах А.Ахматовой: 91 пример. Примечательно, что в данном случае наблюдается два вида взаимодействия: во-первых, олицетворение как составной компонент эпитета и, во-вторых, олицетворение и эпитет, формирующие ассоциативно-образные цепочки «эпитет + олицетворение + эпитет + олицетворение». Рассмотрим в отдельности указанные два вида.
Олицетворение в составе эпитета соотносится с понятием метафорического, но перенос значения основан на приписывании неодушевлённому предмету признаков и свойств человека, и в ходе данного исследования подобные примеры связаны с описанием явлений природы и воспоминаниями, как в следующих фрагментах:
«Жестокая, студёная весна…» [2, с.80].
«Строгая память, такая скупая теперь…» [2, с.114].
Мы видим широкие возможности стилистических средств в выстраивании многогранного образа, который работает на уровне не только одного текста, но и в произведениях, объединённым одним образом, в данном случае — образом жестокости и памяти.
Второй вид взаимодействия представлен шире и подразумевает привлечение в структуру ассоциативно-образных цепочек дополнительных средств, помимо олицетворения и эпитета, но данные два тропа выступают как центральные и определяющие всё лексико-семантическое содержание текста. Рассмотрим следующие примеры и изучим подробнее состав наиболее характерных образованных ассоциативно-образных цепочек в структуре поэтических текстов:
«Долгую песню, льстивая,
О славе поёт судьба» [2, с.60].
Содержание цепочки здесь очевидно: «эпитет + олицетворение». Лексико-семантический выбор эпитета предопределяет ироническое содержание олицетворения и всего текста: пение судьбы фальшиво, она всего лишь обещает славу, но вряд ли это обещание обернётся счастливым исполнением.
В других случаях взаимодействие эпитета и олицетворения допускает более сложные сочетания:
«Поздней осенью свежий и колкий
Бродитветер, безлюдию рад» [2, с.80].
Структурно данная цепочка может быть представлена так: «эпитет + эпитет + олицетворение + олицетворение», причём последний пример олицетворения соотносится с олицетворением в структуре определения-эпитета. Подобные тесные сочетания присущи текстам с насыщенной эмоционально-чувственной тематикой, в которых внутренние переживания героини переносятся в мир природы.
Наконец, ещё одним примером эффективного взаимодействия эпитета с другими тропами является взаимодействие его с гиперболой, общее количество которой в текстах А.Ахматовой составляет 74. Тематически все найденные примеры связаны с несчастной любовью и печалью в бесконечном времени и во многом становятся проявлением гиперболы именно в контексте заявленного сюжета:
«Во мне печаль, которой царь Давид
По-царскиодарил тысячелетья» [2, с.80].
В данном примере, как и во многих других очевидна связь между гиперболой, эпитетом и метафорой через представление печали как подарка, причём, с точки зрения логики, данная ассоциативно-образная цепочка представляется именно через метафору «одарить», а затем гипербола и эпитет рисуют тысячелетние масштабы этого щедрого дара: «метафора + эпитет + гипербола».
В стихотворении «В сороковом году» подобным образом формируется ассоциативно-образная цепочка «эпитет + метафора + гипербола»:
«И тихо, так, господи, тихо,
Что слышно, как время идёт» [2, с.156].
Очевидно, что ведущую роль здесь играет повторяющийся логический эпитет «тихо», который разворачивает ассоциативно-образную связь с идущим временем (метафорой) и невероятно глубокой тишиной города (гиперболой).
Таким образом, на основании проделанного анализа примеров можно заключить следующее: взаимодействие эпитетов в структуре поэтического текста возможно не только при условии наличия образного переноса. Поэтический текст способен расширять семантику логических эпитетов не менее эффективно, формируя яркие авторские образы на уровне всего текста. В исследуемых поэтических текстах эпитет активно взаимодействует с метафорой, метонимией, перифразой, олицетворением и гиперболой, выполняя, прежде всего, оценочную функцию. В отдельных случаях, при детальном исследовании контекста, эпитет взаимодействует с иронией, которая семантически связана со всем текстом и получает свою стилистическую реализацию через один или несколько эпитетов, которые в дальнейшем влияют на контекстуальное значение следующих тропов.
Литература:
1. Голуб И. Б. Стилистика русского языка. М., 2007. — 448 с.
2. Ахматова А. А. Стихотворения. М., 1988. — 274 с.
3. Яцуга Т. Е. Ассоциативно-образная цепочка в регулятивной структуре поэтических текстов З.Гиппиус // Вестник Томского государственного педагогического университета. 2005. № 3. с. 59–64.
