В науке существует ряд понятий, к которым нелегко подобрать соответствующее определение. К таковым относится и понятие «образ». Трудность дефиниции здесь связана с тем, что приходится определять элемент сознания при помощи самого же сознания, которое само не имеет однозначного определения. «К сожалению, философия и наука не могут похвастаться тем, что они за тысячи лет своего существования и развития не пришли к сколько-нибудь однозначному определению сознания. Живое сознание упорно сопротивляется любым концептуализациям», — пишет известный психолог В. П. Зинченко [1, c. 11]. Заметим, что дефиниции образа, имеющиеся в психологической и философской литературе лежат в интервале от отождествления образа с материальными предметами (икона) до их сведения к ощущениям. Подробный анализ подобных определений нами был уже сделан в ряде публикаций [2; 3; 4 и др.]. Мы полагаем, что образ есть интегративное качество совокупности чувственных сигналов, субъективно переживаемое как модальности, структурно тождественные самому отражаемому объекту.
Целью статьи является раскрытие функций образа как гносеологической категории. Одной из таких функций является способность образа выступать в качестве средства обобщения знания.
Интегративные процессы пронизывают все уровни познавательной деятельности. Обобщение позволяет извлекать закономерности из хаоса событий и процессов, унифицировать и выразить их в образе, формуле, мысли. Без выявления общего, инвариативного невозможна наука. Многие ученые единодушны в том, что в науке ныне преобладают интегративные процессы.
Актуальность обобщения знания вызвана колоссальными изменениями мира информации. Ее стало много, и на передний план вышла проблема эффективной обработки информации. В научной литературе обобщение, как правило, рассматривается в качестве логической операции, а обобщающие возможности образов изучены сравнительно мало. Мы полагаем, что обобщение возможно как на рациональном, так и чувственном уровне. Многие образы являются эталонами, образцами, при помощи которых мы воспринимаем и систематизируем информацию. Этого мнения придерживаются известные психологи (А. Н. Леонтьев, Дж. Брунер, У. Найссер, А. Р. Лурия и др.). Мы поддерживаем эту точку зрения и понимаем под обобщением психический процесс сведения в целостность определенной информации, осуществляемый как логическими, так нелогическими средствами. Наличие обобщающих черт образов заметил еще Гегель, считавший воспоминание подведением непосредственного образа (восприятия) к имевшемуся в памяти образу (представлению). В последние 40–50 лет психологами и философами накоплен интересный материал, доказывающий способность образов выражать общее (Р. Арнхейм, В. В. Давыдов, А. М. Коршунов, А. Р. Лурия, У. Найссер и др.). Инвариантность большинства образов по отношению к отражаемым в них объектам в современной психологии давно не вызывает сомнения. Н. Ю. Вергилес и В. П. Зинченко утверждают, что «образ должен быть инвариантным относительно многочисленных трансформаций стимула» [5, c. 65].
В чем особенность обобщения, осуществляемого на уровне образов? В опубликованной нами статье [6] мы обратили внимание на две особенности обобщения при помощи образных представлений: а) образ позволяет синтезировать в единое целое такие модальности, которые невозможно обобщить при помощи логического мышления (цвет, форму, идею, фон и т. п.); б) образ может выступать в качестве репрезентанта целого класса (образ треугольника представляет весь класс треугольников, образ атома — класс атомов и т. д.). Последнюю функцию мы назвали генерализацией.
Другой важной гносеологической функцией образа является семантическая. Она связана с проблемой понимания, которая наиболее остро проявилась в ХХ веке и связана, прежде всего, с процессом математизации науки. Опубликовано множество работ, в которых выдвигаются различные концепции понимания. В процессе знакомства с этими источниками у нас сложилось мнение, что понимание в конечном счете базируется на чувственной сфере познания. По нашему мнению, в основе понимания лежит механизм редукции нового знания к образам, являющимся продуктом филогенеза. Появление в ХХ веке новой формы организации знания — научной картины мира — мы также усматриваем в обострении проблемы понимания научного знания [7]. Теория относительности, квантовая механика, генетика утверждают о существовании объектов, которые не имеют чувственных аналогов в наблюдаемом мире. Если классическая механика находила свои объекты с легкостью, то в зарождающейся новой физике приходилось создавать образы этих объектов творческой силой воображения. B XX веке физики впервые по-настоящему поняли необходимость конструирования теоретических объектов, а не поиска среди образов восприятия онтологического основания знания. Перед ними встала проблема изобретения научной онтологической базы для своей науки: раньше они ее просто открывали в чувственных образах, отображающих макромир. В ответ на это и возникает научная картина мира, включающая в себя так называемы онтологизированные образы. По этой причине образы научной картины мира можно рассматривать в качестве необходимого компонента языка науки, выполняющих семантическую функцию в научном познании и способствующих как внутринаучной трансляции научного знания, так и его пониманию во вненаучных сферах культуры.
Еще одной функцией образов является эвристическая. Эту роль, прежде всего, выполняют образы воображения. Как пишет И. П. Фарман, воображение есть «важнейший процесс мыслительной деятельности, состоящий в создании и преобразовании образов и образных представлений. Воображение обусловлено природой мышления, в соответствии с которой человек имеет дело не только с действительными объектами, но и с идеальными представлениями. Оно функционирует как система, дающая возможность соединять чувственное и рациональное и образно представить себе с разной степенью ясности практически любой предмет, процесс, ситуацию, в том числе не воспринимавшуюся в целом в действительности или вообще невозможную. Специфической особенностью воображения является продуктивная творческая способность (выделено нами — Р. Р.), проявляющаяся во всех областях знания как отход, «отлет» от действительности, предвосхищение того, чего ещё нет» [8, c.120–121]. Исходя из цитируемой части определения И. П. Фармана, можно утверждать, что: 1) результат воображения — это образ; 2) оно является видом творчества; 3) в процессе воображения происходит синтез рационального и чувственного, поэтому в результате воображения (образе) имплицитно присутствует мысль.
Заслуживает внимания специалистов по творчеству и фрактальная концепция. Термин «фрактал» введен в науку в 1975 году Б. Мандельбротом для обозначения подобия различных систем, возникающих в разных местах, в разное время и реализующих себя в разном материале [9]. Объясняя природу фракталов, В. М. Таланов, пишет о существовании некоего универсального алгоритма, при помощи которого творит и человек, и природа [10]. Автор находит поразительное сходство структур известных минералов, молеулярное строение которых было изучено только в ХХ веке, с орнаментами средневековой мусульманской архитектуры: «Фрагмент орнамента мечети, построенной в 1094 году в Египте, передает структурный мотив минерала флуоборита, а архитектурные турецкие орнаменты XIII века являются точной копией мотива кристаллической структуры некоторых силикатов» [10, c. 92]. С таким пониманием природы фракталов согласуются и результаты, полукенные в Брукхейвенской национальной лаборатории США С. Масловым и Т. Паном, обнаруңивших удивительное сходство способа формирования цепочек ДНК и компьютерных программ [11].
Специфическим выражением этой идеи формообразования, на наш взгляд, является и концепция архетипов К. Г. Юнга, согласно которой первичные формообразующие детерминанты — архетипы — являются психической формой выражения находящегося за пределами психики коллективного опыта. В одной из своих работ Юнг обращает внимание на близость своего учения об архетипах к платоновской концепции творчества: «B былые времена <…> без особых затруднений понимали мысль Платона о том, что всякой феноменальности предшествует и надстоит идея. «Архетип» — не что иное, как уже в античности встречающееся выражение, синономичное «идее» в платоновском смысле» [12, 30]. В отечественной эпистемологии эта идея неплохо изложена в статье Д. З. Хамзиной [13]. Архетипическая концепция Юнга позволяет объяснить открытый им феномен синхронии [14]. Он обратил внимание на существование одинаковых событий, которые происходят в разных почти одновренно. Известно, например, что дифферренциальное исчисление было открыто одновременно и Г. Лейбницем, и И. Ньютоном, которые не общались друг с другом и не делились своими научными достижениями. Ученица и личный секретарь Юнга А. Яффе, объясняя природу синхронии, приводит пример из биографии Ч. Дарвина, когда тот получил свежую рукопись биолога А. Р. Уоллеса, в которой излагалась его — дарвиновская — теория естественного отбора, но другими словами и в более сжатом виде [17, c. 306–307]. Известно, что Уоллес не был знаком со взглядами Дарвина по теории эволюции и жил далеко от Англии — на Моллукских островах Малайского архипелага. Сам Юнг объяснял синхронию существованием за пределами психики (в «коллективном бессознательном») неких порождающих структур, проявляющихся в индивидуальной психике в виде определенных образов. В этой концепции архетипические образы, рассматриваются как матрицы, проекция которых на реальность способна создать новую систему. Образ в этом случае рассматривается как носитель структуры, при помощи которой элементы исследуемой реальности упорядочиваются и создают новую реальность.
Литература:
1. Зинченко В. П. Предисловие к русскому изданию // Хант Г. Т. О природе сознания. М., 2004.
2. Рахматуллин Р. Ю. Образ: проблема определения // Сборник конференций НИЦ Социосфера. 2015. № 5.
3. Жуковский В. И., Пивоваров Д. В., Рахматуллин Р. Ю. Визуальное мышление в структуре научного познания. Красноярск, 1988.
4. Рахматуллин Р. Ю., Семенова Э. Р., Хамзина Д. З. Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2012. № 12–2.
5. Вергилес Н. Ю., Зинченко В. П. Проблема адекватности образа // Вопросы философии. 1967. № 4.
6. Рахматуллин Р. Ю. Образ как средство обобщения научного знания // Молодой ученый. 2015. № 7 (87).
7. Рахматуллин Р. Ю. Научная картина мира как особая форма организации знания // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2013. № 12–2.
8. Фарман И. П. Воображение // Энциклопедия эпистемологии и философии науки. М., 2009.
9. Мандельброт Б. Фракталы и хаос. Ижевск: РХД, 2009.
10. Таланов В. М. Существует ли единый универсальный язык культуры? // Фундаментальные исследования. 2009. № 1.
11. Linux оказался бактерией [Электронный ресурс]. URL: http://www.gazeta.ru/science/2013/04/03_a_5237373.shtml (дата обращения 18.04.2015).
12. Юнг К. Г. Структура психики и процесс индивидуации. М., 1996.
13. Хамзина Д. З. Роль мировоззренческих образов в научном творчестве // Молодой ученый. 2014. № 1.
14. Юнг К. Г. О синхронии. М., 2003.
15. Яффе А. Наука и подсознание // Юнг К. Г. и др. Человек и его символы. М.,1997.
