1991 год стал в истории человеческой цивилизации годом крушения одной из крупнейших империй Новейшего времени — Советского Союза. Тоталитарный по природе, созданный военной силой этот режим на протяжении более семи десятилетий насаждал волю единственного монополиста, коммунистической партии, народам огромной страны, в том числе народу Узбекистана. При этом органы подавления карали любое проявление свободомыслия, подвергали репрессиям лучших сынов узбекского народа.
Актуальность темы обусловлена, с одной стороны, изменениями в общественном сознании нашего народа, настойчиво вопрошающего историческую науку об истинных причинах событий прошлого, о ходе самих событий, в результате которых произошла существенная деформация общества, а с другой, — академическим интересом, представленным десятками историков, столь же настойчивых в обретении истинного, объективного знания об историческом прошлом своей Родины.
Октябрьский переворот занимал слишком важное место в системе идеологических представлений и предпочтений коммунистического режима, утвердившегося в ходе развязанной гражданской войны и подавления национально-освободительного движения, в ходе которых ему удалось сокрушить своих политических и военных противников. Понятно, что историческая наука в своем советском комплексе должна была, в значительной мере, выполнять социальный заказ при исследовании политических событий того бурного времени.
Объектом исследования являются генезис и функционирование ревкомов как чрезвычайных органов (параллельных, или подменяющих советы), призванных укреплять утверждение на обширном пространстве Туркестана советскую власть, представленную в основном пришлым европейским населением.
Колонизаторский характер большевистской власти стал причиной многих бедствий коренных народов, в том числе, демографического кризиса. Немалую долю в это внесли и органы чрезвычайной власти.
Февральская революция 1917 года всколыхнула и подняла к активной политической жизни массы, как коренного населения Туркестана, так и пришлого — европейского — в основном выходцев из внутренних губерний Российской империи. [1] Весна-лето 1917 г. стали временем возникновения десятков национально-освободительных организаций. [2] Получал организационное оформление и пришлый элемент, главной опорой которого являлись солдаты разлагавшейся старой царской армии, [3] а также рабочие-железнодорожники, поверившие в обещания большевистских лидеров. Которые, однако, отнюдь не собирались делиться властью с какими-либо политическими силами, тем более представлявшими массы коренного мусульманского населения, которое организовывалось в политические объединения, создававшиеся по инициативе джадидов: в Самарканде, Коканде, Ката-Кургане, Ходженте и других городах Туркестана. Организационно оформилось и мусульманское духовенство, создав летом 1917 г. объединение под названием «Шурои-Уламо» (Совет духовенства). [4]
- на политической арене Туркестана весны-лета 1917 года налицо было даже троевластие:
- туркестанские советы как органы европейских рабочих и крестьян;
- исполкомы общественных организаций — более представительные, чем советы органы, объединявшие в своем составе разнообразные социальные и национальные группы;
- «Шурои-Исламия», находившаяся еще в стадии организационного становления, но сразу же оформившаяся как представительный орган мусульманского населения края. [5]
Из указанных политических течений наиболее реальной военной силой воздействия на общество и претендующей на право контроля над ним, были советы Туркестана, в чьих руках была реальная военная сила, которой они распоряжались, во-первых, в европейской части туркестанского колониального общества, но и оказывать давление на коренную мусульманскую часть.
Г.Сафаров в своей известной книге совершенно определенно утверждал, что в Туркестане пролетарская диктатура «с первых же шагов приняла типично колонизаторскую внешность». [6] Известный туркестанский демократ Вадим Чайкин определил политический феномен, возникший в регионе как «туркестанский поместный большевизм». [7]
Надо отметить, что возникновение ревкомов было отнюдь не случайным явлением, не прихотью ташкентских комиссаров, а проистекало самым естественным образом из того политического курса, которого придерживалась власть в Ташкенте. Преследуя не только представителей коренного населения, перейдя, в конце концов, в отношении него к политике геноцида, но антидемократический курс осуществлялся и в отношении части европейского населения.
Если в России ревкомы создавались для руководства восстанием, то в Туркестане они приняли иные формы. Этот орган захвата и насилия действовал не только в чрезвычайных условиях. Поскольку последствия деятельности советской власти носили характер принуждения и репрессий, большевики не только не отказались, а стали повсеместно организовывать и усиливать деятельность ревкомов в Туркестане.
Как и в России, в Туркестане поднялась волна преследования инакомыслия. В начале 1918 года в уже успевших возникнуть ревкомах рассматриваются дела о закрытии неугодных властям газет. Под предлогом борьбы с «антисоветской пропагандой» стали закрываться «буржуазные» газеты и прочие органы «соглашательских» партий, были распущены неугодные политические организации. Шло давление на профсоюзы, главным образом железнодорожных и служащих: власти требовали их дифференциации на фракции — большевиков и пр. [8] Но наиболее неугодными были национальные организации. 3 января 1918 г. Военно-революционным комитетом Самаркандской области за агитацию и организацию национальной армии была распущена партия «Шурои-Исламия». [9] В вину этой партии также вменялось разрушение «мусульманской организации рабочей партии «Иттифак» и Совета солдатских и рабочих депутатов». [10]
Ответом на колонизаторство стало образование 27 ноября 1917 года в г. Коканде национальной автономии — «Туркистон мухторияти», объявлявшей «Туркестан территориально автономным в единении с Федеративной Российской республикой, предоставляя установление форм автономии Туркестанскому Учредительному собранию». [11] Это государственное образование полностью находилось в правовом поле «Деклараций» центральных органов власти и история его достаточно широко и подробно написана. Нас же, с точки зрения темы исследования, интересуют два момента: во-первых, полная поддержка Центром туркестанских комиссаров; во-вторых, роль ревкомов в этих трагических событиях.
«Туркистон мухторияти» в тех условиях была исторически нежизнеспособна, поскольку собственных организованных вооруженных сил не имела. Поэтому, когда в Ташкенте приняли решение о силовом разгроме так называемых «сепаратистов», шансов у молодой автономии не было. Примечательно, что в системном порядке был организован военно-революционный комитет. Само слово «военный» в первой части этого понятия смущать особо не должно, поскольку военная, насильственная составляющая была постоянным, сопутствующим компонентом этого политического института.
Председателем образованного ревкома был назначен, естественно, большевик Е.Бабушкин. В его деятельности по борьбе с национальной государственностью активную помощь оказывали Т.Пустовалов, Т.Уразбаев, П.Бычков, С.Совкин, Н.Парамонов, Н.Ризаев. Этот орган проводил организацию рабочих железной дороги и хлопкозаводов, снабжал их оружием. Ревком должен был охранять и крепость до подхода частей Красной гвардии, которые прибыли из Ташкента 19 февраля. Всего в Коканд было послано 11 эшелонов с воинскими частями. [12]
В результате разгрома «Автономии» треть старого города была превращена в развалины, и тысячи кокандцев остались без крова, одежды и еды. А толпы солдат грабили дома, магазины, банки, торговые ряды. [13] Таким образом, Коканд был сожжен и разграблен отрядами Красной армии, дашнаков и частями ташкентского гарнизона.
Таким образом, насильственное свержение избранного на демократической основе национального правительства закономерно было воспринято населением Туркестана в качестве очевидного свидетельства агрессивных планов власти большевиков в отношении национального движения.
Однако во время так называемых «кокандских событий» достаточно хорошо проявилась другая проблема, а именно, взаимоотношения советов, т. е. по идее представительных органов различных социальных слоев, и ревкомов, представлявших изначально большевиков, т. е связанных с этой политической организацией генетически. Так, избранный в декабре 1917 г Ферганский областной совет, имел в своем составе представителей и демократических партии — меньшевиков и эсеров (не левых, вошедших в блок с большевиками). В результате, руководитель кокандских большевиков Е.Бабушкин телеграфирует в Совнарком Туркестана (март 1918 г.) о том, что Областной совет депутатов «не соответствует своему назначению и в непродолжительном времени должен быть распущен». [14] Очевидно, что с точки зрения большевистского руководства, альтернативой совету могла быть только такая организация чрезвычайного характера, не избираемая, а назначаемая, диктаторского по сути типа, как ревком.
Так, еще 28 октября 1917 г. в Новой Бухаре (Кагане), по инициативе Каганского совета, в котором руководящая роль принадлежала большевику П. Г. Полторацкому, был создан Революционный комитет. Он ликвидировал Российское резидентство, бывшее Политическое агентство, в Бухарском эмирате. Примечательно, что Новобухарский исполком, в числе 30 человек, с тремя комиссарами во главе, был 12 марта 1917 г. избран на демократических началах. [16] Но затем, стараниями большевиков, особенно их лидера П.Полторацкого, преобразован в ревком. 29 декабря 1917 г. этот ревком, под угрозой штыков, произвел экспроприацию одного миллиона рублей у некоторых членов Новобухарского Торгово-Промышленного союза. [17] Таким образом, даже на примере действий одного ревкома небольшого Когана — подавление демократических сил вместе с ликвидацией институтов старой власти, а также экспроприации средств у собственников — выявлены вполне.
Уже на первом этапе создание этих органов чрезвычайной власти в Туркестане было коррелятивно связано с утверждавшимися тенденциями централизма в политике российского большевистского правительства. Чаще всего единоличное управление, не санкционируемое никакими юридическими нормами, практика фактического наделения отдельных лиц или групп чрезвычайными, диктаторскими полномочиями, по сути, сводили на нет, самодеятельность народа. [18]
Ревкомы были порождением ситуации конфронтации большевиков со своим политическими и классовыми противниками. При этом сама ситуация была создана самими большевиками, стремившихся в ходе вооруженной борьбы утвердиться у власти. Но главной причиной их возникновения являлось колонизаторское отношение туркестанских большевиков к коренному населению. Сопротивление последнего создавало удобную для большевиков возможность приступить к созданию чрезвычайных органов власти, т. е. по сути органов социально-политического произвола.
Также важно отметить, что общим результатом большевистской политики стала ситуация социального хаоса, служившего стимулом для создания ревкомов.
Таким образом, узурпация власти одной партией, не считавшейся с законами рыночной экономики, предпочитавшей для удержания своей власти такие методы как конфискации, контрибуции с населения, не желавшей считаться с правом местного населения на независимое, самостоятельное существование и, более того, продолжавшей проводить колонизаторскую политику, породила состояние социального хаоса. А это в условиях экономического упадка и голодного существования уже немалой части населения способствовало чрезвычайщине, т. е. переходу к диктаторским методам управления, организационным выражением которого являлись ревкомы.
Литература:
1. Исмайлов Х. Туркестан в эпоху двух революций // История СССР, 1990,№ 5(сент. — окт.), с.212; См.: Туркестан в начале XX века: К истории истоков национальной независимлсти. — Ташкент: «Шарк», гл.1,п.2.
2. Абдуллаев Р. М. Национально-политические организации Туркестана в 1917–1918 годы. Автореф. Дисс. Докт. Ист. наук., — Ташкент, 1998,с.25–39.
3. Садуль Ж. Записки о большевистской революции (октябрь 1917 –январь 1919гг).- М.:»Книга», 1990, с.59, 270.
4. Туркестан в начале XX века…
5. Туркестан в начале XX века… с. 24–25.
6. Сафаров Г. Указ. Соч., с.117.
7. ЦГА РУз (Центральный Государственный Архив республики Узбекистан), ф.Р-1747, оп.1, д. 9, л.13.
8. ЦГА РУз, ф.Р-233, д.81, л. 3, 3об., 11об.
9. ЦГА РУз, ф.Р-400, оп.1, д. 2885,л.169.
10. ГА Самаркандской области, ф.835,оп.1, д.1, л.11.
11. Туркестан в начале XX века… с.80–112; См., также: Туркестанский вестник, 1917 г 1 декабря.
12. Туркестан в начале XX века… с.101–107.
13. Наша газета, 1918 г 28 февраля.
14. ЦГА РУз, ф.Р-25,оп.1, д.15,л.123.
15. ЦГА РУз,ф.И-3, оп.2, д.511, л. 9.
16. ЦГА РУз,ф.И-3,оп.2,д.527, л. 67.
17. ЦГА РУз,ф.Р-39,оп.1,д.121,л.3.
