С развитием антропоцентризма возрастает интерес ученых к исследованию человеческих эмоций. В сфере интересов автора данной статьи оказываются негативные эмоции.
Новизна исследования — нетрадиционный способ анализа эмоций. Автор применяет не описательный, а сценарный принцип исследования эмоций (методика Ю. Д. Апресяна), что позволяет исследовать эмоцию в развитии (от причин и источников возникновения, до методов пресечения эмоции). Сценарии для героев романа «Преступление и наказание» создаются через ключевое в миропонимании Ф. М. Достоевского понятие — страдание.
Ключевые слова: язык писателя, эмоция, эмоциональное состояние, страдание, мука, источник страдания, пресечение страдания, страх, испуг, сон.
В «Преступлении и наказании» есть герои, о которых читатель узнаёт намного раньше, чем они появляются в основном романном действии. К таким героям относятся два персонажа, часто называемыми в школьной практике двойниками Раскольникова [3, c. 23]. В школьной программе Свидригайлова и Лужина называют двойниками Раскольникова на основании того, что эти персонажи в своей жизни через что-то переступили, находятся, как и он, под влиянием выдуманных теорий (теории при этом различны).
Толковый словарь под редакцией Н. Ю. Шведовой определяет двойника как «человека, имеющего полное сходство с другим человеком (о мужчине или женщине)» [5, с.153]. Полное сходство подразумевает сходство и внешнее, и психологическое, чего никак нельзя сказать об интересующих нас персонажах, поэтому в дальнейшем мы будем избегать прямого использования слова двойник, просто останавливаясь на сходствах и различиях персонажей между собой.
Об Аркадии Ивановиче Свидригайлове и Петре Петровиче Лужине мы узнаём из письма матери, адресованного Раскольникову. Если внимательно прочитать письмо, то только по нему одному уже можно сделать выводы о том, каким сложным и противоречивым человеком является Свидригайлов. С одной стороны, он — причина испорченной репутации сестры Раскольникова (Дунечки), но тут же мать (Пульхерия Раскольникова) добавляет: «Наши муки были сокращены: господин Свидригайлов одумался и раскаялся» [2, с.39]. Свидригайлов чередует аморальные поступки с откровенными проявлениями любви к человечеству: доведение до самоубийства слуги, надругательство над несовершеннолетней девочкой, возможное убийство жены, но он же берет на себя расходы похорон Катерины Мармеладовой, устраивает её детей-сирот в приют, не раскрывает страшную тайну Раскольникова об убийстве (Свидригайлов подслушал признание Раскольникова Соне), пытается избавить Дуню от брака по расчету. Сам Раскольников не знает, чего ожидать от Свидригайлова: «Мне даже кажется, что вы умеете при случае быть и порядочным человеком» [2, с. 274].
Является ли этот безусловно отрицательный герой страдальцем? Конечно, да. Отрицание каких-либо морально-этических норм — это болезнь духа, от которой циничный герой страдает. Источником страданий на первом этапе самоанализа становится скука. Ему скучно в Петербурге, за границей. Аркадий Иванович переступил все рамки, которые только может переступить человек, перемерил все роли: «Отчего же мне не побывать пошляком, когда это платье в нашем климате так удобно носить» [там же].
Свидригайлова и Раскольникова объединяет одна теория. Жизнь Раскольникова показывает возникновение, развитие, проверку теории, её выбор или отрицание. Свидригайлов — это уже реализованная в жизни теория Раскольникова. В отличие от Раскольникова, Свидригайлов не задается вопросом: «Тварь ли я дрожащая или право имею?». Он всю жизнь считает себя право имеющим. Раскольников показан в момент выбора. У него три возможных пути решения проблемы: первый — признать себя тварью дрожащей, второй — Наполеоном, третий — отречься от своей теории. Раскольников в финале романа встает на третий путь, признавая несостоятельность своей теории, ее ошибочность (см. эпилог).
Свидригайлов идет по пути Наполеона, считая единичные преступления оправданными, он не обременяет себя вопросами добра и зла, ему вообще несвойственны сложные теоретические умозаключения, он живет инстинктами. Страшную тайну Раскольникова он воспринимает хладнокровно, факт совершения убийства его нисколько не шокирует. Возможно, Свидригайлов и не до конца понимает теорию Раскольникова, потому что в финальном диалоге он заявляет Дунечке: «Он ограбил, вот и вся причина» [2, с. 476]. Свидригайлов — самый неблагоприятный возможный исход Раскольникова. В этом и заключается некое психологическое сходство Раскольникова и Свидригайлова.
Источники страдания Свидригайлова. Мучают Свидригайлова грехи прошлого. Это не те грехи, которые ему приписывает общество. Заметим, что все юридические преступления Свидригайлова не имеют под собой никакой доказательной почвы. Они больше напоминают мифы или легенды, окутанные мраком. Это признают даже пострадавшие от Свидригайлова персонажи. Глухонемая девочка найдена была на чердаке удавившеюся, впоследствии явился донос, что ребенка жестоко оскорбил Свидригайлов, но «все ограничилось слухом» [2, с. 293]. Крепостной Филипп, якобы умерший от истязаний Свидригайлова, по замечанию Дуни, «сам был домашний философ, удавился более от насмешек, а не от побоев г-на Свидригайлова» [2, с. 321].Про смерть жены сам Свидригайлов говорит Раскольникову: «Медицинское следствие обнаружило апоплексию от купания после плотного обеда, с выпитою бутылкой вина» [2, с. 276].
Доводят до страдания Свидригайлова моральные (нравственные)грехи. Не случайно он так часто задается вопросом: «Не способствовал ли я всему этому как-нибудь там раздражением, нравственно или чем-нибудь в этом роде» [2, с.178]. Чем-нибудь в этом роде — неопределенная фраза, не только доказывающая, что Свидригайлов не силен в теории нравственности, но и говорящая о том, что сомнения его мучают. Свидригайлову не чуждо понятие совесть, муки совести приводят Свидригайлова к постоянному самоанализу (черта неспокойного, ищущего себя человека) и восстановлению баланса между добром и злом в своей жизни. В разговоре с Раскольниковым Свидригайлов цинично подчеркивает, что они с ним по разные стороны: «Какие у вас вопросы в ходу: нравственности, что ли? Вопросы гражданина и человека? А вы их побоку: зачем они вам теперь-то? Затем, что все еще гражданин и человек? А коли так, так и соваться не надо было; нечего не за свое дело браться» [2, с. 280].Они оба понимают, что в Раскольникове человек еще не умер.
Проявления страдания. Яркими проявлениями страдания становятся привидения, постоянно навещающие и мучающие Свидригайлова: «Марфа Петровна (умершая жена) посещать изволит» [2, с. 276].Статья идеографического словаря, посвященная концепту «видение» [6, с. 25–35] помогла нам разобраться в отличиях между словами привидение, призрак, дух. Изначально в отношении Свидригайлова мы применяли слово призрак, но, оказывается, призрак возникает только в сознании человека, он мерещится, а бестелесное существо, образ умершего человека, являющийся человеку живому — это привидение или дух. Посещает Свидригайлова и дух его лакея Фильки. Герой сам называет привидения «клочками прошлого, отрывками других миров» [2, с.283]. Человеку с чистой совестью прошлое не будет являться в виде бестелесных существ.
Показательным внешним физическим проявлением страдания Свидригайлова становится хохот. Чем неспокойнее у героя на душе, тем громче он смеется: «Свидригайлов вдруг расхохотался»[2, с. 284]; «детей я вообще люблю, я очень люблю детей, — захохотал Свидригайлов» [2, с. 474]. В этот момент «холод охватил Раскольникова» [там же].
Методы пресечения страдания. Свидригайлов не устраняет источники страдания, не разбирается в причинно-следственных связях в конкретно взятой ситуации. Он идет другим путём — перекрывает плохие поступки хорошими. Есть тип людей, неспособных работать над собой, не стремящихся совершенствоваться. Свидригайлов признает свою порочность (склонность к разврату, азартным играм, что пару раз избил жену), но ничего не делает, чтобы от своих пороков избавиться. Каждый его положительный поступок — не результат заранее обдуманного решения очистить себя перед людьми, а спонтанно возникшее желание: «Было нечто во всей обстановке Свидригайлова, что придавало ему некоторую оригинальность, если не таинственность» [2, с. 479]. Природу этой таинственности так и не разгадали ни Раскольников, ни Дуня. Добрых дел Свидригайлов делает больше, чем все остальные персонажи вместе взятые, однако в сознании окружающих и читателей остается не все. Вспомним ситуацию с десятью тысячами, доставшимися Свидригайлову по завещанию жены. Вот только недавно он готов был отдать их Дуне, но услышав отказ, решает их вложить в судьбу детей-сирот Мармеладовых, с которыми виделся один-два раза в жизни. Раскольников пытается в Свидригайлове найти успокоение и для себя, но Свидригайлов отвечает ему при последней их беседе в трактире: «Я вас не вылечу от вашей напасти» [2, с. 397]. И мы понимаем, что Свидригайлов не способен вылечить и самого себя, герой оказывается в тупиковом положении, не видит цели своего существования в этом мире. Единственный способ прекратить свою тоску, бесконечные встречи с призраками наяву и во сне — это самоубийство, «вояж», как он говорит [2, с. 417].
В методах пресечения страдания Раскольников и Свидригайлов становятся антиподами: Раскольников выбирает путь постепенного нравственного очищения, Свидригайлов в конце концов сдаётся и решается на самоубийство. Потенциальным методом пресечения страданий Свидригайлова могла бы стать любовь Дуни. Только Дуня способна духовно воскресить Свидригайлова, и он, идя к ней на последнюю встречу, еще в это воскрешение верит. Финальный их диалог полон напряжения и драматизма: «- Так не любишь? Не можешь? — сотчаянием прошептал он. — Никогда! — прошептала Дуня. Прошло мгновение ужасной немой борьбы в душе Свидригайлова. <…> — Вот ключ. Уходи скорей» [2, с. 491].Вэтом скорей звучит какая-то страшная нотка предсказуемого самоубийства. Дуня не становится для Свидригайлова тем спасителем, каким становится для Раскольникова Сонечка Мармеладова. Именно её отказ приводит Свидригайлова к мысли о самоубийстве: «Странная улыбка искривила его (Свидригайлова) лицо, улыбка отчаяния. Револьвер попался ему на глаза» [2, с.493].
Мучения Свидригайлова не могут закончиться иначе еще и потому, что в отличие от Раскольникова, Свидригайлов не верит в справедливое будущее, у него нет никаких идеалов, свойственных теории Раскольникова. Будущее в представлении Свидригайлова — это «закоптелая банька, а по всем углам пауки» [2, с. 497]. Выхода нет.
Несмотря на внешнюю разность героев, у Раскольникова и Свидригайлова очень сходные источники страдания. Идея вседозволенности и отрицания моральных законов, неразличение добра и зла — все те принципы, по которым живёт Свидригайлов, напоминают теорию Раскольникова о право имеющих и тварях дрожащих. Разница лишь в том, что Раскольников представляет другой психологический тип человека, он склонен к постоянному обдумыванию ситуации, кропотливому анализу, разложению ситуации на мельчайшие конечные элементы. Простое решение, которое предлагает Свидригайлов, не устраивает Раскольникова. «Ступайте да и объясните начальству, что вот так и так, случился со мной казус: в теории ошибочка небольшая вышла» [2, с. 478] — советует Свидригайлов Раскольникову. Цинизм и прямолинейность Свидригайлова не могут никого оставить равнодушными. По существу, Раскольников именно так и делает, но делает тогда, когда сам к этому приходит. Без примера судьбы Свидригайлова Раскольников, возможно, нескоро бы пришел к осознанию своего деяния. В отличие от Сони, Свидригайлов не пытается утешить Раскольникова, а, наоборот, при любой удобной ситуации взывает к совести убийцы: «У дверей нельзя подслушивать, а старушонок можно глушить чем попало» [2, с.397]. Последняя цитата — наглядный пример того, как Свидригайлов при разговоре умеет защищаться, оказывать давление на своего оппонента. Он сопоставляет свое небольшое преступление (подслушивание за дверью) с убийством, совершенным Раскольниковым. А ведь за душой Свидригайлова, возможно, есть преступления и более весомые, чем подслушивание.
Сходны у Раскольникова со Свидригайловым и проявления страдания: кошмары, сны, встречи с привидениями.
Сон — способ передачи эмоционального состояния, при котором человек бессилен, он не может убежать, врать. Любые желаемые действия невозможны. Р. А. Храмцова справедливо замечает, что и Раскольникову, и Свидригайлову «во сне являются только их жертвы. Жертвы смеются над своими убийцами» [4, с. 37]. Во втором сне Раскольников видит убитую им старуху: «Он заглянул ей снизу в лицо, заглянул и помертвел: старуха сидела и смеялась, — так и заливалась тихим, неслышным смехом, из всех сил крепясь, чтоб он не услышал» [2, с. 269].Старуха олицетворяет совесть Раскольникова, он пытается через нее перешагнуть, но во сне она живая, она смеется над ним. Эти насмешки — самое унизительное, что только может быть, и Раскольникову хочется убежать. Но он не может. Свидригайлова часто посещает во сне четырнадцатилетняя самоубийца-утопленница, поруганная им в темную ночь. Сны Свидригайлова серийные, граничат с явью, герой во сне несколько раз просыпается и снова засыпает. Длинным кошмаром становится сон про пятилетнюю девочку: «Ресницы как бы приподнимаются, и из-под них выглядывает лукавый, острый, какой-то недетский подмигивающий глазок <…> Но вот она уже совсем перестала сдерживаться; это уже смех, явный смех. -А, проклятая! — вскричал в ужасе Свидригайлов» [2, с. 495].Здесьужас мистического свойства — этот унизительный смех исходит от пятилетнего ребенка.
Сама встреча Раскольникова и Свидригайлова является переходным моментом от сна к яви, только что проснувшийся после лихорадки Раскольников сомневается в своем здравии: «Неужели это продолжение сна? — осторожно и недоверчиво всматривался он в неожиданного гостя» [2, с. 270]. Эта недоверчивость сопровождает все дальнейшее общение Раскольникова и Свидригайлова. Сценарий страдания Свидригайлова в некоторых звеньях дублирует сценарий страдания Раскольникова (источники и проявления страдания). В способах пресечения страдания герои расходятся.
Но если со Свидригайловым Раскольникова многое объединяет, они часто беседуют, то с возможным женихом сестры Петром Петровичем Лужиным, Раскольников вообще не желает вступать в контакт. Объединяет Лужина и Раскольникова только то, что они оба переступили черту дозволенного, следуя каждый своей теории. Лужин никого не убивал. Но он готов переступить любые грани ради личной материальной выгоды. Теория Лужина не идеологическая, а экономическая. Но при этом Раскольников считает, что Лужин способен убивать. Так, Раскольников неожиданно замечает: «Доведите до последствий, что вы давеча проповедовали, и выйдет, что людей можно резать» [2, с. 241], т. е.на примере Лужина Раскольников понимает, до какого абсурда может довести человека слепое следование теории как способа достижения цели. Цели у Раскольникова и Лужина разные. Раскольников хочет доказать свою причастность к сильным мира сего, а Лужину достаточно просто находиться к этим самым сильным поближе, чтобы удовлетворять свои личные амбиции. Обязательно в наполеоны он не метит. В отличие от практика-Свидригайлова Лужин выводит множество собственных теоретических законов жизни: «Во всем есть черта, за которую перейти опасно; ибо, раз переступив, воротиться назад невозможно, мне говорили «возлюби», и я возлюблял» [2, с. 337]. Желание Лужина взять жену непременно из бедной семьи, чтобы в дальнейшем распоряжаться ее жизнью, как своей — часть его экономической теории.
Традиционный для нашего исследования сценарий развития страдания никак не может быть применен к Лужину, даже в трансформированном виде. Причина — в природе персонажа. Лужин — уникальный для «Преступления и наказания» тип комически-карикатурного героя. Ему вообще не присуще такое сложное эмоциональное состояние, как страдание.
Единственные негативные эмоции, имеющие отношение к Лужину — это страх и испуг (страх обличения, боязнь остаться одному) в неограниченных временных рамках: «Это было главнейшее основание его постоянного, преувеличенного беспокойства, он был испуган, как бывают иногда испуганы маленькие дети» [2, с. 357]. В идеографическом словаре под редакцией Н. Ю. Шведовой испуг дается в одном ряду со страхом. «Испуг — внезапное чувство страха» [6, с. 502–514]. Но испуг Лужина нельзя назвать внезапным, автор называет его постоянным. Для «взрослых» эмоциональных состояний Лужину не хватает глубины, он слишком примитивен. Определение маленькие в соседстве с существительным дети не воспринимается информативно избыточным. Дети в романах Достоевского бывают разные. Некоторые дети чувствуют жизнь тоньше взрослых. Но в Лужине всё преувеличено именно как у маленьких (глупых — Н. Ш.) детей, доминирующими эмоциями являются страх и испуг.
Лужин — самый несимпатичный Раскольникову персонаж. В его активе нет ни одного достойного поступка. Это самый худший из всех возможных путей деградации человека под влиянием вымышленных идей. Автор не оставляет за Лужиным даже права самому «уйти», как это сделал Свидригайлов. Лужина с позором выгоняют из квартиры после уличения в обмане (несправедливо обвинил Соню Мармеладову в воровстве денег). Сценарии страдания Лужина и Раскольникова не имеют почти никаких пунктов пересечения, ввиду отсутствия страдания в жизни Лужина.
Литература:
1. Апресян Ю. Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М.: Наука, 1974. 368 с.
2. Достоевский Ф. М. Роман «Преступление и наказание». Собр. соч.: в 12 т. М.: Правда,1982. Т. 5. 457 с.
3. Коровин В. И. Литература. 10 класс. М.: Просвещение, 2011. 235 с.
4. Храмцова Р. А. Готовимся к сочинению // Литература. 2004. № 19. С. 21–45.
5. Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов. М.: Институт русского языка, 2007. 1173 с.
6. Шведова Н. Ю. Русский идеографический словарь. Мир человека и человек в окружающем его мире. М.: Институт русского языка, 2011. 1765 с.
