В этой статье автор пытается определить, как и где Ф. М. Достоевский освещает угнетенное положение русских женщин XIX века в романе «Преступление и наказание».
Ключевые слова: женщина, Достоевский, женский вопрос, мужские персонажи.
Знаменитый роман Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» (1865–1866) поднимает не только вечные философские и психологические, но и социальные вопросы, в том числе и угнетенное положение женщин в России XIX века.
На серьезный интерес Достоевского к «женскому вопросу» (вопрос о положении общественном и правах женщины [1]) в большой степени повлияла близкая связь с активной сторонницей идей феминизма, его возлюбленной А. П. Сусловой. Также известно, что Ф. М. Достоевский и его брат М. М. Достоевским издавали журналы «Время» и «Эпоха», в которых не раз освещали проблему женского бесправия и явление эмансипации [2].
В 1860-х русскими женщинами велась активная борьба за свои права. Достоевский был человеком прогрессивных взглядов, выступал в защиту доступа женщин к образованию и освоению профессий. Женский вопрос поднимался Федором Михайловичем не только в публицистике, но и в художественной литературе. Мы разберемся, как в романе «Преступление и наказание» Достоевский пытался обратить внимание читателя на проблемы женщин того времени.
Соня Мармеладова — одна из главных героинь романа. Она вынуждена была заняться проституцией в 18 лет, «пойти по желтому билетику», чтобы прокормить семью с тремя маленькими детьми, больной мачехой и спившимся отцом. Раскольников ничуть не стыдился знакомства с ней и даже посадил ее рядом с матерью и сестрой, о чем смело объявил другим. Автор осветил тяжелую ситуацию с платой за женский труд в XIX веке через Соню, которая была самой глубоко верующей и робкой героиней романа, и единственным способом обеспечить семью для нее была проституция.
Катерина Ивановна — ее мачеха — дворянка по происхождению, образованная женщина, которая после смерти первого мужа (с которым она сбежала из родительского дома) осталась в нищете с тремя детьми. Чтобы прокормить семью, она была вынуждена выйти замуж за Мармеладова, чиновника с 14-летней дочерью, который впоследствии спился.
«Можете судить потому, до какой степени ее бедствия доходили, что она, образованная и воспитанная и фамилии известной, за меня согласилась пойти! Но пошла! Плача и рыдая и руки ломая — пошла! Ибо некуда было идти».
Независимость — вот чего недоставало у женщин времен Достоевского. Воспитанной женщине с образованием некуда было пойти и никак невозможно было заработать самой денег, и для жизни ей приходилось обременять себя мужчиной, который мог быть пьяницей, игроком, насильником, и мог даже не обеспечить ее, как это и произошло в романе.
«Косыночку ее из козьего пуха тоже пропил, дареную, прежнюю, ее собственную, не мою; а живем мы в холодном угле, и она в эту зиму простудилась и кашлять пошла, уже кровью. Детей же маленьких у нас трое, и Катерина Ивановна в работе с утра до ночи скребет и моет и детей обмывает, ибо к чистоте с измалетства привыкла, а с грудью слабою и к чахотке наклонною…»
Свидригайлов, Лужин, Порох — негативные персонажи, в которых Федор Михайлович высмеял сексистов, не считающих женщину за равного им человека.
Илья Петрович Порох, полицейский, осуждал женщин, получающих медицинское образование, и твердил, что не доверит свое здоровье «девице».
«Лезут в академию, учатся анатомии; ну, скажите, я вот заболею, ну позову ли я девицу лечить себя? Хе! хе!"
Петр Петрович Лужин, 45-летний надворный советник, «деловой и рациональный человек», чувствовал себя благодетелем, посватавшись к бедной Дуне, девушке умной и образованной, но с испорченной репутацией.
«Он с упоением помышлял, в глубочайшем секрете, о девице благонравной и бедной (непременно бедной), очень молоденькой, очень хорошенькой, благородной и образованной, очень запуганной, чрезвычайно много испытавшей несчастий и вполне перед ним приникшей, такой, которая бы всю жизнь считала его спасением своим, благоговела перед ним, подчинялась, удивлялась ему, и только ему одному.... Тут являлось даже несколько более того, о чем он мечтал: явилась девушка гордая, характерная, добродетельная, воспитанием и развитием выше его (он чувствовал это), и такое-то существо будет рабски благодарно ему всю жизнь за его подвиг и благоговейно уничтожится перед ним, а он-то будет безгранично и всецело владычествовать!»
Лужин тщательно выбирает, чтоб и красивая, и умная, и с характером была его жена, но к нему чтобы по первому зову бежала и его одного слушалась, скуля с поникшей головой. И все-таки не рассчитал Лужин, что если женщина «воспитанием и развитием выше его», то очень маловероятно ее благоговение перед ним.
Но Дуня вовремя одумалась, и в этом ей помог ее брат, Родион Раскольников, который показал, как низко она себя оценила, став невестой такого человека как Лужин. Родион изначально был ужасно рассержен и недоволен сестрой, которая согласилась отдать себя человеку, «которого не уважает и с которым ей нечего делать», и матерью, которая позволила это.
Свидригайлов — 50-летний помещик, любящий разврат. В доме Свидригайловых Дуня Раскольникова работала гувернанткой. Свидригайлов был с ней груб, неучтив, насмехался над ней, а потом предлагал ей сбежать с ним за границу. Дуне он был омерзителен, но уйти в другое место она не могла. Однажды жена Свидригайлова, Марфа Петровна, подслушала один из разговоров Свидригайлова с гувернанткой, обвинила Дуню и разнесла эту историю по домам, опозорив девушку. Позже Марфа Петровна узнала, что виноват был ее муж, и поспешила очистить репутацию Дуни. Свидригайлов убил свою жену и преследовал Дуню в Петербурге. Однажды он завел ее в квартиру, предпринимая попытки изнасиловать, но Дуня оказалась умнее и воспользовалась револьвером Марфы Петровны для самозащиты. Женщина, которая умеет пользоваться оружием, — редкость и в наше время, но этой сценой Достоевский показал, как важно женщине уметь защитить себя.
Омерзение у читателя и у главного героя Раскольникова вызывают наклонности Свидригайлова к педофилии. Он собирался жениться на 16-летней девочке. Но так же противно и то, что родители девочки эту связь поощряют ради денег.
«... ну что ж, что мне пятьдесят, а той и шестнадцати нет? … С тех пор, как приеду, так сейчас ее к себе на колени, да так и не спускаю... Ну, вспыхнет, как заря, а я целую поминутно; мамаша-то, разумеется, внушает, что это, дескать, твой муж и что это так требуется, одним словом, малина!.. Посадил я ее вчера на колени, да, должно быть, уж очень бесцеремонно, — вся вспыхнула и слезинки брызнули, да выдать-то не хочет, сама вся горит. Ушли все на минуту, мы с нею как есть одни остались, вдруг бросается мне на шею (сама в первый раз), обнимает меня обеими ручонками, целует и клянется, что она будет мне послушною, верною и доброю женой, что она сделает меня счастливым, что она употребит всю жизнь, всякую минуту своей жизни, всем пожертвует, а за все это желает иметь от меня только одно мое уважение и более мне, говорит, «ничего, ничего не надо, никаких подарков!" Согласитесь, сами, что выслушать подобное признание наедине от такого шестнадцатилетнего ангелочка, в тюлевом платьице, со взбитыми локончиками, с краскою девичьего стыда и со слезинками энтузиазма в глазах, — согласитесь сами, оно довольно заманчиво. Ведь заманчиво? Ведь стоит чего-нибудь, а? Ну, ведь стоит?
— Одним словом, в вас эта чудовищная разница лет и развитий и возбуждает сладострастие! И неужели вы и в самом деле так женитесь?»
В ночь перед самоубийством Свидригайлову снится 5-летняя девочка, ведущая себя как проститутка. Его ужасает это виденье, и он понимает, насколько низки его поведение и мысли; совесть мучает его.
«Но вот уже она совсем перестала сдерживаться; это уже смех, явный смех; что-то нахальное, вызывающее светится в этом совсем не детском лице; это разврат, это лицо камелии, нахальное лицо продажной камелии из француженок. Вот, уже совсем не таясь, открываются оба глаза: они обводят его огненным и бесстыдным взглядом, они зовут его, смеются... Что-то бесконечно безобразное и оскорбительное было в этом смехе, в этих глазах, во всей этой мерзости в лице ребенка. «Как! пятилетняя!.. — прошептал в настоящем ужасе Свидригайлов, — это... что ж это такое?»
Педофилия и насилие встречается не раз в «Преступлении и наказании», и во всех случаях порицается Раскольниковым.
«Вот, смотрите, совсем пьяная, сейчас шла по бульвару: кто ее знает, из каких, а не похоже, чтоб по ремеслу. Вернее же всего где-нибудь напоили и обманули... в первый раз... понимаете? да так и пустили на улицу. Посмотрите, как разорвано платье, посмотрите, как оно надето: ведь ее одевали, а не сама она одевалась, да и одевали-то неумелые руки, мужские. Это видно. А вот теперь смотрите сюда: этот франт, с которым я сейчас драться хотел, мне незнаком, первый раз вижу; но он ее тоже отметил дорогой, сейчас, пьяную-то, себя-то не помнящую, и ему ужасно теперь хочется подойти и перехватить ее, — так как она в таком состоянии, — завезти куда-нибудь…»
Слабой, беззащитной и глупой девочкой, которую не учили как постоять за себя и не давали должного образования, а только учили, как быть более покорной и полагаться на мужчину, не преминули воспользоваться похотливые мужчины. История эта нередкая и очень грустная. Так беспомощные и невинные девушки заканчивают свою безрадостную жизнь очень рано.
«Бедная девочка!.. — сказал он, посмотрев в опустевший угол, скамьи. — Очнется, поплачет, потом мать узнает... Сначала прибьет, а потом высечет, больно и с позором, пожалуй, и сгонит... А не сгонит, так все-таки пронюхают Дарьи Францевны, и начнет шмыгать моя девочка, туда да сюда... Потом тотчас больница (и это всегда у тех, которые у матерей живут очень честных и тихонько от них пошаливают), ну а там... а там опять больница... вино... кабаки... и еще больница... года через два-три — калека, итого житья ее девятнадцать аль восемнадцать лет от роду всего-с... Разве я таких не видал? А как они делались? Да вот все так и делались... Тьфу! А пусть! Это, говорят, так и следует. Такой процент, говорят, должен уходить каждый год... куда-то... к черту, должно быть, чтоб остальных освежать и им не мешать. Процент! Славные, право, у них эти словечки: они такие успокоительные, научные. Сказано: процент, стало быть, и тревожиться нечего. Вот если бы другое слово, ну тогда... было бы, может быть, беспокойнее…»
В другом персонаже, Лебезятникове, Достоевский высмеял «прогрессистов», которые следуют идее только потому, что модно, ничего при этом в ней не понимая [3]. Лебезятников поддерживал женский вопрос только словами, а на деле противоречил сам себе. Он избил взрослую женщину и домогался до Сонечки Мармеладовой.
«Сначала сам добивался от Сонечки, а тут и в амбицию вдруг вошли: «Как, дескать, я, такой просвещенный человек, в одной квартире с таковскою буду жить?"
Но сам он в этом не признавался и оправдывал себя своими идеями.
«И совсем я не подбивался к Софье Семеновне! Я просто-запросто развивал ее, совершенно бескорыстно, стараясь возбудить в ней протест…»
Когда же Катерина Ивановна заступилась за падчерицу, Лебезятников не постыдился ответить ей силой.
«Я просто тогда защищался. Она сама первая бросилась на меня с когтями... Она мне весь бакенбард выщипала... Всякому человеку позволительно, надеюсь, защищать свою личность.
...я даже думал, что если уж принято, что женщина равна мужчине во всем, даже в силе (что уже утверждают), то, стало быть, и тут должно быть равенство».
Несправедливая ситуация с женской работой и трудным заработком также беспокоила писателя.
«Теперь же обращусь к вам, милостивый государь мой, сам от себя с вопросом приватным: много ли может, по-вашему, бедная, но честная девица честным трудом заработать?.. Пятнадцать копеек в день, сударь, не заработает, если честна и не имеет особых талантов, да и то рук не покладая работавши!»
Становится ясно, что Достоевский был недоволен бесправным положением женщин в 1860-х годах, и не только в журналах, но и в своих книгах обращал внимание на эту проблему современности. В этой статье мы рассмотрели самое известное его произведение «Преступление и наказание», но и в других художественных работах Достоевский писал про женщин и несправедливость по отношению к ним.
Литература:
- Большой толково-фразеологический словарь Михельсона
- Варламова Дарина Валерьевна К полемике о женском вопросе во второй трети XIX В.: журнал Ф. М. И М. М. Достоевских «Время» // Вестник РГГУ. Серия: Литературоведение. Языкознание. Культурология. 2016. № 8 (17). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/k-polemike-o-zhenskom-voprose-vo-vtoroy-treti-xix-v-zhurnal-f-m-i-m-m-dostoevskih-vremya (дата обращения: 12.03.2024).
- Макаричев Феликс Вячеславович «Случайно расширившийся» персонаж в «Преступлении и наказании» // Проблемы истории, филологии, культуры. 2012. № 3 (37). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/sluchayno-rasshirivshiysya-personazh-v-prestuplenii-i-nakazanii (дата обращения: 12.03.2024).
