В статье поднят вопрос о процессе вхождения индивида в неоязыческое сообщество, конструировании впоследствии этого идентификации с сообществом, ценностных ориентациях, представлений о сакральном и допустимых поведенческих стратегиях.
Ключевые слова:идентичность, идентификация, неоязычник, неоязыческое сообщество, индивид, социальная группа, сакральное.
В социологии идентичность — это «один из важнейших механизмов социализации личности, проявляющийся в отождествлении индивидом себя с определённой группой или общностью» [1, С.46]. Идентификация, согласно социологическому словарю, есть «установление тождественности объектов на основании тех или иных признаков [2, С.93]. Личностная классификация окружающего социального мира, в том числе других людей и сообществ, по принципу «Я тождественен или близок с этим», «Я понимаю это», «Я разделяю взгляды на это» является необходимым условием социальной жизни актора, который активен в своем поиске и соотнесении себя с сообществом. Впоследствии идентификация становится определённым маркером в выборе субъектом партнёров по социальному взаимодействию, его поведенческих стратегий и ценностных программ. Поэтому выбор определенной религии для исповедания подразумевает не просто выбор Бога, но и реально существующей социальной группы верующих, с которой актор связывает себя не только через культовые, но и внекультовые социальные действия, что не может не учитываться в контексте изучения неоязычества.
В среде единоверцев неоязычник ищет и находит помощь и поддержку не только в осуществлении коммуникативного взаимодействия с миром сакрального, но и в профессиональном выборе, поиске партнёра для создания семьи с определенным взглядом на её функции, например, на число детей в семье и их воспитание, в отношении к сфере политики и к государству.
С другой стороны, процесс идентификации происходит обоюдно. Нео-языческое религиозное сообщество, исповедуя языческий культ, ориентировано как на совместное его отправление, так и на личность верующего. Последний, стремясь удовлетворить в рамках религиозного сообщества собственные потребности — коммуникативные, социальные, сакральные, оказывается в более благоприятной ситуации, нежели индивид, не являющийся членом подобного сообщества. Отличаясь от основной массы окружающих ментально и культурально, такой член неоязыческого сообщества не оказывается в ситуации отчуждения от общества, а тем более в социальной изоляции. Напротив, неоязыческое сообщество становится для него таким типом общественной группы, членство в которой самоценно для индивида. Ведь именно в нём, в сообществе, «общение в процессе коллективного отправления культа», [3, С.68] имеющее мировоззренческую и трансцендентную природу, даёт направление его мыслям и действиям, способствует формированию системы представлений как теологического, так и социального свойства, преобразуя через религиозное сознание индивида его конкретные поведенческие практики, характерные именно для неоязычников как «типичных» представителей своей социальной группы.
Социальной идентификации — то есть установлению тождественности собственной социальной группы с подобными же социальными группами на основании конкретных социальных параметров религиозные сообщества подвергаются в двух направлениях — извне и изнутри. Извне — когда их оценивают и интерпретируют результаты их деятельности такие социальные институты как общество и государство и определяют границы их полномочий в сферах правовой, общественно-политической, социально-культурной, о чём пойдёт речь ниже. Изнутри социальная идентификация затрагивает взаимоотношения индивида — члена языческого сообщества и самого этого сообщества как социальной структуры. Основой подобной идентификации становится потребность неоязычника в установлении собственного статуса и в определении общих аксиологических оснований отправления культа внутри сообщества, в получении подтверждения факта соответствия собственных религиозных взглядов на мир и на священное взглядам других членов сообщества.
При этом особенностью идентификационного процесса является сочетание высокой степени индивидуализации интериоризованного язычником знания о сакральном и религиозном опыте, с одной стороны, и его потребности в дальнейшей экстериоризации полученных знаний о сущности сакрального в своём сообществе и в обществе в целом, с другой стороны. Таким образом, индивидуальное становится сначала групповым, а затем и социальным, и неоязычник представляет себя в качестве социального субъекта, чьи повседневные, обыденные поведенческие практики одобряются религиозным сообществом и не противоречат социальным нормам как таковым.
Социальная идентификация неоязычника имеет своим результатом такой взгляд на социальную реальность, который, формируясь под действием неоязыческого сообщества, становится «неотъемлемой частью приверженности группе» [4]. Именно неоязыческое сообщество становится для верующего той социальной группой, «чьи мнения, убеждения и способы действий являются решающими при формировании собственных мнений, убеждений и способов действий» [4], а следовательно данная социальная группа становится для него референтной, наиболее значимой, именно на её установки неоязычник ориентируется. Между тем её члены — граждане своей страны, жители той или иной конкретной местности, работники определённых предприятий и учреждений, представители своего социальной слоя — половозрастного, этнического, образовательного и т. п. Иными словами, несмотря на то, что неоязыческое сообщество объединяет вера в трансцендентное, оно базируется на сугубо социальных основаниях и является по сути своей одной из разновидностей социальных групп.
Осуществляемая идентификация неоязычника имеет свою специфику, отличную от процесса идентификации индивида с другими социальными группами — культурными, половозрастными, социально-территориальными и т. д. Сущность её проявляется в том, что в сознании индивида, только приобщившегося к неоязычеству, происходит не просто переоценка существующей в его сознании системы ценностей, социальных установок и жизненных смыслов. Заново формируется жизненная история, и всё то, что предшествовало конверсии, то есть «обращению в религию», воспринимается как неудачный жизненный сценарий, который следует переписать заново.
В соответствии с концепцией А. Шюца, сущность идентичности в том, что «субъект находит в своём окружении не только вещи, но также и других субъектов; он предполагает, что они являются личностями со своим окружением, но, тем не менее, имеют отношение к тем же самым объектам, к которым имеет отношение и он» [5, С.288]. Следовательно, идентичным может быть восприятие не только того или иного социального актора, но и того мира, в котором он находится — мира вещей, деятельностей, природы, техники и т. д. К тому же процесс обретения идентичности, как его понимает Шюц, характеризуется тем, что актор начинает воспринимать определённое социальное окружение как своё «необходимое дополнение»: «Мы не могли бы быть личностями не для Других, ни даже для самих себя, если бы не могли найти общее с Другими окружение как необходимое дополнение интенциональной взаимосвязанности наших сознательных жизней» [5, С.289]. Здесь важен акцент на осознанности происходящего, на добровольном объединении поисковых усилий верующих, направленных на глубинное постижение Себя, своего Духа, личности Другого, испытывающего аналогичные переживания и обладающего сходными социальными представлениями и взглядами.
Идентификационный процесс для неоязычника имеет особое значение потому, что посредством членства в группе, тождественной с ним по ценностям в целом и отношению к божественному в частности, он ощущает себя полноценным участником социального процесса, находит своё место в социальном пространстве. Здесь уместно привести суждение П. Бергера и Т. Лукмана о сущности идентичности, сформулированное в работе «Социальное конструирование реальности»: «Мы не только живём в одном и том же мире, мы участвуем в бытии друг друга» [6]. При этом бытие можно трактовать и в сугубо житейском смысле, и более расширительно, через участие индивида в функционировании самых различных сфер социальной жизни. Сама идентичность, как отмечают указанные исследователи, «объективно определяется как размещение в определённом мире, и она может быть субъективно усвоена лишь наряду с этим миром» [6]. Таким образом, в ходе приобщения к неоязыческому сообществу неоязычник действует в двух пространствах — объективном и субъективном, вступая в контакт, как с реальными людьми, так и с их системой религиозных представлений и ценностей.
В этом смысле интересна теория этапности формирования идентичности американского психолога Д. Джексона, дифференцировавшего процесс формирования идентификации в сознании индивида в такой последовательности: «1 этап — рост привлекательности группы для её члена, выражающийся в его позитивных чувствах по поводу пребывания в группе; 2. деперсонализация — размышление о себе больше в терминах неотъемлемого члена группы («Мы») и меньше в терминах уникального индивидуума («Я»); 3. восприятие зависимости себя от группы — вера в то, что собственное благополучие и благополучие группы связаны между собой, а также возникновение чувства собственного долга в построении позитивных отношений с членами группы; 4. ощущение межгрупповой конкуренции — восприятие другой группы как конкурирующей с собственной группой» [7, С.102].
По отношению к идентификации с неоязыческим сообществом можно говорить о том, что первые три этапа, обозначенные Дж. Джексоном, совпадают с процессом альтернации, который в терминологии Бергера и Лукмана есть коренное преобразование субъективной реальности индивида [6]. Процесс роста привлекательности неоязыческого сообщества, религиозной стороны его деятельности сопровождается ресоциализацией, то есть отказом от своего прошлого социального опыта и суждений, с этим опытом связанных. Причина данного явления в том, что неоязычество как религия формирует у неофита иной, отличный от привычного взгляд на мир социального и трансцендентного, и тогда опыт социального взаимодействия, полученный до вступления в сообщество, перестаёт отражать новое мировоззрение верующего.
В момент альтернации для желающего стать членом неоязыческого сообщества особенно необходима эмоциональная поддержка со стороны тех, идентичность с кем он желает приобрести. Практика изучения неоязыческих сообществ показывает, что данная особенность приводит к тому, что в нео-языческое сообщество приходят семьями, когда необходимость в ресоциализации переживается не столь остро, так как «прежние» значимые социальные связи переходят с верующим в новый для него социальный мир, а условия альтернации наиболее психологически благоприятны.
Следствием четвертого этапа идентификации индивида с неоязыческим сообществом — этапа межгрупповой конкуренции является возникновение в сознании верующего этноцентризма, интерпретируемого Шюцем как «позиция, при которой точкой отсчёта является собственная группа, а все остальные рассматриваются относительно неё» [5, С.274], что устанавливает «стандарт, на основе которого мы-группа определяет свою ситуацию и жизненную стратегию» [8, С.68]. Отсюда начинается размежевание неоязыческих сообществ с иными социальными группами, статус которых понижается согласно формирующейся в сознании неоязычников «табели о рангах».
На практике данный процесс выливается в такое восприятие социального мира, которое, используя термин У. Самнера, формирует «обычаи мы-группы, принятые как хорошие и правильные способы обращения с вещами и людьми» [8]. Они считаются само собой разумеющимися, потому что, «будучи социально одобренными, не требуют ни объяснения, ни обоснования» [5, С.277]. Таким образом, в сознании неоязычника укореняется идентичность религиозная, поглощая все прочие идентичности или располагаясь в ряду с некоторыми другими идентичностями.
Процесс идентификации многосторонен, обусловлен социальными связями и социальными отношениями индивида с его окружением. В данном конкретном случае это отношения с представителями отдельных социальных групп, к которым принадлежит, и это, прежде всего, род/семья, религиозное сообщество и профессиональное сообщество, как его микросоциум, а также и с государством и с обществом в целом, его социальными институтами и социальными общностями. Результатом подобного включения в социальную среду становится обретаемая социальная идентичность, в которой выделяются «три главных компонента: классификация, соотнесение и сравнение» [9].
Интегративность данной характеристики личности очевидна: Я и Другой взаимно дополняемы в сообществе — как на уровне ощущений и восприятий, так и на уровне взаимодействия. Следовательно, тот же неоязычник, находясь в своём религиозном сообществе, ориентируется на ценности и установки своего ближайшего окружения, а с ним и на ценности иных социальных групп, более удалённых от него, включая иные религиозные общности, интернализуя их опыт, сравнивая его со своим и обнаруживая как различия, так и сходство.
Напрашивается вывод о том, что неоязыческое сообщество и, в частности, неоязычник должны рассматриваться в процессе конструирования ими социального мира, осознаваемого в ходе интеракций с другими членами неоязыческого сообщества и социумом в целом. Акцент на субъективном выражении социальной реальности для нас — наиважнейший. То, что социальным актором представляется как наиболее значимое, что обусловлено личностно и соотносится с его моделью мира, выступает как реально существующее в его сознании, предопределяет выбор им определённых поведенческих практик, регламентирующих взаимодействие с окружающим социумом.
Литература:
1. Симонова О. А. К формированию социологии идентичности // Социологический журнал. 2008. № 3.
2. Социологический энциклопедический словарь. на рус., англ., немец., франц. и чешс. Языках /под ред Г. В. Осипова. М., 2000.
3. Яблоков, И. Н. Методологические проблемы социологии религии/ И. Н. Яблоков. — М. 1972.
4. Бергер П. Социология как способ времяпрепровождения [электронный ресурс]. — Библиотека учебной и научной литературы. М., 2005. — Режим доступа: http: // www.Sbiblio.com/biblio/archive/berger_soc/ 00.aspx. (дата обращения: 08.12.2012).
5. Шюц А. Смысловая структура повседневного мира (очерки по феноменологической социологии). М., 2003.
6. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания [электронный ресурс].- Библиотека учебной и научной литературы. М., 1995.- Режим доступа: URL: http:// www.sbiblio.com (дата обращения: 15.03.2012).
7. Берёзин Ф. Б. Психическая и психофизиологическая адаптация человека. Л., 1988.
8. Пылаев М. А. Западная феноменология религии. М., 2006.
9. Chen Yan, Xin Li Group identity and Social Preferences [электронный ресурс]. — Режим доступа: http: //www.people.exeter.ac.uk (дата обращения: 17.11.2012).
