Смех на протяжении всей истории человечества выступал как то имманентное свойство культуры, которое позволяло сгладить противоречия, скорректировать отношения между социальными группами, отвергнуть старое и позволить утвердиться новому. Это делает проблему изучения смеховой культуры в современной обществе актуальной задачей для исследователя. В данной работе мы попытаемся рассмотреть проблему смеха в относительно недавно возникшей сфере массовой культуры — в мире киберпространства. Интернет вошел в нашу жизнь столь стремительно, что сразу поставил перед многими гуманитарными науками массу вопросов, требующих объяснения тех последствий, которые принесла своим появлением киберреальность. Философские, психологические, социальные науки изучают различные аспекты этого сравнительно нового культурного феномена. Интернет как никакая иная сфера отвечает потребности массового человека в развлечении, ибо основой ценностного мира массового человека является безграничное потребление и стремление к разлечениям. [5, с.517.]
Это связано с тем, что компьютерная виртуальность предстает как некое игровое поле, вхождение в которое позволяет массовому человеку включиться в новую реальность, действовать по правилам этой игровой реальности, при этом внося изменения и, создавая новые правила. По сути дела киберпространство представляет собой игру, понимаемую в самом широком смысле этого слова, т. е. как некую промежуточную сферу жизни, где исчезают противоположности, уравновешиваются крайности, где нет большого и малого, не противопоставляются белое и черное, высокое и низкое. Такое расширенное понимание игры, как сферы пластичного, подвижного, где все меняется, преображается и перерождается, и, в то же время, все переплетено между собой, обращает нас к теме карнавальности, о которой М. Бахтин пишет как о совершенно ином, подчеркнуто неофициальном, внецерковном и внегосударственном аспекте культуры и человеческих отношений; как о построенном по ту сторону всего официального второго мира и второй жизни, как об особого вида двумирности [2, с.10]. Но почему эта карнавальность так привлекает массового человека? В первую очередь, потому, что массовый человек не терпит никаких ограничений, налагаемых на него извне, «его отличает недостаток чутья к тому, что уместно и что неуместно, недостаток личного достоинства, уважения к другим и к чужому мнению, гипертрофированное сосредоточение на собственной личности. Почву для этого подготавливает всеобщий упадок способности суждения и критической потребности. Масса чувствует себя просто замечательно в состоянии полудобровольного оглупления. Это состояние может в любую минуту стать крайне опасным из-за того, что больше не действуют тормоза моральных убеждений» [6, с.333]. Если средневековый карнавал с его безграничной свободой был кратковременным мигом жизни средневекового человека, то карнавальный характер виртуальной реальности нескончаем, и тот самый дух отсутствия всяких ограничений вполне отвечает желанию массового человека не выходить за пределы смеховой культуры. Если в повседневности это крайне затруднительно, то киберпространство словно вообще не терпит никакой серьезности. Даже сложный профессиональный компьютерный язык тяготеет к уничижительным коннотациям, замене профессионального языка сленгом.
Что позволяет нам говорить о карнавальном характере компьютерной виртуальности? В первую очередь, удвоение мира, где принципиальным является то, что виртуальность, как и карнавальный мир, не должен быть повторением, продолжением мира реального; что нет различия между зрителями и участниками; что виртуальный мир, как и карнавал, живет по законам собственного, карнавального, времени и пространства. Ибо карнавал изменяет рутинное течение времени повседневной жизни и переносит человека в особое пространство-время, где действуют совсем другие, отличные от обычных норм правила и законы поведения [2,с.4]. Но главное, что карнавальная культура — это особое мироощущение, где разрушаются существующие основы бытия, где смеховая культура снимает сущностные антиномии повседневной реальности.
Если средневековый человек видел в карнавале освобождение, какой бы иллюзорной эта свобода не была, то и современный массовый человек ищет ту же иллюзию свободы в киберпространстве. Массовая культура, размывающая границу между игрой и неигровым пространством, сферой серьезного и смехом, воспринимает мир как игру, как вечную иронию, как деконструкцию, как постоянно звучащий смех, который не имеет границ ни во времени, ни в пространстве. Означает ли это, что современная культура обрела столь невиданную свободу, что мир серьезного перестал волновать современного человека, забывая о том, «что смех, который длится, есть «бессмысленный» смех…Любая «смеховая культура», чтобы быть культурой, принуждена с этим считаться» [1,с.7]
Но именно этой стороны и не замечает массовый человек, для которого смеховая культура теряет границы пространства и времени, что зачастую делает ее неуместной, нарочитой и откровенно бестактной. Сферой, где господствует «смех цинический, смех хамский, в акте которого смеющийся отделывается от стыда, от жалости, от совести». [1,с.11]. В таком случае очень удобной чертой карнавального, смехового характера компьютерной виртуальности становится анонимность пользователя, который входя в киберпространство под «ником», чувствует свою безнаказанность, которую он по сути дела и принимает за безграничную свободу высказывать свое мнение, неограниченное ни рамками приличия, ни правилами поведения, и, в конечном счете, создавать культурный антимир. «Ник» — это маска средневекового человека на карнавале, но человек Средневековья надевал эту маску лишь на время Масленицы, а современный массовый человек в интернете готов носить ее всегда, забывая, что «смех вообще не «создает» ничего вне своего собственного игрового поля» [1,с.11].
Смеховой характер киберпространства, так же как и карнавала, демократичен, в нем снимаются все социальные, имущественные, иерархические, семейные и возрастные различия. В какой-то мере это позволяет киберпространству становиться фактором толерантности к возникающим новым социальным реалиям, не замечать которые становится невозможно. Глубокие противоречия социального, религиозного, межэтнического характера, которые нарастают в обществе, попадая в смеховую интернет-культуру, обретают черты антимира культуры, утрачивая былую остроту. Но смеховая культура с ее амбивалентностью может не только снимать социальную напряженность, переводя острые вопросы в область малозначимого, но и, напротив, усиливать ее, подчеркивая не только нелепость оппонента, но и его социальную опасность. Критика в виртуальном пространстве всегда более жестока и менее справедлива, чем в реальной жизни. Так как критикующий всегда в маске (под «ником»), то критике могут быть подвергнуты все, вне зависимости от социального статуса и возраста. Став территорией смеховой культуры интернет может стать местом насилия и унижения человека, причинив ему немалые моральные страдания. Спрятавшись за маской «ника», оппоненты не только прибегают к ненормативной лексике, но и пишут клеветнические измышления о том или ином человеке, делают отнюдь не безобидные фотожабы, помещают фотографии и видеоролики интимного характера. «Террор смеха не только успешно заменяет репрессии там, где последние почему-либо неприменимы, но не менее успешно сотрудничает с террором репрессивным там, где тот применим» [1,с.13].
В путах Всемирной паутины исчезает личное пространство человека; издевка, насмешка, которая могла бы носить локальный характер, в ситуации интернета приобретает публичную значимость. Выложенные в киберпространство небезобидные «приколы» (которыми славились и средневековые карнавалы), находят отклик у многочисленных подражателей, ибо для массового человека не существует авторитетов, так как точкой отсчета являются только его развлечения и удовольствия.
К любой статье, любому событию найдем мы море комментариев самого оскорбительного характера, просто потому, что для массового человека важнее всего показать свою осведомленность по всем вопросам. Лишенный уважения абсолютно ко всем, кроме своей личности и двум — трем почитателям его талантов, массовый человек проявляет крайнее неуважение ко всем, изливая свои соображения, часто сопровождаемые бранью (а какая смеховая культура существует без «веселой брани»), в живых журналах, блогах, обязательно усомнившись в компетентности и профессионализме авторов. Он не ввязывается в сложную дискуссию, ибо научная дискуссия противоречит самому процессу карнавальности, ибо завязывается такая дискуссия только ради смеха и развлечения.
Смеховая, карнавальная культура Интернета в полной мере выразила те изменения, которые произошли в отношении разных возрастных групп в современную эпоху. Старшее поколение вынуждено вести жизнь, во многом сходную с молодежью, сталкиваясь с теми же проблемами, которые прежде считались традиционно молодежными. Если прежде к сорока годам человек обретал определенный социальный статус и связанное с ним положение в обществе, то постсовременное общество требует от человека вне зависимости от возраста постоянного изменения. Кризис идентичности, поиск своего места в жизни, неуверенность в себе и мире, ненадежность, негарантированность завоеванных социальных позиций становятся универсальными характеристиками людей всех возрастных групп. Аутсайдерство теперь не является исключительной характеристикой молодежи. Такие экономические условия жизни постсовременного общества меняют вкусы и пристрастия современных взрослых. Теперь старшее поколение в сфере культуры и мышления тяготеет к тем же образцам, что и молодежь. Мало того, зачастую навыки, которыми овладевает младшее поколение, скажем в использовании новейших достижений техники, оказываются труднодоступными людям старшего поколения, которым все труднее угнаться за молодежью. Эти взаимоотношения, часто замаскированные в реальной жизни, вырываются в виртуальном пространстве, где, как и на средневековом карнавале, низвергаются все кумиры и авторитеты. Интернет для массового человека стал вечным карнавалом, где нет места научному авторитету, уважения к возрасту, к статусу, полу, а потому можно «стебаться», придавать уничижительные коннотации любому событию, мнению, явлению. Человек постмодерна привык к постоянно изменяющейся, пластичной действительности, той действительности, что сопровождает любой карнавал. Как в карнавале, где все готово к изменению, перерождению, перекраиванию, массовый человек никогда не чувствует себя взрослым, ибо он постоянно должен меняться, перерождаться, полагать, что у него все еще впереди как у ребенка. Интернет, будучи актуальным полем смеховой культуры, как никакой другой феномен, удовлетворяет эту потребность массового человека в вечном несовершеннолетии и несмолкающем перманентном смехе.
Смеховая культура выполняет среди прочих своих функций и функцию урегулирования социальных противоречий. Примирительный характер смеха состоит в том, что «будучи помещенным в культурный антимир, зло снижается, и, таким образом становится менее страшным» [4,с.155]. Но при всем этом, распространяя смеховую культуру на культуру в целом, мы оказываемся в ситуации, когда ничего не стоит нашей серьезности: ни грабительские реформы, ни смерть людей, ни то, что те самые «новые русские», о которых ходит огромное количество анекдотов, являются элитой нашего общества, экономической или политической, т. е. теми, на кого должна ориентироваться молодежь, столь охотно играющая в нескончаемый карнавал в интернете. Трудно не согласиться с Л. С. Дмитриевой, которая считает, что праздник воссоздает «идеальную полноту будущего мира и открывает, таким образом, жизнь в аспекте ее собственной неисчерпаемости, в ее нетождественности самой себе, а индивида в его непредрешенности» [3, с.29]. Однако вечный карнавал уничтожает ценностные основы жизни, приводит к полной анемии, ибо если все превращено в игру и несмолкаемый смех, то где должны браться силы для сопротивления тому злу, с которым мы постоянно сталкиваемся, и которое хоть и становится менее страшным в процессе высмеивания, не перестает быть злом.
Киберпространство, размывающее границы между миром серьезного и миром смеха, между карнавалом и повседневностью, подталкивает массового человека к безграничной смеховой культуре, которая не ищет способов решения сложных глобальных проблем, присущих нашему современному обществу, а играя с общечеловеческими ценностями, стирает различия между злом и добром. Интернет, превращенный в мир тотальной смеховой культуры, приучает нас к тому, что мириться можно абсолютно со всем, развращая наши души, делая их безразличными к любому злу.
Литература:
1. Аверинцев С. С. Бахтин, смех, христианская культура/М. М. Бахтин как философ.- М.: Наука, 1992, -с. 7–19.
2. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса.- М.: Художественная литература, 1990.-543с.
3. Дмитриева Л. С. Теоретические проблемы праздничной культуры в работах М. М. Бахтина // Бахтинология: Исследования, переводы, публикации. — СПб.: Изд. «Алетейя», 1995. — 370 с.
4. Зарубина Н. Н. Смеховая культура как фактор толерантности к новым социальным группам в российском обществе// Общественные науки и современность.-2006.-№ 5.-С.155–166.
5. Могилевская Г. И. Социальные сети как актуальный способ самовыражения массового человека// Молодой ученый. -2012-№ 4(39). –с. 517–521.
6. Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Прогресс, 1998.-464 с.
