The article analyzes current problems in qualifying crimes committed with public demonstration in information and telecommunication networks in the context of changes to criminal legislation introduced by Federal Law No. 218-FZ of August 8, 2024. The study examines doctrinal and law enforcement problems related to defining the content of the concept of «public demonstration» and its distinction from related categories. Special attention is paid to analyzing contradictions in the explanations of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation and judicial practice on distinguishing between public demonstration and distribution of materials. The article considers problems of qualifying complicity, establishing the subjective side of the crime, and determining the moment of its completion. The author identifies difficulties in establishing a causal relationship between public demonstration and resulting socially dangerous consequences. The necessity of developing uniform approaches to applying new criminal law norms and introducing additional clarifications to the resolutions of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation is substantiated.

Keywords: public demonstration of crimes, information and telecommunication networks, crime qualification, trash streams, cybercrime, criminal law, complicity in crime, judicial practice, digital technologies, internet crimes.

Современное развитие цифровых технологий и широкое распространение информационно-телекоммуникационных сетей привели к появлению новых форм преступной деятельности, требующих адекватной правовой оценки. Одним из наиболее опасных проявлений такой деятельности стала публичная демонстрация совершения преступлений через различные интернет-платформы, социальные сети и стриминговые сервисы. Данное явление приобрело особую актуальность в связи с ростом популярности так называемых «треш-стримов», когда преступники намеренно транслируют свои противоправные действия широкой аудитории [1].

Федеральный закон от 08.08.2024 № 218-ФЗ внес существенные изменения в Уголовный кодекс Российской Федерации, установив повышенную ответственность за преступления, совершаемые с публичной демонстрацией. Законодатель включил данный признак как в качестве отягчающего обстоятельства в статью 63 УК РФ, так и в виде квалифицирующего признака в целый ряд составов преступлений против личности. Такой подход отражает понимание законодателем особой общественной опасности подобных деяний, которые причиняют вред не только непосредственным жертвам, но и негативно воздействуют на неопределенный круг лиц, способствуя распространению агрессии и насилия в обществе.

Однако практическое применение новых норм сталкивается с рядом серьезных проблем, связанных с определением содержания понятия «публичная демонстрация» и его отграничением от смежных категорий. Пленум Верховного Суда Российской Федерации в постановлении от 15 декабря 2022 года № 37 предпринял попытку разграничить публичную демонстрацию и распространение материалов, указав, что ключевым критерием является возможность самостоятельного использования получателями информации размещенных материалов [2]. Согласно данному подходу, публичная демонстрация предполагает открытый показ материалов без возможности их сохранения на компьютерных устройствах или размещения на интернет-страницах от имени получателей информации.

Вместе с тем анализ судебной практики показывает непоследовательность в применении данного критерия. В частности, в кассационном определении по делу Н. Верховный Суд фактически отождествил понятия распространения и демонстрации информации, указав, что для квалификации действий как распространения достаточно предоставления неопределенному кругу лиц возможности просмотра материалов, даже без их фактического просмотра [3]. Такой подход создает терминологическую коллизию и затрудняет правильную квалификацию действий виновных лиц.

Особую сложность представляет квалификация действий соучастников при совершении преступлений с публичной демонстрацией. Зачастую лицо, обеспечивающее техническую сторону трансляции преступления, не принимает непосредственного участия в совершении основного преступного деяния, однако его действия существенно повышают общественную опасность содеянного. Действующие нормы о соучастии не в полной мере учитывают специфику подобных ситуаций, что приводит к проблемам в правоприменительной практике. Необходимо четко определить критерии, по которым такие лица могут быть признаны пособниками или иными соучастниками преступления.

Не менее проблематичным является установление субъективной стороны преступлений, совершаемых с публичной демонстрацией. Для правильной квалификации необходимо доказать, что виновное лицо осознавало публичный характер своих действий и желало или сознательно допускало их демонстрацию неопределенному кругу лиц. Однако на практике установление такого умысла вызывает значительные затруднения, особенно в случаях, когда преступление совершается с использованием сложных технических средств или через посредников.

Проблемы возникают и при определении момента окончания преступления. В случае публичной демонстрации в режиме реального времени преступление следует считать оконченным с момента начала трансляции, когда у зрителей появляется возможность наблюдать за происходящим. Однако при размещении записей преступлений в сети интернет момент окончания может определяться по-разному в зависимости от конкретных обстоятельств дела. Необходимо выработать единообразные подходы к решению данного вопроса.

Особого внимания заслуживает проблема установления причинно-следственной связи между публичной демонстрацией и наступившими общественно опасными последствиями. Публичная демонстрация преступлений может способствовать формированию у зрителей, особенно несовершеннолетних, искаженных представлений о допустимости насилия и агрессии, однако установить прямую связь между просмотром конкретной трансляции и последующими преступными действиями зрителей крайне затруднительно. Это создает сложности при оценке степени общественной опасности содеянного и назначении справедливого наказания.

Дополнительные проблемы создает трансграничный характер многих преступлений, совершаемых в информационно-телекоммуникационных сетях. Зачастую сервер, на котором размещается преступный контент, находится на территории одного государства, сам преступник действует с территории другого, а зрители могут находиться в различных юрисдикциях. Это затрудняет определение применимого права и создает препятствия для эффективного расследования таких преступлений.

Необходимо также учитывать технические особенности функционирования современных интернет-платформ. Многие социальные сети и мессенджеры используют сложные алгоритмы распространения контента, автоматическое сжатие и обработку загружаемых материалов, что может влиять на квалификацию действий пользователей. Кроме того, развитие технологий искусственного интеллекта и deepfake создает новые возможности для фальсификации контента, что требует дополнительного изучения и правовой оценки.

Серьезной проблемой является отсутствие единообразия в формулировках квалифицирующего признака публичной демонстрации в различных статьях Уголовного кодекса. Хотя в большинстве случаев используется стандартная формулировка «с публичной демонстрацией, в том числе в средствах массовой информации или информационно-телекоммуникационных сетях», в некоторых составах имеются дополнительные уточнения, что может привести к различному толкованию и применению данного признака [4].

Анализ зарубежного опыта показывает, что проблемы квалификации преступлений, совершаемых с публичной демонстрацией в цифровой среде, носят универсальный характер. Многие страны столкнулись с необходимостью адаптации своего уголовного законодательства к новым реалиям цифрового мира. Изучение международной практики может способствовать выработке более эффективных подходов к решению рассматриваемых проблем.

Важным аспектом является соблюдение баланса между необходимостью противодействия общественно опасным деяниям и защитой конституционных прав граждан на свободу информации и выражения мнений. Расширение уголовной ответственности за действия в информационно-телекоммуникационных сетях не должно приводить к неоправданным ограничениям свободы слова и доступа к информации. Необходимо четко определить границы применения новых норм, чтобы избежать их злоупотребления.

Для решения выявленных проблем представляется необходимым внесение дополнительных разъяснений в постановления Пленума Верховного Суда, направленных на унификацию понимания публичной демонстрации во всех составах преступлений. Целесообразно также дополнить Уголовно-процессуальный кодекс специальными нормами, регулирующими особенности расследования преступлений данной категории, включая вопросы международного сотрудничества и использования специальных технических средств [5].

Особое внимание следует уделить подготовке практических работников правоохранительных органов к работе с новыми составами преступлений. Необходимо разработать методические рекомендации для следователей и судей, содержащие алгоритмы квалификации преступлений, совершаемых с публичной демонстрацией, и критерии оценки доказательств по таким делам.

В заключение следует отметить, что введение уголовной ответственности за преступления, совершаемые с публичной демонстрацией в информационно-телекоммуникационных сетях, является своевременной и обоснованной мерой, отвечающей современным вызовам цифровой эпохи. Однако для эффективного применения новых норм необходимо решить комплекс доктринальных и правоприменительных проблем, связанных с определением содержания публичной демонстрации, квалификацией соучастия, установлением субъективной стороны и момента окончания преступления. Системный подход к решению этих вопросов позволит обеспечить единообразную судебную практику и эффективную защиту общественных отношений от новых форм преступных посягательств.

Литература:

1. Шикула, И. Р. Уголовная ответственность за преступления, совершаемые с публичной демонстрацией в информационно-телекоммуникационных сетях [Текст] / И. Р. Шикула, М. В. Афанасьев, С. В. Яньшина // Образование и право. — 2024. — № 9. — С. 330–334.
2. О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях в сфере компьютерной информации, а также иных преступлениях, совершенных с использованием электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, включая сеть «Интернет» [Текст]: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15.12.2022 № 37 // Российская газета. — 2022. — 23 декабря.
3. Яни, П. Совершение преступления с публичной демонстрацией в средствах массовой информации или информационно-телекоммуникационных сетях [Текст] / П. Яни // Законность. — 2025. — № 1. — С. 30–34.
4. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации [Текст]: федеральный закон от 08.08.2024 № 218-ФЗ // Российская газета. — 2024. — 12 августа.
5. Арзамасцев, М. В. Конституционные основы ответственности за преступления, совершаемые с использованием сети «Интернет» [Текст] / М. В. Арзамасцев // Криминалистъ. — 2024. — № 2(47). — С. 10–18.