Статья посвящена деятельности реформатора и государственного деятеля П. А. Столыпин, который не только провёл целый ряд законопроектов на посту министра внутренних дел с 1906 по 1911 гг. по продолжению сложившейся к концу XIX в. политику ограниченной веротерпимости в отношении мусульман, но, и придал ей активное практическое развитие.
Ключевые слова : русоцентризм, «исламская угроза», записки Столыпина, «мусульманский фактор», Харузин, особое совещание.
Значимость «исламского фактора» в политической жизни России П. А. Столыпин реально ощутил в Поволжье, когда он был саратовским губернатором с 1903 по 1906 г. Анализируя внутриполитическую ситуацию на окраинах, положение дел в мусульманских странах, систематические сигналы РПЦ о мусульманской угрозе, доносы кадимистов и политизацию татаро-мусульманского движения, по приходе в 1906 г. на пост премьер-министра Российской империи он начал радикальную смену правительственного курса в отношении национальных и религиозных меньшинств [4].
П. А. Столыпин, как адепт русоцентризма, выступал за интеграцию всех нерусских народностей. Он поддерживал выборный закон от 3 июня 1907 года, который уменьшил количество депутатов от национальных окраин в Государственной думе и лишил мусульман Казахстана, Средней Азии и большей части Северного Кавказа избирательных прав. В результате, только 11 мест в Третьей Думе (1907–1912) были предоставлены мусульманам. Заметно, что именно этот состав Думы принял решение о необходимости государственного контроля над мусульманскими учебными заведениями.
Власть начала вводить ограничительные меры в отношении мусульман, закрывая школы, вводя цензуру для печатных изданий и т. д. Органы власти оказывали давление на многих активных мусульманских деятелей, например в 1907 году были арестованы и отправлены в ссылку Г. Исхаки, в 1908 году сослан Г. Баруди, Ю. Акчурин вынужден был покинуть Россию и эмигрировать в Османскую империю, а Садри Максуди, бывший активным среди мусульманских депутатов, не был допущен к участию в выборах в Четвертую Думу (1912–1917), где мусульманская фракция получила только 6 мест [3].
Таким образом, многие представители мусульманской интеллектуальной элиты по историческому опыту пришли к выводу, что достижение каких-либо результатов для мусульман в рамках существующей государственной системы невозможно. Это оттолкнуло многих от идеи о сотрудничестве с правительством, предложенной Исмаил-беем Гаспринским. Одновременно возникла другая тенденция: в условиях политических неудач и русоцентристской политики П. А. Столыпина происходил рост местных мусульманских организаций, защищающих интересы отдельных национальных групп или социальных страт, связанных с конкретным регионом. Нацеленные на национальные интересы, они получили поддержку в свете событий в Османской империи 1908–1909 гг., связанных с приходом к власти группировки «младотурок». Многие активные интеллектуалы из российских мусульман решили уехать за границу, чтобы продолжать свою деятельность. Также некоторые деятели присоединились к революционным партиям, отмежевавшись от бывших соратников. Таким образом, произошел окончательный раскол в рядах джадидистов.
Организация управления жизнью мусульман России была в ведении двух отделов МВД — Департамента духовных дел иностранных исповеданий и Департамента полиции. Главным инициатором и исполнителем этих мер был А. Н. Харузин, который возглавлял ДДДИИ с 1908 по 1912 гг. и работал в тесном сотрудничестве с П. А. Столыпиным. Он выразил необходимость активной государственной политики в отношении неправославного населения, преимущественно мусульман, ещё в 1889 г. в своем крупном труде «Киргизы Букеевской орды», считая устремление ислама и укрепление положения татар среди казахов чрезвычайно неблагоприятным: «Необходимо устранить враждебное отношение магометанско-татарского направления к нашим государственным началам» [7].
В 1909 году Столыпин направил письмо в Святейший Синод, подтвердив свою «твердую убежденность» в необходимости противодействия «особо опасной» для «русского» трона «исламской угрозе». Он выделил разработку «вопроса о мусульманах» как одно из важнейших направлений во внутренней и внешней политике монархии. Озабоченность главы правительства еще более усилила развертывание революционных событий в Иране в 1907–1911 годах и в Турции в 1908–1909 годах. Опасения по поводу деятельности «младотурок», возглавивших революцию в Турции, а также возможного влияния процессов в Османской империи на Россию, породили целый ряд соответствующих распоряжений и указаний Столыпина.
Особую внимание Столыпин уделял ситуации в Поволжье, где, по его мнению, действовали очень активные «панисламистские агитаторы». Глава правительства империи в январе 1910 года провел «Особое совещание по разработке мер по ослаблению татарско-мусульманского влияния в Приволжском крае» с целью эффективной борьбы с этой угрозой для государственных интересов.
На собрании, проведенном П. А. Столыпиным, было отмечено как особенно опасное замышленное мусульманскими лидерами строго последовательное формирование религиозного и культурного объединения всего мусульманского населения России на автономной основе под руководством высшего духовного лица, независимо от правительства в управлении делами веры и школы [3].
По результатам этого Особого совещания в январе и августе 1911 года министром внутренних дел Столыпиным были представлены две служебные записки в Совет министров. Эти записки могут рассматриваться как обобщение его взглядов на роль ислама в жизни России. Ввиду того, что Столыпин никогда специально не изучал ислам, был постоянно занят, он, скорее всего, просто сформулировал свое политическое видение темы для исполнителей записок, определил задачи и цели работы, возможно, вносил коррективы и уточнения на завершающей стадии подготовки материалов.
По мнению Д. Ю. Арапова, ведущую роль в подготовке обоих этих текстов сыграл А. Н. Харузин, ближайший сторонник Столыпина. Он полностью разделял негативное мнение Столыпина относительно воздействия «мусульманского фактора» на империю. По поручению премьера Харузин готовил и руководил Особым совещанием 1910 года.
Первая из записок столыпинской на русский Совет министров, под названием «О противодействии панисламскому и пантуранскому (пантюркскому) влиянию среди мусульманского населения империи», была составлена 11 января 1911 года и представляет аналитически-обобщающий характер [2].
В ней было указано три направления деятельности:
«1) По пути укрепления положения православной церкви в области её государственно-культурной деятельности — меры духовно-просветительные;
2) по пути урегулирования школьно-образовательного дела, в соответствии с интересами населения и государственною пользою — меры культурно-просветительные;
3) по пути упорядочения государственно-правового положения мусульманства и усиления правительственного контроля за его проявлениями — меры административные» [2].
Данный документ отметил развитие в «русском мусульманстве» движения, которое, по мнению автора записки, было организовано «агитаторами», прибывающими из Турции, в основном из числа «русских татар». По мнению Столыпина, это движение «последнее время приняло особенно интенсивный и даже угрожающий историческим задачам русской государственности характер».
Премьер-министр внутренних дел Российской империи видел определенные проявления этого движения в активной пропаганде мусульманства, как среди недостаточно верующих крещеных инородцев Поволжья, так и среди полуязычных племен северо-восточной России; в постепенной концентрации всей сферы духовного и культурного просвещения мусульман восточных и среднеазиатских областей в руках татарского или обученного в татарской школе духовенства; в создании разнообразных мусульманско-татарских духовно- и культурно-просветительных и благотворительных учреждений, издательств, периодических изданий и аналогичных инициатив, целью которых является введение татарско-мусульманской культуры в широкие круги народных масс; в неотъемлемом интересе к зарубежному мусульманству, установлении постоянных связей с Турцией и Египтом, обучении молодежи в турецких учебных заведениях и т. д.
Описывая круг мер, запланированных Особым совещанием 1910 года с целью предотвращения подобной «угрозы», Столыпин подчеркивал их острую «политическую насущность» и надеялся, что их осуществление способно в значительной мере предотвратить разрушительные «успехи панисламистской и пантуранской пропаганды, чрезвычайно опасной не только для интересов русской культуры, но и для целостности государства». В то же время Столыпин поддерживал достаточно осторожную и гибкую тактику в реализации правительственной политики по «мусульманскому делу».
В своих действиях премьер-министр России уделял особое внимание деятельности организации «русского просвещения» в сфере «мусульманского вопроса». Он считал, что основное значение в этом процессе должно быть уделено начальной ступени образования, распространению русского языка среди детей из мусульманских семей и их обучению любви к общей Родине.
В то же время первый министр империи настаивал на отделении общеобразовательных учебных заведений от мусульманских конфессиональных школ и требовал подчинения мусульманской школы государственной власти. Столыпин подчеркивал, что русская администрация должна наблюдать за положением мусульманских конфессиональных школ и следить за их направлением [4]. Премьер-министр настаивал на разработке программы по преподаванию мусульманского вероучения авторитетными представителями мусульманского духовенства и ее утверждении министром внутренних дел. С целью оградить мусульманскую школу от «враждебных государству влияний» Столыпин полагал необходимым оставить в силе распоряжение императора Николая I от 1848 г. о запрете работы в ней «иностранных подданных» и использования в учебном процессе рукописных и печатных «зарубежных учебников и руководств». С точки зрения премьера, в «исламских делах» должна была заметно возрасти контрольная роль имперского Министерства народного просвещения и его инспекторских служб.
Вторая записка Столыпина по «мусульманскому вопросу» от 15 января 1911 года была дополнена еще одним письмом «О создании курсов по исламоведению и журнала для изучения мира ислама», которое было отправлено в Совет министров 4 августа 1911 года. Этот материал был более практически ориентирован. Столыпин подчеркнул важность организации «систематического» наблюдения за развитием «тенденций в мусульманском мире не только в пределах империи, но и в других странах» и анализ «понимания мира [и] правовой психологии мусульманского населения» [2]. По его мнению, возникла необходимость в «организации специальных курсов по изучению ислама и... связанных с ним языков для национальной подготовки административных работников, чтобы они могли полноценно понимать растущие дела среди мусульман». Премьер-министр также предложил создать русское периодическое издание, посвященное «миру ислама», и опубликовать ряд пособий по мусульманскому праву на русском языке.
После смерти П. А. Столыпина в сентябре 1911 года некоторые из его предложений не были осуществлены, но впоследствии они были использованы при разработке комплекса административных, культурных и просветительских мер, направленных на противостояние татаро-мусульманскому влиянию, а также на укрепление позиции РПЦ в Волго-Уральском регионе.
Литература:
- Арапов Д.Ю. Система государственного регулирования ислама в Российской империи в 1905–1917 годах. [Электронный ресурс] URL: https://islamnews.ru/2022/6/3/sistema-gosudarstvennogo-regulirovaniya-islama-v-rossiyskoy-imperii-v-1905–1917-godakh (дата обращения: 15.10.2022)
- Арапов Д. Ю. Записки П. А. Столыпина по «мусульманскому вопросу», 1911 г. / Д. Ю. Арапов // Императорская Россия и мусульманский мир. — М., 2006.
- Голубкина Т. М. Самодержавие и мусульмане Среднего Поволжья В конце XIX в. — 1917 г.: По материалам Казанской, Самарской, Симбирской губерний / Дис.... канд. ист. наук / Т. М. Голубкина. — М.: РГБ, 2005. — 210 с.
- Махмутова А. Х. П.А. Столыпин: направить «серьезные усилия к пресечению национально-татарского натиска» // Гасырлар авазы — Эхо веков. 1998. № 3/4. — С. 73–87.
- Мухетдинов Д. В. Ислам в России в XVIII — начале XXI вв.: модернизация и традиции / Д. В. Мухетдинов, А. Ю. Хабутдинов. — Н. Новгород: Изд-во ННГУ им. Н. И. Лобачевского, 2011. — 282 с.
- Саматова Ч. Х. Имперская власть и татарская школа во второй половине XIX — начале XX века (по материалам Казанского учебного округа). — Казань: Татар.кн.изд-во, 2013. — 239 с.
- Труды Особого совещания по вопросам образования восточных инородцев. — СПб.: Тип. Э. Л. Пороховщиковой, 1905. — 366 с.
- Труды Особого совещания по вопросам образования восточных инородцев / Под ред. А. С. Будиловича. — С.-Петербург: Тип. Э. Л. Пороховщиковой, 1905. — LIII, 366, IV с.; На правах рукописи. [Электронный ресурс] URL: https://www.prlib.ru/item/457841
