К вопросу о традиционных отношениях в казахской семье

Известно, что вплоть до начала ХХ в.  семейные   отношения у казахов сохраняли много традиционных патриархальных черт. Это проявлялось и в межполовом разделении труда, и в имущественных правах членов семьи, и в их лич­ных взаимоотношениях.

Мужчины были заняты преимущественно в основной, наиболее престижной скотоводческой или земледельческой сфере труда, женщины главным образом - во второстепенной сфере домашнего хозяйства. Ясно, что при этих обстоятельствах мужчины счи­тались кормильцами, а женщины – зависимыми от них. Соответственным образом различались имущественные права тех и других. По обычному праву (адату), особенно в кочевых в прошлом регионах Казахстана, женщине, сколько бы она ни про­работала в семье, принадлежало только ее приданое, а также вручавшаяся ей часть брачного вы­купа, равно как  и ее обеспечение на случай вдовства или развода. Однако, даже и владея каким-то имуществом, женщина была не вправе самостоятельно им распоряжаться. Ни нормы адата, ни шариата не признавали ее правоспособности, ставили ее в зависимость от отца, брата, мужа, даже сы­на. По адату, женщины вообще не наследовали имущества; по шариату, как это было в оседло-земледельческих регионах Казахстана - наследовали, но только половину доли мужчин. Это, ра­зумеется, не означает, что женщинам грозили лишения. Мать оставалась на попечении младшего сына, сестры - на попечении братьев, которым вменялось в обязанность наделить их приданым.

Если обратиться к имущественным правам мужчин, то они в зависимости от возраста и социального положения в обществе также были не равны. Как в большой, так и в малой семье ее глава был фактическим хозяином всего семейного иму­щества, полновластно распоряжавшимся скотом и землей, решавшим, что продать и купить, ведавшим семейным бюджетом. Все добытое трудом других членов семьи, в том числе сторонние заработки взрослых сыновей, поступало в распоряжение главы семьи.

Традиционную казахскую семью почти всегда возглавлял мужчина,  как прави­ло, старший  по возрасту, хотя  с  проникновением капиталистических отношений бывало, что он так или иначе делил свою власть с тем, кто становился основным добытчиком средств к существованию. При этом могло происходить как бы разделение власти: за одним признавалось формальное лидерство, а другой становился фактическим лиде­ром, отвечавшим за хозяйственные работы. Бывало, что после смерти мужа старшая жена-вдова, как мать семейства, станови­лась во главе домохозяйства, удерживая его от раздела. Вместе с тем, даже в таких случаях перед властями, родоправителями и соседями семью обычно представлял ее старший сын, официально участвовав­ший от их имени в различных общесемейных и общественно-родовых мероприятиях и т. п.  К семейному законодательству Российской империи, предоставлявшему женщинам и взрослым сыновьям определенные самостоятельные  права,  если   и  прибегали,  то  только в высших слоях или в среде образованной части населения (1).

С установлением Советской власти закон предоставил всем взрослым членам семьи равные имущественные права, а широкое вовлечение женщин и молодежи в производство позволило им эти  права реализовать в повседневной жизни. Однако в отличие от европейских женщин вовлечение казахских женщин в производство происходило далеко не сразу. Перелом произошел только с началом Великой Отечественной войны, когда множеству женщин пришлось заменить на производстве и в хозяйстве ушедших на фронт мужчин. К тому же, как известно, массовое приобщение женщин к труду за пределами дома имело и свои определенные недостатки, так как на их хрупкие плечи легло двойное бремя: участие в общественном про­изводстве и обеспечение полнокровного функционирования семьи, домохозяйства. Указанное противоречие в положении казахских женщин наблюдается и в наши дни, сохраняя последствия традиционного межполового разделения труда. Значительная загруженность женщин отрицательным образом отражается на мужьях, не говоря уже о воспитании детей.

В последующие периоды, особенно с 1950-х годов имущество семьи не только юридически, но и, как правило, фактически начали принадлежать всем взрослым членам семьи. При этом распоряжение семейным бюджетом опре­делялось не столько старой или новой традицией, сколько особенностями семьи, занятостью ее отдельных членов, их индивидуальными психологическими чертами и т. д. Распоряжение личными доходами работающих сыновей или дочерей также по боль­шей части  начало  зависеть    от особенностей    отдельных  семей.  По большей части деньги, предназначенные на текущие семейные расходы, нахо­дились на хранении жены и матери.

Вместе с тем во многих семьях, в особенности сель­ских, традиция главенства старшего мужчины и старшей женщины сказывалось в том, что с ними принято было согласо­вывать или по крайней мере обсуждать все сколько-ни­будь значительные приобретения или покупки. Имущественные отно­шения, возникавшие при выделах, разделах и наследо­вании, почти всегда реализовались и регулировались не только с уче­том действующего  законодательства, но и исходя из желания всех равноправных членов семьи.    При    этом  в  силу уважения к родственным узам конфликты и спорные моменты возникали сравнительно редко, и связанные с подобного рода отношениями де­ла обычно улаживались мирным путем.

С 1950-1960-х годов стали появляться семьи, возглавляемые женатыми сыновьями при отце - чаще тогда, когда такой сын много зарабатывал, имел престижную профессию, заметное положение на производстве и обществе и т. д. Участились случаи главенства в семье женщин. Они, как правило, наблюдались в усложненных малых семьях, где мать могла возглавлять семью живущего с ней совместно женатого сына. Такое происходило и в несложных малых семьях, где жена могла значиться главой, например, если муж - инвалид. Однако по большей части женщины возглавляли только неполные семьи.

В большинстве случаев и в настоящее время главой полной семьи, как правило, является старший мужчина, хотя и бывают  исключения из этого правила. На него указали в своих ответах свыше 50% опрошенных респондентов-казахов в сельских районах Жамбылской (1989 г.) и Южно-Казахстанской (1998 г.) областей. Затрагиваемое главенство может не всегда совпадать с фактическим лидерством мужа-отца. В будничной жизни супруга, взрослые дети, другие члены семьи могут признавать это главенство, но в реальности прислушиваться к тому, кто наиболее авторитетен - не обяза­тельно к мужчине и не обязательно к старшему. С другой стороны, такое формальное главенство или фактическое лидерство, или даже совпадение того и другого в одном лице теперь далеко не всегда могут совпадать с авторитарной властью главы семьи. Так, например, по данным того же этносоциологического опроса сельского населения названных областей, от 24,2 до 35,4 % казахских семей важнейшие внутри­семейные вопросы решали сообща, учитывающим мнение всех ее взрослых членов. Приведенные тенденции отмечены специалистами и в ряде сельских районов других регионов Казахстана (2).

Указанные процессы демократизации затронули и другие стороны личных отношений в казахских семьях. Сейчас редко наблюдается прежнее беспрекословное  повиновение  взрослых  детей  родителям, сестер - братьям, младших братьев или сестер - старшим, а в сложных или неразделенных семьях невесток - перед взрослыми членами семьи. Очень часто отношения между ними все больше определяются не столько их местом в семейной иерархии, сколько их личными качествами, включая  сюда образова­тельно-профессиональный уровень, положение в обществе, приносимый в семью доход или заработок. Вместе с тем многие традиционные представления по-прежнему стойко сохраняются. Так, например, как показали наши этно­графические наблюдения, среди южных казахов, в семье стремятся выделить старших сыновей в отдельное домовладение, а младшего оставить у себя, так как он является хранителем отцовского очага. В то же время старшие братья и сестры, живущие самостоятельной семьей, пользуются большим авторитетом перед младшими. Обычно их влияние на других братьев и се­стер сохраняется на протяжении всей жизни. Представителями старшего поколения также культивируется и представление об их обязанности заботиться о своих младших братьях и сестрах.

Определенное влияние на характер внутрисемейных отношений оказывает также традиционный этикет общения. Основным его содержанием является подчеркнутое ува­жение к старшим. В Южном Казахстане проявление  знаков уважения  более заметно там, где выше социальный и возрастной статус ее объекта. Так, в присутствии главы семьи или представителей старшего поколения младшие члены семьи, включая даже женатых сыновей до сих пор  соблюдают ряд этикетных запретов. Например, они не могут себе позволить сидеть и тем более  лежать, стоять облокотясь,  держать руки в карманах,  поворачиваться к ним спиной, перебивать их речь, вести разговоры на отвлеченные темы,  курить, пить, проходить впереди них,  пересекать им   дорогу и т. д. Также желательно, чтобы даже стоя при старшем,  соблюдать дистанцию, а если уж приходится сидеть, то только, по его настоятельной просьбе, также с соблюдением дистан­ции, желательно на более низком сидении, ни в коем случае не небрежно, вразвалку. Уважение к старшим демонстрируется и такими символическими услугами, как помощь при мытье рук, при рассаживании и вставании,   при проводе  их  до  двери или до калитки.

Эти знаки уважения оказываются ко всем старшим, если, разумеется, разница в годах не является ничтожной. Идентичные правила этикета, демонстрирующие иерар­хию старшинства, наблюдаются и среди женщин.

Другой важнейшей чертой семейного этикета в изучаемом нами регионе является выраженное уважительное отношение женщин к мужчинам. В трех-четырех поколенных семьях женщины предпочитают есть после мужчин и об­служивать их за столом; исключение составляют бабушки или другие пожилые женщины, на которых не распространяется данное предписание. В малых семьях в присутствии гостей женщины также обслуживают за столом мужчин и лишь в узком домаш­нем кругу могут составить им компанию. Спать женщины ложатся только после того, как улеглись мужчины. Женщины не должны поворачи­ваться спиной к старшим мужчинам, из-за чего они даже покидают комнату пятясь. В то же время и мужчины оказывают противоположному по­лу положенные знаки внимания. В полной мере относится это к матери и к любой женщине пожилого возраста.  

В последние десятилетия традиционный семейный этикет в ряде своих проявле­ний имеет тенденцию к постепенному упрощению. Это в первую очередь относится к уменьшению состава участников этикетного общения. Например, представители младшего поколения сохраняют предписываемые правила в основном по отношению к деду, отцу, немолодому старшему брату, но не по отно­шению к брату немногим старше его; невестка - по отно­шению к свекрови, но не к сестре мужа и т. д. На указанную тенденцию оказывают влияние также такие этикетные ситуации, как наличие или отсутствие при общении особо уважаемых людей - престарелых членов семьи, родственников, по­сторонних людей. Все это  приводит к увеличению разрыва между действующим только в определенных случаях и повседневным этикетом.

Отметим, что в семьях, имеющих представителей старшего поколения,  повседневное поведение скованнее, а в семьях молодого и среднего возрастов - свободнее. Намного упростилось общение старших и младших братьев и сестер. В ситуациях, связанных с проведением свадебной или похоронно-поминальной обрядности, а также календарно-религиозных праздников (Наурыз, ораза и курбан айт) - наблюдается как бы оживле­ние ряда основных элементов традиционного этикета: мужчины и женщины сидят за разными столами, при всех действиях подчеркиваются привилегии старшинства. Вместе с тем семей, в которых супруге предписывается вставать раньше, а ложиться позже му­жа, обслуживать его во время трапезы, спрашивать позволения пойти в гости или наоборот, пригласить домой своих близких, пока нередко.

Во внутрисемейных отношениях казахов исследуемого региона все еще сохраняются некоторые традиционные запреты и обычаи избегания, которые условно подразделяются две основные аспекты. Основу одной составляет пред­мет избегания: запреты находиться вместе, совместно при­нимать пищу, разговаривать друг с другом, произносить личные имена  и т. д. Вторая различает избегаемые лица: избегание между невесткой-женой и родственни­ками мужа, между зятем-мужем и родственниками жены и т.п. Указанные избегания и запреты в отношении ряда свойственников были строже и дольше, в отношении других – мягче и короче.

Не все молодые родители все еще могут в присутствии посторонних, в особенности старших родственников открыто проявлять взаимные чувства, обнимать или приласкать своего маленького ре­бенка, что позволительно лишь в узком домашнем кругу. Избегание  между женой  и стар­шими  родственниками  мужа,  особенно   мужчинами  обычно длится до первых родов или на протяжении ряда лет. С течением времени действия ряда запретов снимаются или ослабевают, но некоторые из них в том или ином виде сохраняются пожизненно. К ним можно отнести, на­пример,  запрет  смотреть  свекру в  лицо,  громко разговаривать в присутствии свекра или свек­рови, произносить их имена. Даже и после окончания предписываемых запретов невестке полага­ется вести себя с названными родственниками мужа крайне сдержанно.

В то же время следует констатировать то обстоятельство, что отношение к избеганию тем отрицательнее, чем моложе супруги и чем выше их социально-профес­сиональный статус. Не все из них придержи­ваются этих обычаев по отношению к мужу или жене, не­сколько большее количество - по отношению к свекрови или теще, и сравнительно значительное - по отношению к главным традиционным объектам избегания - старшим родственникам-мужчинам, включая сюда свекра и тестя. При этом необходимо учитывать и наличие различных компромиссных форм следования старым обычаям, что напрямую сказывается в  сокращении сроков их соблюдения.

Таким образом, демократизация и сущность внутрисемейных отношений в семье во мно­гом определяются типом и составом семьи. В сложных малых и расширенных неразделенных семьях с наличием представителей трех-четырех поколений семьи, в том числе  одного или обеих престарелых родителей супруга, сильно влияние традиционных начал. Другие члены семьи нередко учитывают их мнение или просто не хотят обидеть их пренебрежительным отно­шением к привычным для тех порядкам. Там, где представители стар­шего поколения неуклонно следуют установкам прошлого, большей частью преобладают традиционные стереотипы. Но бывает и так, что люди среднего возраста, придерживаясь традиционных норм и правил поведения по отношению к старшим, не требуют того же от младших по отношению к себе.

Наибольшие изменения во внутрисемейных взаимоотношениях характерны для молодого и среднего поколений. И отношения в них, и повседневное общение, как правило, демократичнее. В этом заключается одна из причин того, что со временем указанные инновации распространятся и на другие возрастные группы сельского населения, а это в свою очередь приведет к тому, что сельские семьи в своей основной массе будут ближе к городским.

Предписываемая традицией и фактическая повседневная форма отношений в современной казахской сельской семье меняются параллельно, но не одинаковыми темпами. В большинстве случаев содержание опережает форму: ведь оно более значимо для практической жизни. Одна­ко это обстоятельство – не единственное. Другая особенность состоит в том, что определенная часть казахского населения изучаемого нами региона сознательно придерживается ряда традиционных элементов, обрядов и обычаев не толь­ко в качестве наследия предков, но и как важнейший показатель этниче­ской принадлежности, этнического маркера. Поэтому перестройка семейных отношений у казахов, как и у других контактирующих с ним этносов, еще более свидетельствуют о сдвигах в бы­ту семьи, чем изменения в самих этих отношениях.

--------------------------------

1. ЖакиповаА. Развитие семейно-брачных отношений в Казахстане. -Алма-Ата, 1971;     Аргынбаев Х.А. Семья и брак у казахов (историко-этнографический очерк). –Алма-Ата, 1973.

2. Наумова О.Б. Новое и традиционное в структуре современной казахской семьи // Полевые исследования Института этнографии. 1980-1981. Сборник статей. – М., 1984. – С.71-78; Калышев А.Б. Состав семьи и структура внутрисемейных отношений современного сельского населения Семиречья // Вестник КазГУ. Серия историческая. – 1996. - №3. – С.144-151.