В условиях стремительно развивающегося общества и информационных технологий новшеством для науки криминалистики стало появление цифровых следов. Несмотря на то, что различные информационные технологии могут выступать в качестве средства и (или) орудия преступления в области киберпространства, цифровые следы, в свою очередь, интересны криминалистике не формой, а содержанием, то есть информацией, содержащейся на определенном носителе.
Прежде чем перейти к понятию цифрового следа, следует рассмотреть его сущность на основе наиболее значимых признаков, отличающих его от других следов, используемых в криминалистике, таких как:
— невозможность существования без материального носителя, что указывает на его опосредованность другим устройством, предметом и т. д.;
— удобство в копировании, поскольку данное действие можно совершать неограниченное количество раз без ущерба его объему и содержания;
— гибкость, выражающаяся в возможности изменения формы следа (например, скриншот может преобразоваться в распечатанный документ);
— обезличенность, поскольку идентификация автора, пользователя или владельца является трудоемким и не всегда приводящим к положительному результату процессом [1, с. 47–48].
Проблематика использования данных видов следов в криминалистике заключается в их отличии от привычных правоохранительным органам следов. Специфической особенностью цифровых следов является отсутствие признаков, присущих традиционным криминалистическим следам (запах, постоянная форма, иные признаки, позволяющие определить принадлежность следа к определенному лицу), что существенно сужает круг используемых средств и методов для их обнаружения, изъятия и фиксации.
Кроме того, проблемным аспектом является невозможность включения цифровых следов в существующую и устойчивую классификацию следов, делящую все следы, соответственно, на материальные и идеальные. К первым относятся различные материальные объекты, которые человек может воспринимать с помощью органов чувств. Последние включают в себя мыслительную деятельность, образы, запечатленные в памяти субъекта, способные указать на криминалистически значимую информацию для расследования уголовного дела [3, c. 65–66].
Цифровые следы же обладают своей специфичностью и представляют собой след, запечатленный в виде цифрового образа, изменяющий состояние информации в памяти абонентского устройства. С. Д. Долгинов предполагает, что данный след не может быть осязаем и является результатом компьютерного синтеза [2, c. 383–384].
Следует отметить, что отыскание цифровых следов является сложным процессом и требует привлечения специальных экспертов, обладающих определенным образованием в сфере цифровых технологий и опытом. Преимуществами появления цифровых следов является их объективное и последовательное отражение преступной деятельности лица, поскольку используя данный вид следов, правоохранительные органы могут проследить порядок событий и действий лиц, участвующих в совершении преступления посредством применения информационных технологий. Для быстрого получения данных непосредственно на месте происшествия используется ряд специализированных пакетов цифровой криминалистики, таких как UFED, XRY и Mobile Forensic Investigator. Например, UFED и XRY могут искать, восстанавливать и декодировать информацию с мобильных телефонов, GPS-навигаторов, планшетов и карт памяти. В частности, из этих устройств можно извлекать данные, относящиеся к спискам контактов, журналам вызовов, голосовой почте, данным о местоположении, изображениям, видеофайлам и текстовым сообщениям.
Однако цифровые следы характеризуются непостоянностью, поскольку легко могут быть удалены пользователем либо скрыты путем использования программ, подменяющих ip-адрес, а также сфальсифицированы, что затрудняет процесс их собирания и изъятия [4, с. 76–77].
Другим не менее важным вопросом при сборе следов цифровых преступлений в социальных сетях и мессенджерах является отсутствие обязательных международно-правовых документов по киберпреступности и кибербезопасности, регулирующих такие вопросы, как сбор криминалистической информации у хостинг-провайдеров (иностранных компаний, предоставляющих услуги по использованию определенных социальных сетей и мессенджеров). В связи с чем международному сообществу следует стремиться к созданию единой унифицированной Конвенции о сотрудничестве в сфере противодействия информационной преступности [5, с. 225–227].
Таким образом, криминалистика должна адаптироваться к изменяющимся обстоятельствам и постоянно обновлять, а также совершенствовать криминалистические знания о технических и тактических аспектах работы с цифровыми доказательствами при расследовании преступлений. Цифровые следы не заменяют традиционные доказательства, напротив, они выступают дополнительными инструментами, способными помочь в выявлении значимой для уголовного дела информации. Наиболее эффективный подход в расследовании заключается в сочетании традиционных и цифровых доказательств для получения полной картины преступления и создания убедительных доказательств. В связи с этим необходимо разработать инструменты для работы с виртуальными следами и повысить уровень знаний и навыков специалистов, работающих с информационными потоками с помощью инновационных средств изъятия и фиксации следов.
Литература:
1. Бессонов А. А. О некоторых возможностях современной криминалистики в работе с электронными следами // Вестник Университета имени О. Е. Кутафина. 2019. № 3. С. 47–48.
2. Долгинов С. Д. Информационно-технологические следы в криминалистике // Материалы Шестого Пермского конгресса ученых-юристов. 2016. С. 383–389.
3. Иванов В. Ю. К вопросу о классификации электронно-цифровых следов // Национальная безопасность / nota bene. 2020. № 3. С. 65–66.
4. Иванов В. Ю. О теоретических аспектах использования в криминалистике понятия электронно-цифрового следа // Юридические исследования. 2020. № 7. С. 76–77.
5. Никитин А. Е. К вопросу об исследовании цифровых следов в киберпространстве // Молодой ученый. 2022. № 17 (412). С. 225–227.
