Проблема защиты прав кредиторов при банкротстве является одной из наиболее актуальных в российском гражданском праве. Для защиты интересов кредиторов должника, в том числе интересов государства, в Федеральный закон от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве) были введены нормы об ответственности иных, помимо должника, лиц, которые при определенных обстоятельствах обязаны погасить требования всех кредиторов должника — так называемая субсидиарная ответственность. Нормы о субсидиарной ответственности в деле о банкротстве ранее были предусмотрены статьей 10 Закона о банкротстве, однако с 30.07.2017 данная статья была признана утратившей силу, а вместо нее введена целая глава III.2 «Ответственность руководителя должника и иных лиц в деле о банкротстве».
По сравнению с ранее действовавшей редакцией статьи 10 Закона о банкротстве нормы главы III.2 расширили не только круг лиц, которые несут такую ответственность, но и основания, по которым виновных можно привлечь к субсидиарной ответственности. Закон также допускает при определенных условиях привлечение к ответственности вне рамок дела о банкротстве, в т. ч. после прекращения производства по делу из-за отсутствия достаточных средств для возмещения судебных расходов на проведение процедур банкротства, что раньше было невозможно.
Основные признаки контролирующего лица претерпели некоторые изменения, в частности изменяется порядок определения трехгодичного срока, в течение которого лицо имело право давать обязательные для исполнения должником указания или возможность иным образом определять действия должника: если раньше такой срок отсчитывался от даты принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом, то теперь этот срок исчисляется с момента возникновения признаков банкротства. Подобное изменение не позволит лицам, контролировавшим должника, искусственно выводить себя из-под действия норм о субсидиарной ответственности путем намеренного затягивания обращения в суд с заявлением о признании должника банкротом.
Кроме того, теперь в Законе о банкротстве прямо сказано, что определять действия компании в силу должностного положения может не только руководитель, но и лица, замещающие должности главного бухгалтера, финансового директора, иные должности, предоставляющие возможность определять действия должника (пп. 3 п. 2 ст. 61.10 Закона о банкротстве). Такие лица также являются субъектами субсидиарной ответственности.
Законодатель в п. 4 ст. 61.10 Закона о банкротстве предусмотрел три обстоятельства, при которых статус контролирующего лица презюмируется, что может быть опровергнуто заинтересованными лицами. В целом, настоящий пункт лишь конкретизирует широкое определение контролирующего лица, изложенное в п. 1, поскольку уже в п. 5 законодатель наделяет арбитражный суд правом устанавливать статус контролирующего лица по иным основаниям, не указанным в упомянутом п. 4.
В Законе о банкротстве определены два вида субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц:
– Ответственность за невозможность полного погашения требований кредиторов (ст. 61.11);
– Ответственность за неподачу (несвоевременную подачу) заявления должника (ст. 61.12).
В настоящий момент п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве содержит пять обстоятельств, при которых причинно-следственная связь между действиями контролирующего лица и невозможностью полного погашения требований кредиторов презюмируется. Однако некоторые (в большинстве своем) из установленных в приведенных презумпциях обстоятельств не всегда очевидно свидетельствуют о возможности причинения кредиторам убытков в виде невозможности полного погашения их требований.
- Причинен существенный вред имущественным правам кредиторов в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения этим лицом одной или нескольких сделок должника (совершения таких сделок по указанию этого лица). Это, пожалуй, единственное основание, к которому меньше вопросов.
Указанная презумпция может быть применена к контролирующему лицу, если данной сделкой (сделками) причинен существенный вред кредиторам. К числу таких сделок относятся, в частности, сделки должника, значимые для него (применительно к масштабам его деятельности) и одновременно являющиеся существенно убыточными. При этом следует учитывать, что значительно влияют на деятельность должника, например, сделки, отвечающие критериям крупных сделок (статья 78 Закона об акционерных обществах, статья 46 Закона об обществах с ограниченной ответственностью и т. д.).
Для применения указанной презумпции признание такой сделки в судебном порядке недействительной не требуется.
- Документы бухгалтерского учета и (или) отчетности, обязанность по ведению (составлению) и хранению которых установлена законодательством Российской Федерации, к моменту вынесения определения о введении наблюдения (либо ко дню назначения временной администрации финансовой организации) или принятия решения о признании должника банкротом отсутствуют или не содержат информацию об объектах, предусмотренных законодательством Российской Федерации, формирование которой является обязательным в соответствии с законодательством Российской Федерации, либо указанная информация искажена, в результате чего существенно затруднено проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, в том числе формирование и реализация конкурсной массы. Очевидно, что отсутствие документов далеко не всегда влечет за собой невозможность полного погашения требований кредиторов.
Верховный Суд РФ установил некоторые дополнительные условия применения рассматриваемой презумпции. В частности, установлено требование о том, что заявитель должен представить суду объяснения относительно того, как отсутствие документации (отсутствие в ней полной информации или наличие в документации искаженных сведений) повлияло на проведение процедур банкротства.
- Требования кредиторов третьей очереди по основной сумме задолженности, возникшие вследствие правонарушения, за совершение которого вступило в силу решение о привлечении должника или его должностных лиц, являющихся либо являвшихся его единоличными исполнительными органами, к уголовной, административной ответственности или ответственности за налоговые правонарушения, в том числе требования об уплате задолженности, выявленной в результате производства по делам о таких правонарушениях, превышают пятьдесят процентов общего размера требований кредиторов третьей очереди по основной сумме задолженности, включенных в реестр требований кредиторов. Представляется не совсем обоснованной данная презумпция, т. к. не понятно, как совершение должником публичного правонарушения влияет на возможность полного удовлетворения требований всех кредиторов, и почему размер возникших в связи с этим требований кредиторов третьей очереди к должнику должен составлять более чем половину требований всех кредиторов той же очереди.
- Документы, хранение которых являлось обязательным в соответствии с законодательством Российской Федерации об акционерных обществах, о рынке ценных бумаг, об инвестиционных фондах, об обществах с ограниченной ответственностью, о государственных и муниципальных унитарных предприятиях и принятыми в соответствии с ним нормативными правовыми актами, к моменту вынесения определения о введении наблюдения (либо ко дню назначения временной администрации финансовой организации) или принятия решения о признании должника банкротом отсутствуют либо искажены. Верховный Суд РФ распространил на данную презумпцию все рассмотренные выше дополнительные условия ее применения, включая требование о необходимости доказывать существенное затруднение проведения процедур банкротства. Однако вопрос остаётся тот же: каким образом искажение названных документов влечет невозможность удовлетворения требований кредиторов.
- На дату возбуждения дела о банкротстве не внесены подлежащие обязательному внесению в соответствии с федеральным законом сведения либо внесены недостоверные сведения о юридическом лице:
– в Единый государственный реестр юридических лиц на основании представленных таким юридическим лицом документов;
– в Единый федеральный реестр сведений о фактах деятельности юридических лиц в части сведений, обязанность по внесению которых возложена на юридическое лицо.
Также какой-либо предполагаемой связи между описанными обстоятельствами и невозможностью удовлетворения требований кредиторов не усматривается. Верховный Суд РФ также вводит дополнительное требование представить суду объяснения относительно того, как отсутствие соответствующей информации (либо наличие в реестре недостоверной информации) повлияло на проведение процедур банкротства.
Все описанные презумпции могут быть опровергнуты привлекаемым к субсидиарной ответственности лицом, путем доказывания обусловленности банкротства должника исключительно внешними факторами.
Вторая группа оснований для привлечения к субсидиарной ответственности — за неподачу (несвоевременную подачу) заявления должника о своем банкротстве (ст. 61.12 Закона о банкротстве). Подобное поведение руководителя влечет за собой принятие несостоятельным должником дополнительных долговых реестровых обязательств в ситуации, когда не могут быть исполнены существующие, заведомую невозможность удовлетворения требований новых кредиторов, от которых были скрыты действительные факты, и, как следствие, возникновение убытков на стороне этих новых кредиторов, введенных в заблуждение в момент предоставления должнику исполнения. Гражданско-правовая ответственность по данному основанию возникает не произвольно только лишь потому, что обязанное лицо формально не исполнило обязанность по обращению в арбитражный суд с заявлением, тем самым не раскрыло сведения о финансовом положении должника. Привлечение к ответственности возможно при наличии неисполненных требований кредиторов, возникших после появления у должника признаков объективного банкротства. Закон презюмирует наличие причинно-следственной связи между неподачей заявления о банкротстве и невозможностью удовлетворения требований кредиторов, обязательства перед которыми возникли в период просрочки подачи заявления о банкротстве. Бремя доказывания отсутствия такой связи лежит на привлекаемом к ответственности лице (лицах).
Нередко суммы, которые взыскиваются судами с контролирующих должника лиц, превышает несколько миллионов и даже миллиардов рублей, что является непосильным бременем для человека на всю оставшуюся жизнь. Необходимо иметь ввиду, что лицо, привлеченное к субсидиарной ответственности, не может быть освобождено от исполнения этой обязанности в результате процедуры личного банкротства физического лица, поскольку в силу п. 5, 6 ст. 213.28 Закона о банкротстве требования о привлечении гражданина как контролирующего лица к субсидиарной ответственности сохраняют силу и могут быть предъявлены после окончания производства по делу о банкротстве гражданина в непогашенной их части в порядке, установленном законодательством Российской Федерации. Поэтому законодателю стоит пересмотреть сформулированные в Законе о банкротстве презумпции с учетом наработанных судебной практикой рекомендаций и более рационально подходить к вопросам ответственности контролирующих должника лиц, учитывая при этом не только интересы кредиторского сообщества, но и интересы представителей менеджмента.
В заключение хотелось бы отметить, что чрезмерно широкие возможности привлечения к ответственности контролирующих лиц, предоставленные Законом о банкротстве, могут привести к размыванию границ юридического лица и девальвации принципа отделения в корпоративном праве.
Литература:
- Гутников, О. В. Корпоративная ответственность в гражданском праве / О. В. Гутников. — М.: Контракт, 2019. — 487 с.
- Лотфуллин, Р. К. Субсидиарная и иная ответственность контролирующих должника лиц при банкротстве / Р. К. Лотфуллин. — М.: SB&P, 2021. — 556 с.
- О несостоятельности (банкротстве): федер. закон от 26.10.2002 № 127-ФЗ // Справочная правовая система «КонсультантПлюс». — Режим доступа: http://www.consultant.ru (дата обращения: 21.05.2023).
- Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» // Российская газета. — 2017. — № 297.
