Реалии развития уголовного законодательства и реализации превентивной деятельность в сфере преступлений экстремистской и террористической направленности сложны и противоречивы. С одной стороны, наблюдается закономерный рост преступности в данной сфере на фоне политической нестабильности, экономического кризиса и социальной напряженности. С другой стороны, очевидна цифровая трансформация преступности экстремистской и террористической направленности в условиях цифровизации общественной жизни: экстремизм и терроризм, обывательски ассоциирующиеся с терактами, несанкционированными протестами и иной идеологически мотивированной и запугивающей активностью, в современных условиях все чаще начинают выражаться в форме запрещенной к обороту информации экстремистского и террористического содержания, распространяемой в виртуальной реальности, что представляет собой сложно контролируемую информационную эпидемию страха и идеологического разложения общественных масс. Целесообразно исследование уголовно-правовых и криминологических аспектов распространения информации экстремистской и террористической направленности в сети Интернет как индикаторов превентивных мер. Методология исследования: сравнительно-правовой метод, метод толкования права и анализа законодательства.
Ключевые слова: экстремизм, терроризм, киберпреступность, кибертерроризм, превенция.
Modern development of criminal legislation and prevention in the field of extremist and terrorist crimes are complex and contradictory. On the one hand, there is an inevitable increase in criminal activity in this area against the background of political instability, economic crisis and social tension. On the other hand, the natural digital transformation of extremist and terrorist-oriented criminality in the conditions of dynamic digitalization of public life is also obvious: extremism and terrorism, philistinally associated with terrorist attacks, unauthorized protests and other ideologically motivated, aggressive and intimidating activity, in modern conditions are increasingly beginning to be expressed in the form of prohibited for circulation information of extremist and terrorist content distributed in cyberspace. In fact, it is a difficult controlled and preventable information epidemic of fear and ideological perversion of the public masses. It is logical to study the criminal-legal and criminological aspects of the dissemination of extremist and terrorist information on the Internet as indicators of preventive measures. Research methodology: comparative legal method, method of interpretation of law and analysis of legislation.
Keywords : extremism, terrorism, cybercrime, cyberterrorism, prevention.
Говоря об уголовно-правовых аспектах преступлений в сфере распространения информации экстремистского содержания в сети Интернет, стоит сразу обозначить, каким образом российское уголовное законодательство криминализует данные деяния и каков подход к разграничению в них преступного и противоправного с точки зрения административного правопорядка. Так, УК РФ [1] содержит три ключевых состава преступлений, связанных с распространением информации экстремистской направленности в сети Интернет — ч. 2 ст. 280, ч. 2, ст. 280.1, ч. 2 ст. 280.4. Их объединяет деяние в форме призыва, виртуальная реальность как обстановка и способ, а дифференцирует направленность: побуждение к экстремистской деятельности, к нарушению территориальной целостности РФ, а также к действиям против безопасности России. Причем, последний вид направленности призыва был криминализирован в 2022 г. в условиях протекания информационного противостояния государств и общественности, то есть перечень запрещенной к обороту информации экстремистского содержания детализировался, что необходимо учитывать и при дальнейшем выстраивании архитектуры превенции данных преступлений. Виртуальная реальность как обстановка и способ совершения преступления толкуются законодателем как квалифицирующий признак, что говорит о повышенной общественной опасности таковых преступлений, а следовательно, и необходимости более сложного и глубокого, индивидуализированного подхода к их предупреждению.
Вместе с тем, обозначенные статьи — бланкетные, отсылают к ФЗ от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» [2] как источнику легального толкования «экстремистской деятельности», к которой осуществляется призыв через Интернет, и к ПП ВС РФ от 28.06.2011 N 11 (ред. от 28.10.2021) «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» [3]. Так, в ст. 1 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» раскрывается перечень всех деяний, охватываемых понятием «экстремистская деятельность». Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2011 N 11 (ред. от 28.10.2021) «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» в свою очередь раскрывает детали и специфику официального подхода к пониманию цифровой природы данного преступления. Так, в п. 2.1. обозначена обязательность установления направленности на умысел и мотив побуждения к экстремизму при размещении лицом в сети «Интернет» текста, видео, фото, аудио материала с призывом к экстремистской деятельности, нарушению территориальной целостности России или ее безопасности, в п. 6 обозначен момент окончания преступления в форме факта размещения, а в п. 8 раскрыты все аспекты, учитываемые при установлении умысла и мотива: это не только обстоятельства и форма, объем публичности и содержание содеянного, но и комментарии совершившего преступления относительно размещенной в сети Интернет экстремистской информации, частота обновлений, контекст, фактор личного изготовления информации, действия по увеличению аудитории, а также общая репутация лица на предмет склонности к экстремизму.
Наличие такового перечня позволяет теоретически выстроить полную конструкцию преступлений в сфере распространения информации экстремистского содержания в сети Интернет: это осознанно размещенный в сети «Интернет» текст, аудио, видеоматериал или изображение, содержащие четко сформулированный информационный посыл побуждающего и мотивационного характера к совершению любого из обозначенных в законе видов экстремистской деятельности, к нарушению территориальной целостности РФ или состояния ее безопасности и защищённости, обращенный к не персонифицированной и заведомо массовой аудитории пользователей сети Интернет по мотиву распространения и воплощения в реальности идеологии экстремизма и ее деятельных плодов, возбуждения вражды на национальной, политической, религиозной почве. То есть, речь идет о преступлении с глубокой общественно заражаемой природой и высокой общественной опасностью: само по себе преступное поведение призвано массово воспроизвести таковое в будущем, в поведении других лиц, виртуально воспринявших цифровой посыл. Публичность как признак содеянного ясно дает понять, что в преступлении предполагается своеобразный виртуальный диалог преступника и неограниченного круга лиц.
Это во многом объясняет, почему российский законодатель криминализировал именно публичные призывы к экстремизму во всех его проявлениях. Массовое распространение материалов экстремистского характера, за которым следует административная ответственность по ст. 20.29 КоАП РФ [4], не обладает такой общественной опасностью, так как не предполагает непосредственную коммуникацию через информационный посыл и его восприятие в сети «Интернет». Однако говоря о соотношении уголовно-правовых и административно-правовых начал, стоит отметить, что в случае с публичными призывами к нарушению территориальной целостности в сети «Интернет» условием привлечения к уголовной ответственности является наличие привлечения к ответственности административной (ст. 20.3.2 КоАП).
Рассмотренные нормативные, уголовно-правовые аспекты распространения информации экстремистского содержания в сети Интернет как индикаторы содержания мер по предупреждению преступлений в данной сфере целесообразнее всего анализировать с учетом статистических данных.
Во-первых, судебная статистика иллюстрирует неуклонный рост преступлений, связанных с публичными призывами к осуществлению экстремистской деятельности в сети «Интернет» (ч. 2 ст. 280 УК РФ): 2016 г. — 89 преступлений, 2017 г. — 88, 2018 г. — 83, 2019 г. — 109, 2020 г. — 135, 2021 г. — 243. До 2019 г. наблюдалась тенденция постепенного роста на этапе текущей стагнации, после — активный прирост, ознаменовавший в 2021 г. увеличение количества совершенных преступлений почти в 3 раза в сравнении с 2016 г. Резонно предположить, что таковая динамика связана с постепенным обострением политической ситуации и коронакризисом, резонен будет и прогноз относительно еще большего прироста таковых преступлений в 2022 г. Причем, таковой динамичный рост числа данных киберпреступлений коррелирует со спадом «типичного» экстремизма (ч. 1 ст. 280 УК РФ): 2016 г. — 24, 2017 г. — 20, 2018 г. — 7, 2019 г. — 8, 2020 г. — 12, 2020 г. — 21 преступление. Это доказывает нашу мысль о трансформации экстремизма в современных условиях, его переход на цифровые рельсы как наиболее коррелирующие с целями данных преступлений. Вместе с тем, рост преступлений, связанных с публичными призывами к осуществлению экстремистской деятельности в сети «Интернет» обличает несостоятельность доминирующей судебной практики применения наказания в виде условного лишения свободы. За 6 лет таковая практика качественно не повлияла на уменьшение количества совершаемых преступлений в данной сфере, посему логично полагать, что наказание в форме лишения свободы более целесообразно.
Во-вторых, статистика по ч. 2 ст. 280.1 УК РФ представляется более скудной: 2016г. — 1, 2017 г. — 5, 2018 г. — 4, 2019 г. — 2, 2020 г. — 3, 2021г. — 0 преступлений. Во многом это связано с размытостью формулировки «экстремистская деятельность», призывы к которой охватываются ч. 2 ст. 280 УК РФ, и которая поглощает и посягательства на территориальную целостность, которые в свою очередь заложены как объекты призыва в объективную сторону ч. 2 ст. 280.1 УК РФ. Очевидно, большинство таких дел были квалифицированы по ч. 2 ст. 280 УК РФ, что говорит о теоретических проблемах. Однако такая статистика может также толковаться как проявление реального уменьшения призывов к колебанию территориальной целостности РФ как одной из самых опасных форм экстремизма.
В-третьих, важным представляется и статистическое наблюдение об отсутствии за 2016–2021 г. оправданий по ч. 2 ст. 280 УК РФ и ч. 2 ст. 280.1 УК РФ, что позволяет сделать вывод о высоком уровне значения правовой культуры при совершении данных преступлений. Безусловно, нельзя говорить о безапелляционной правоте и законности всех приговоров, однако таковая статистика доказывает, что все-таки большинство случае действительно носят доказанный преступный характер, а не политически мотивированный.
Подробно рассмотрев и проанализировав статистический и уголовно-правовой аспекты преступлений, связанных с распространением информации экстремистского характера, перейдем к исследованию сущности, качественных и количественных характеристик преступности, завязанной на распространении информации террористической направленности в сети «Интернет», обратимся к правовой основе данной категории преступлений, а также определим её основные понятия.
Нормативную базу противодействия терроризму в целом составляет Конституция Российской Федерации, федеральные законы, общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры Российской Федерации. Федеральный закон от 06.03.2006 № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» конкретизирует терроризм как «идеологию насилия и практику воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанными с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий» [5]. При этом, важно отметить, что при дефиниции понятия террористической деятельности, представленного здесь же, законодатель включает в него не только действия, непосредственно направленные на совершение террористического акта, но и пропаганду идей терроризма, распространение материалов или информации, призывающих к осуществлению террористической деятельности либо обосновывающих или оправдывающих необходимость осуществления такой деятельности. Именно этот аспект преступного поведения и является предметом детального рассмотрения в настоящей работе. В связи с чем представляется необходимым обратиться к ряду положений уголовного законодательства.
Статьей 205.2 УК РФ предусмотрена уголовная ответственность за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, публичное оправдание терроризма или его пропаганду. Рассмотрим состав данного правонарушения.
Объектом противоправных действий, которые охватывает ст. 205.2 УК РФ, являются общественные отношения, обеспечивающие общественные безопасность и порядок, а в качестве дополнительного объекта выступают жизнь, здоровье, нормальное функционирование органов власти, государственных, общественных учреждений, иных социальных институтов. Объективная сторона преступления складывается из двух альтернативных самостоятельных действий: публичных призывов к осуществлению террористической деятельности и публичного оправдания терроризма. Согласно Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 09.02.2012 N 1 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности» под публичными призывами следует понимать выраженные в любой форме (например, в устной, письменной, с использованием технических средств) обращения к другим лицам с целью побудить их к осуществлению террористической деятельности. Важно отметить, что публичный призыв отличается от подстрекательства к осуществлению терроризма в силу своего общего характера. Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности направлены на широкий круг лиц и могут охватывать самые разные группы населения, так же, как и обращать внимание на широкий спектр террористических мероприятий. Подстрекательство же направлено всегда в сторону конкретных лиц и несет в себе цель склонения их к совершению конкретного преступления террористического характера. Следующее действие, составляющее объективную сторону рассматриваемого преступления, представляет собой публичное оправдание терроризма — публичное заявление о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании. При этом под идеологией и практикой терроризма понимается идеология насилия и практика воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных, насильственных действий [5]. Такого рода признание может быть выражено как в прямой, так и в завуалированной форме путем «облагораживания» образов террористов в продуктах массовой культуры и оправдания их противоправных действий. Степень публичности призывов или оправдания определяется судом в зависимости от объективных обстоятельств, в рамках которых было совершено преступление.
Субъективная сторона характеризуется прямым умыслом, то есть лицо, призывающее к терроризму или оправдывающее его, действует, как правило, по своему желанию, в полной мере осознавая все последствия своего поступка. Субъектом преступления выступает лицо, достигшее возраста 16 лет.
В рамках данного преступления Уголовный закон предусматривает также квалифицирующее обстоятельство, указывающее на способ совершения основного преступного деяния: с использованием средств массовой информации либо электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети «Интернет». Федеральный закон от 27.12.1991 № 2124–1 «О средствах массовой информации» квалифицирует средства массовой информации как периодическое печатное издание, сетевое издание, телеканал, радиоканал, телепрограмму, радиопрограмму, видеопрограмму, кинохроникальную программу, иную форму периодического распространения массовой информации под постоянным наименованием [7]. Соответственно, вся информация, направленная на оправдание терроризма или его популяризацию, представленная в открытом доступе в информационном пространстве для всеобщего ознакомления, является преступной и влечет за собой тяжкие правовые последствия для распространителя. Пропаганда, оправдание и поддержка терроризма в сети «Интернет» относится к обстоятельствам, отягчающим наказание, в силу своей особой общественной опасности: через СМИ и «Интернет» информация, запрещенная к публикации в Российской Федерации, способна передаваться гораздо быстрее в сравнении с другими способами, а значит, возрастает опасность расширения круга лиц, попавших под ее пагубное влияние. Кроме того, в сети «Интернет» правоохранительным органам становится сложнее отследить в полной мере все источники распространения запрещенной информации.
В последние годы наблюдается тенденция к росту преступлений, связанных с террористической деятельностью в сети «Интернет». За один только 2021 год по ч. 2 ст. 205.2 УК РФ было осуждено 170 человек, 55 из которых понесли наказание в виде лишения свободы. Для сравнения в 2016 году было зафиксировано лишь 4 преступления по соответствующей статьей УК РФ, а в 2020–111. За все эти периоды ни одно лицо не было оправдано за совершение указанного преступного деяния. Эти цифры говорят о негативном развитии преступности террористического характера, на которую, безусловно, повлияла и политическая, социально-экономическая обстановка в стране. Более того, нельзя не подчеркнуть, что с каждым годом общество все больше начинает переходить на постоянное пользование компьютерными технологиями и информационно-коммуникационными сетями, а значит, переносит на эти платформы не только социально и право приемлемые установки, но и преступные модели поведения. Этим можно объяснить возросшую долю преступлений именно по второй части 205.2 статьи Уголовного Закона.
Однако, несмотря на подобную неутешительную статистику, российское законодательство не стоит на месте и постоянно совершенствуется в этой области. Необходимые изменения вносятся в Федеральный закон «О связи» и в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях (ст. 13.31 КоАП РФ).
Федеральный закон от 5 мая 2014 г. № 130-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» устанавливает, что к лицам, совершившим преступления террористической направленности, как и преступления против мира и безопасности человечества, сроки давности не применяются. Федеральным законом от 6 июля 2016 г. № 374-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О противодействии терроризму» и отдельные законодательные акты Российской Федерации в части установления дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности» определяется, что при осуществлении оперативно-розыскной деятельности может проводится такое оперативно-розыскное мероприятие, как «получение компьютерной информации» (пункт 15 статьи 6 Закона об ОРД).
За последние годы правовое регулирование деятельности органов внутренних дел в сфере противодействия терроризму и экстремизму терпит значительные изменения. В результате имеющаяся в настоящее время нормативная правовая база создаёт всё лучшие условия для эффективного противодействия терроризму.
Кроме того, в качестве ответной реакции в 2018 году Президент Российской Федерации подписывает Комплексный план противодействия идеологии терроризма в Российской Федерации на 2019–2023 годы, который включает в себя перечень профилактических мероприятий. В частности, в сети «Интернет» в качестве мер информационно-пропагандистского характера планом предусмотрено привлечение лидеров общественного мнения, блогеров для распространения контртеррористической идеологии, организация конкурсов по созданию игровых и неигровых национальных фильмов антитеррористической направленности, осуществление мониторинга сети «Интернет» и блокировка распространения в ней террористических материалов и др.
Так, на основе комплексного анализа статистического и уголовно-правового аспекта преступлений, в сфере распространения информации экстремистского и террористического содержания в сети Интернет, целесообразным представляется заложить в систему превенции данных преступлений следующие превентивные посылки и меры:
Во-первых, это необходимость фундаментального правового просвещения пользователей сети «Интернет» с существом явлений экстремизма и терроризма и информации, носящей экстремистско-террористический характер, а посему — запрещенной к обороту. Это, к примеру, доведение до студентов, специалистов (журналистов, блогеров, политологов и юристов), а также иных активных в виртуальном пространстве общественников перечня экстремистских и террористических материалов Министерства Юстиции РФ; организация курсов и треннингов по правовому просвещению в трудовых коллективах и студенческом сообществе; взаимодействие с отечественными цифровыми гигантами и социальными сетями на предмет обязательности информирования на них о недопустимости размещения запрещенной к обороту информации экстремистского и террористического содержания. Таковая мера проистекает из самой формы совершения рассматриваемых преступлений: публичные призывы это всегда негласный и обезличенный, но все-таки диалог виртуального преступника и неограниченной аудитории. Важно правовое просвещение и по причине расширения перечня запрещенной под угрозой уголовного наказания информации экстремистского и террористического содержания, о чем говорилось ранее.
Во-вторых, это практическое переосмысление системы наказания за преступления в сфере распространения информации экстремистского и террористического содержания в сети Интернет. Целесообразным представляется в целях предупреждения таковых путем общей уголовно-правовой превенции апробировать на практике применение наказания в форме лишения свободы, параллельно теоретически совершенствуя подход уголовного законодательства к системе наказаний за данные преступления, совершенные в сети «Интернет».
В-третьих, в рамках предупреждения рассматриваемых киберпреступлений важным представляется и проведение превентивных профилактических и мониторинговых мероприятий, контрольно-аналитическая направленность которых коррелирует с обязательными к учету характеристиками элементов состава данного преступления, по мнению Пленума Верховного Суда РФ: постоянное наблюдение за виртуальной активностью лиц, ранее привлекавшихся к административной или уголовной ответственности за преступления в сфере экстремизма и терроризма; наблюдение за крупными политическими виртуальными сообществами в условиях кризисной ситуации, дабы улавливать подходящий для совершения анализируемых преступлений контекст и вовремя его ликвидировать; контролировать подозрительные по своему содержанию, форме и масштабах рекламные компании, которые носят политический, латентно саркастический или иной характер, раскрывающей в рекламируемой информации признаки призывов к экстремистской или террористической деятельности в сети «Интернет».
Литература:
- Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ, Собрание законодательства Российской Федерации от 17 июня 1996 г. N 25
- Федеральный закон от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности, «Парламентская газета» от 30 июля 2002 г. N 142–143
- Постановление Пленума Верховного суда РФ от 28 июня 2011 г. N 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности», «Российская газета» от 4 июля 2011 г. N 142
- Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. N 195-ФЗ, «Российская газета» от 31 декабря 2001 г. N 256
- Федеральный закон «О противодействии терроризму» от 06.03.2006 № 35-ФЗ (в ред. от 01.01.2017) // СЗ РФ. 2006. № 11. Ст. 1146.
- Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 09.02.2012 № 1 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2012. № 4.
- Федеральный закон Российской Федерации от 27.12.1991 № 2124–1 (ред. от 18.04.2018, с изм. от 17.01.2019) «О средствах массовой информации» // Консультант Плюс: Законодательство.
