В 2022 году отечественная правовая система отметила важный юбилей: пятнадцатилетнюю годовщину вступления в силу нового Федерального закона № 229-ФЗ от 2 октября 2007 «Об исполнительном производстве» [8] (далее — «Закон»), созданного с учётом практики применения Федерального закона от 21.07.1997 № 119-ФЗ «Об исполнительном производстве» [9]. Последний стал отправной точкой исполнительного законодательства в новой России и являлся первой попыткой систематизации норм права, регулирующих исполнительное производство.
К моменту принятия нового 229-ФЗ, представителям всего правового сообщества было уже совершенно очевидно, что действующий 119-ФЗ не в полной мере отвечает изменяющимся реалиям новой России. В новом Законе были учтены выявившиеся ранее недоработки, сконцентрирован накопленный и обобщённый за десятилетие правоприменения опыт, учтены прошлые ошибки и проявившиеся правовые коллизии.
По итогам вот уже более 15 лет применения Закона, можно подвести промежуточные итоги практики исполнительного производства, а также регулирующей нормативной базы. И вряд ли можно с полной уверенностью утверждать, что эти итоги столь длительного периода правоприменения основного закона, регулирующего исполнительное производство, будут свободны от констатации наличия серьёзных проблем, накопившихся в исполнительном праве.
Следует признать, что все стороны исполнительного производства, так или иначе, сталкиваются с определёнными проблемами в части защиты и реализации собственных прав и законных интересов. В основе своей, проблемы эти можно условно разделить на две группы.
Первая характеризуется определённым несовершенством нормативно-правовой базы, регулирующей исполнительное производство. К сожалению, отнюдь не всегда участнику последнего законом представлены все инструменты и правомочия, необходимые для правоприменения и правореализации исполнительного законодательства в полном объёме.
Вторая группа обусловлена преимущественно «человеческим фактором», влияющим на ход исполнительного производства. В результате правоотношений, возникающих в процессе исполнения судебного акта, между участниками исполнительного производства возникают взаимные права и обязанности. Поскольку ключевым исполнителем судебного акта является судебный пристав-исполнитель, то именно от качества исполнения им своих обязанностей, зависит обоснованное и максимально полное применение и использование всего доступного арсенала правового инструментария. И, как следствие, итоговая эффективность исполнения судебного акта, как заключительной стадии защиты прав и законных интересов субъекта.
Следует отметить, что вышеуказанные проблемы проявляются отнюдь не в равной степени для каждого из также участников исполнения судебного акта. Разумеется, вряд ли справедливо было бы утверждать, что с нормативистской позиции, являющейся основой позитивного права [5], права и законные интересы одного из участников исполнительного производства ограничены в большей или меньшей степени, чем других. Статья 50 Закона наделяет правами и обязанностями стороны исполнительного производства, в равной степени. Точнее, публично-правовая функция законодательства гарантирует равные правомочия сторон в защите государственной властью их прав и законных интересов в ходе исполнительного производства.
Но различные участники исполнительного производства — взыскатель, должник и третьи лица — все изначально находятся в неравных условиях. Положение должника, например, облегчено тем, что у него есть «фора времени» до возбуждения исполнительного производства, в течении которой он имеет возможность предпринять усилия по укрыванию имущества от обращения на него взыскания. Да и укрыться самому: локализация должника сегодня, при отсутствии правового института прописки (старшему поколению он знаком), возможна лишь при условии, что должник не скрывается, но сам готов предстать перед законом. При этом взыскатель находится в положении, в котором необходимо добиться локализации должника и его имущества, определить, на какое имущество может быть обращено взыскание, обратить взыскание и добиться исполнения судебного акта. Несмотря на то, что проведение всех вышеуказанных действий, является обязанностью судебного пристава-исполнителя, данная функция последним нередко выполняется недостаточно эффективно. Мероприятия и усилия сотрудников ФССП России по первоначальному установлению, и, при необходимости, исполнительному розыску должника и его имущества, очень часто оказываются недостаточными. Приставы или не находят должника, или не находят принадлежащее ему имущество, на которое может быть обращено взыскание, или находят имущество не в полном объёме. При невозможности установить местонахождение должника или имущества, результатом становится окончание исполнительного производства на основании требований пункта 3) части 1 статьи 46 Закона. Если приставом установлено, что у должника отсутствует имущество, на которое может быть обращено взыскание, окончание исполнительного производства может быть выполнено на основании пункта 4) части 1 статьи 46 Закона. С момента окончания исполнительного производства и до момента возможности новой подачи взыскателем исполнительных документов — не менее 6 месяцев, в соответствии с частью 2.1 статьи 30 Закона № 229-ФЗ — должник освобождается ото всех ограничений и взысканий со стороны взыскателя. Против него прекращается исполнительный розыск, а также отменяются ограничения специального права, наложенные в процессе исполнительного производства, включая запрет на пересечение границы, ограничение управление транспортным средством и п. Таким образом, на 6 месяцев должник получает передышку, в течении которой может совершенно не опасаться ограничений специального и имущественного прав, а также подготовиться к следующему периоду возбуждения исполнительного производства по инициативе взыскателя.
Справедливости ради, необходимо обратить внимание на позицию Верховного Суда РФ, своим Кассационным определением № 18-КАД20–32-К4 [3] уточнившего, что шестимесячный срок приостановки исполнительный действий, определяется причинами, по которым судебный пристав-исполнитель остановил исполнительное производство. Указанный срок предусмотрен лишь при установлении недостаточности или отсутствии имущества, на которое может быть обращено взыскание, в соответствии с пунктом 4) части 1 статьи 46 закона № 229-ФЗ. Но когда сотрудник ФССП России останавливает исполнительное производство на том основании, что должник или его имущество не найдены, что регулируется пунктом 3) части 1 статьи 46 закона № 229-ФЗ, то остаётся неустановленным наличие или отсутствие у должника достаточного для обращения на него взыскания имущества. При таких условиях, взыскатель, в соответствии с вышеизложенной позицией Верховного Суда РФ, отнюдь не обязан ожидать шесть месяцев, до повторной подачи исполнительных документов в территориальное подразделение ФССП.
Возможность судебного пристава-исполнителя останавливать исполнительное производство и его заинтересованность в уменьшении количество «висящих» на нём «ИП» (а приставы перегружены работой, как правило, сверх всякой меры), приводит к завидной регулярности окончания исполнительного производства приставом по вышеуказанным основаниям. В результате чего, рано или поздно взыскатель устаёт регулярно подавать исполнительные документы приставу. А потом ещё и бороться с ним же, пресекая (отнюдь не всегда успешно) попытки «спустить на тормозах» исполнение приставом своих обязанностей. Он просто не подаёт «в очередной раз» исполнительные документы в территориальное подразделение ФССП России и, в таком случае, исполнительное производство, прекращается само собой. Должник получает возможность избежать обращения взыскания на своё имущество, а взыскатель лишается возможности защитить свои права и законные интересы.
Справиться с подобным нарушением прав взыскателя можно было бы, во-первых, сделав исполнительное производство по умолчанию бессрочным и не подлежащим окончанию по основаниям, согласно которым оно может быть окончено ныне. Во-вторых, наладив качественный обмен информацией между ФССП России и иными органами исполнительной государственной власти, осуществляющими регистрационные действия с имуществом должника, а также с кредитно-финансовыми организациями. Сегодня это взаимодействие, непрерывно улучшаясь, всё же оставляет желать лучшего. В-третьих, существенным условиям для гарантированной защиты интересов взыскателя, являлось бы ограничение специального права должника по умолчанию, безотносительно к позиции судебного пристава-исполнителя. Лишённый возможности управлять транспортным средством, пересекать государственную границу, производить отчуждение собственного имущества и пользоваться кредитными продуктами, должник станет с неподдельной энергией изыскивать средства для добровольного исполнения судебного акта.
Сегодня, в ситуации, когда ограничение специального права находится полностью на усмотрении ведущего производство судебного пристава-исполнителя, интересы (порой не совсем законные) должника оказываются защищены в куда большей степени, нежели законные права и интересы взыскателя. Вряд ли такую ситуацию можно было бы признать правильной.
Необходимо сказать, что и интересы должника так же нередко нарушаются в ходе исполнения судебного акта. Нередки случаи, когда недостаточно тщательный (проще говоря — халатный) розыск имущества должника приставом, приводит к нарушению законных прав должника. Например, Решение по гражданскому делу Шпаковского районного суда № 2–369/2022 2–369/2022~М-13/2022 М-13/2022 от 10 февраля 2022 г. по делу № 2–369/2022 [6]. Истец — судебный пристав-исполнитель, обратился в суд с исковым заявлением об обращении взыскания на принадлежащий должнику (ООО) земельный участок, в соответствии с требованиями статьи 278 ГК РФ [1]. Суд установил, что стоимость участка, на который истец хотел обратить взыскание, более чем в два раза превышает оставшуюся к взысканию сумму. Истец имеет на балансе другие объекты недвижимости, которые им были добросовестно указаны в соответствии с положениями части 5 статьи 69 Закона № 229-ФЗ, как те, на которые он просит обратить взыскание в первую очередь. Не найдя оснований для удовлетворения иска судебного пристава-исполнителя, суд отказал таким образом в удовлетворении иска судебного пристава-исполнителя.
Эффективно решать проблемы подобного рода могло бы применение института декларирования имущества в исполнительном производстве [7]. Указанная выше статья 69 Закона 229-ФЗ весьма двусмысленна, особенно в сочетании частей 5 и 7 статьи. Отсутствие санкции за нарушение данной статьи, в принципе делает её полностью «декоративной» и необязательной для должника. Декларирование имущества непременно вместе с реальной ответственностью за непредоставление сведений судебному приставу-исполнителю (или предоставление недостоверных данных) об имуществе, на которое может быть обращено взыскание, упростило и облегчило бы работу ФССП России, повысило бы правовую защищённость взыскателя и застраховало бы самого должника от обращения взыскания на то имущество, которое сам должник считает удобным для себя уберечь от обращения на него взыскания, при наличии у него другого имущества.
Беспристрастный анализ правоприменения исполнительного законодательства в текущих реалиях, свидетельствует о необходимости существенных улучшений нормативной базы исполнительного производства. Которое является заключительным этапом судебной защиты прав и свобод субъекта, в соответствии с п. 1 ст. 46 Конституции РФ. Вряд ли нуждается в доказывании позиция, утверждающая, что исполнение судебного акта, восстанавливающего нарушенные права и законные интересы субъекта, неотделимо от принципа судебной защиты указанных прав и законных интересов и является логическим завершением этой судебной защиты. То есть, в философском смысле, конечное исполнение судебного акта олицетворяет справедливость как высшее проявление естественного права. С точки зрения многих исследователей права в России и за рубежом, например итальянского правоведа Н. Боббио, единственным предметом права и есть «справедливость» [2]. С позиции естественного права мораль и справедливость суть необходимые и возможно достаточные условия законности [4]. Неисполнение судебного акта, является не только попранием закона в позитивистском смысле, но и нарушением естественного права, как олицетворения законности.
Российское исполнительное право нуждается в значительной модернизации, порой весьма глубокой. Вряд ли вызовет спор точка зрения, что только системный анализ существующих проблем исполнения судебных актов, включающий и российский, и зарубежный опыт, может устранить очевидные слабые места в исполнительном праве, препятствующие торжеству и закона, и справедливости. И российский, и мировой опыт правоприменения в исполнительном производстве, даёт богатейший материал для модернизации отечественного законодательства.
Литература:
- «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая)» от 30.11.1994 N 51-ФЗ (ред. от 16.04.2022) СПС «Консультантплюс» (дата обращения: 04.01.2023 г.)
- Джентиле Ф. О роли философии права в изучении юриспруденции в Италии, Государство и право, 1995, № 1, с. 135
- Кассационное определение Верховного Суда РФ № 18-КАД20–32-К4 от 25.12.2020 г. URL: http://vsrf.ru/stor_pdf.php?id=1954906 (дата обращения: 03.12.2022 г.)
- Козлихин И. Ю. Мораль и право. Избранные труды. СПб., 2012. С. 393; Lyons D. Ethics and the Rule of Law. N. Y., 1984. P. 7–10, 68, 74.
- Лапаева В. В. Типы правопонимания: правовая теория и практика. М., 2012, c. 6
- Решение Шпаковского районного суда Ставропольского края № 2–369/2022 2–369/2022~М-13/2022 М-13/2022 от 10 февраля 2022 г. по делу № 2–369/2022. URL: https://sudact.ru/practice/zloupotreblenie-pravom/?page=3 (дата обращения: 19.01.2023 г.)
- Усов К. Ю. Введение в России института декларирования имущества должников: за и против, Библиотека Elibrary URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=37183078&ysclid=ld99guxe12101297266
- Федеральный закон от 02.10.2007 N 229-ФЗ (ред. от 29.12.2022) «Об исполнительном производстве» (с изм. и доп., вступ. в силу с 09.01.2023), СПС «Консультантплюс» (дата обращения: 19.01.2023 г.)
- Федеральный закон от 21.07.1997 N 119-ФЗ (ред. от 26.06.2007) «Об исполнительном производстве» СПС «Консультантплюс» (дата обращения: 19.01.2023 г.)
