Литературоведы и мастера художественного перевода отмечают, что национальная окраска литературного произведения часто выражает через национальные реалии. Чем ближе произведение по своей тематике к народной жизни, а по стилистике - к фольклору, тем ярче проявляется его национальной колорит. Поэтому вопрос о сохранении национального своеобразия подлинника при переводе его на ИЯ рассматривался исследователями неоднократно и нередко вызывал полемику. Так как реалии - наиболее яркие показатели национального своеобразия произведения, то проблемы передачи реалий имеет не только теоретическое, но и все возрастающее практическое значение. И здесь возникает вопрос: какие параметры следует учитывать, на что нужно в первую очередь обращать внимание при переводе реалий, чтобы сохранить тот национально-культурный колорит, который делает произведение столь выразительным?
1. Вопрос об аудитории перевода. Эта аудитория всегда, хотя и в разной степени, отличается от аудитории оригинального текста по культурным параметрам и сама аудитория перевода неоднородна.
Вопрос об учете аудитории может ставиться трояким способом.
Как вопрос об учете языкового мышления, общего для всех носителей ПЯ.
Как вопрос об учете различных национальных вариантов ПЯ.
Как вопрос классификации носителей ПЯ по признаку объема фоновых знаний, необходимых для понимания переводного текста.
Какова же должна быть установка переводчика? В случае, если аудитория заранее известна, ответ ясен. Первую аудиторию можно рассматривать как специалистов, для которых каждая реалия будет термином из известной им области. Если ориентироваться на вторую аудиторию, то следует учитывать тот вариант языка, который распространен в данной культурно-генетической общности (например, американский вариант английского языка).
Наиболее сложной для переводчика представляется третья аудитория - именно на нее должен ориентироваться переводчик в общем случае. Почему же нужно брать за основу третью аудиторию? Именно потому, что она уходит от определений: мы ничего не можем сказать о ее фоновых знаниях, которые как уже было сказано, являются результатом исторического развития данной этнической общности и разделяются на актуальные фоновые знания и фоновые знания культурного наследия, но мы предполагаем, что в любом из конкретных случаев появления реалии знания читателя о ней могут оказаться равным нулю, поэтому логично и наиболее реалистично было бы думать, что они во всех случаях равны нулю, и таким образом максимально обезопасить себя от не понимания. Во-вторых, из трех существующих аудиторий, она наиболее многочисленна.
2. Вопрос о нормативности. Один из постулатов теории перевода гласит: текст перевода должен отвечать норме ПЯ. Соблюдение нормы данного функционального стиля и жанра, подобно соблюдению правил поведения, подобающих определенной социальной ситуации, создает чувство естественности происходящего (читаемого, слышимого), настраивает аудиторию на восприятие и концентрирует ее внимание на цели коммуникации.
Чехословацкий лингвист Б. Гавранек обосновал в свое время (30-е годы) понятие «автоматизации» и «актуализации», которые, по мнению авторов статьи [1], могут быть взяты на вооружение прагматикой перевода. «Под автоматизацией. - писал Гавранек, - мы понимаем такое использование языковых средств, изолированных или взаимно связанных между собой, которое является обычным для определенной задачи выражения, т.е. такое использование, при котором выражение само по себе не привлекает внимания; с точки зрения формы, такое выражение употребляется (говорящим) и воспринимающим (слушающим) как нечто условное и стремится быть понят уже как часть языковой системы, а не только как единица, понимая в конкретном высказывании контекстом и ситуации…» Под актуализацией, напротив, мы понимаем такое использование языковых средств, которое например, живая поэтическая метафора (в отличие от лексикализированной, которая уже автоматизирована) [2.С.35].
Какое отношение имеют все эти соображения к практике перевода? По мнению авторов статьи [1], указанные выше понятия могут быть использованы для теоретического обоснования и разработки нескольких правил, которые в переводческой практике применяются интуитивно, далеко не всеми переводчиками и не всегда.
Каковы эти правила? Во-первых, текст перевода должен отвечать не просто норме ПЯ, но и норме определенного функционального стиля ПЯ (а внутри стиля - норме жанра). Во-вторых, своеобразие стиля автора оригинального текста всегда заключается в применении приемов актуализации («выразительных средств», «фигур речи»); переводчик не всегда может подобрать эквивалент, т.е. актуализировать тот же отрезок текста и тем же способом, но к его услугам - «прием компенсации»[3.С.153]. В-третьих, переводчик должен избегать актуализации там, где она не предусмотрена в тексте ИЯ - если только он не делает этого в порядке компенсации - и уж во всяком случае, разумеется, такой актуализации, которая противоречит намерениям автора оригинального текста. Последний случай, к сожалению, не столь уж редок в переводческой практике. Весь набор переводческих приемов, пускаемых в ход при встрече с безэквивалентной лексикой, - приемов, подчеркнем, необходимых - это, хотим мы этого или не хотим, одновременно набор средств, актуализирующих текст, ибо все переводческие решения привносят в текст нечто новое, задерживающее на себе внимание, заставляющее себя усвоить, т.е. расшифровать, включить в систему известных понятий, запомнить. Это произойдет даже в том случае, если переводческое решение удачно; если же оно тем или иным образом противоречит языковому мышлению носителей ПЯ, то восприятие данного отрезка текста осложняется, истолкование его может быть неверным , а эстетическое воздействие - отрицательным («перевод режет слух»), что в дальнейшем может сказаться и на интересе к тексту , и на способности читателя «сопереживать» автору.
Но переводчик может сгладить эффект «чужого» путем нормализующей компенсации, последовательно применяя в тексте на ПЯ всюду, где они могли бы быть уместны в оригинальном тексте на ПЯ, чтобы заставить текст звучать привычно, «как родной», и сделать чтение этого текста не только познавательным, но и увлекательным.
В таких текстах будет, конечно, языковая экзотика, но автор будет стремиться при этом, по крайней мере, минимальному набору правил, а именно:»экзотизмы» не должны образовывать скоплений, которые делают текст похожим на специальный этнографический или другого рода научный труд и заставляет читателя тратить основные силы на «вживание» в текст, а на расшифровку смысла того или иного абзаца; транскрипции не должны быть неблагозвучны или смешны, кроме того, каждая из них будет сопровождаться комментарием; кальки не будут противоречить языковому мышлению читателя с его привычной («естественной») системой ассоциации, образного видения мира - иначе не будет достигнут положительный эстетический эффект.
3. Кальки и языковое мышление. Какие опасности подстерегают переводчика, который волею своей профессии бывает, обязан внести новое понятие в систему представлений определенного народа и новое слово - в его язык? Скрытую опасность заключает в себе каждый привычный переводческий прием. Транскрипции опасны тогда, когда противоречат эстетическому чувству читателя, напоминают неприлично или смешно звучащие слова родного языка. Аналогический перевод имеет тоже свою опасность: аналогия может быть истолкована неверно, слишком буквально; - описательный перевод - свою: длинным описательным оборотом очень трудно управлять, отсутствие эквивалентного термина скоро начнет восприниматься как лакуна.
При применении приема калькирования существует также скрытые опасности. Подчеркнем, опасности кальки суть продолжение ее достоинств. Без калек язык современной цивилизации немыслим. Кальки хороши тем, что создают слова и выражения с ясной внутренней формой, опираются на значащие элементы ПЯ. Однако здесь-то и кроется опасность. Прежде всего, упомянутая ясность внутренней формы может быть лишь кажущейся, и, в случае неверного истолкования ее переводчиком, в тексте на ПЯ может появиться лексема, лишенная внутренней логики и не соответствующая лексеме ИЯ, т.е. не выполняющая свое назначение как кальки.
4. Значение слова и его коннотации. Калькулируя метафоры, переводчики часто упускают из виду еще один момент. В основании метафоры может быть положено значение слова, наделенного той или иной оценочной коннотацией в зависимости от того, как оценивается обозначаемое понятие данной культурой в данный момент. А в силу различия культур и коннотации двух сходных по денотату лексем и могут быть различны и прямо противоположны. Например, выражение «крестовый поход» употребляется в русской публицистике(литературе) с явно отрицательной коннотацией. А в словаре Cambridge Dictionary [5] мы находим следующие дефиниции:
crusade 1) any of the Christian wars to win back Palestine from the Muslims in the 11-th, 12-th, 13-th centuries;
2) (against, for) a united effort for the defense or advancement of an idea, principle, etc: a crusade against cigarette smoking a crusade for women’s rights.
Следовательно, для носителя западной культуры крестовый поход - символ христианского рвения и коннотации здесь, безусловно, положительная.
Другим примером может служить слово «провинция». Словарь Ожегова [4] дает следующие дефиниции:
В некоторых странах - область, административно - территориальная единица.
Местность, территория страны. Удаленная от крупных центров. Cambridge Dictionary [5] определяет существительное «провинция» следующим образом:
Province 1) any of the main divisions of some countries and formally of some empires;
2) an area of knowledge, activity, etc., esp. One that is regarded as belonging to a particular person;
3) an area under the charge of an archbishop.
Таким образом можно сделать вывод, что в русском языке «провинция» как единица территориального деления применима к другим странам или к прошлому нашей страны, а применительно к нашей современной жизни это только оценочное слова («глубокая (глухая) провинция», «налет провинциальности»).
Следовательно, при переводе следует учитывать различные оценочные и культурные коннотации слова, сходных по денотату в разных языках.
Для проведения сравнительного анализа мы использовали переводы Чарльза Диккенса и Ричарда Пивера («Преступление и наказание»).
Наша работа посвящена проблемам письменного перевода реалий. Реалии, в свою очередь, подразделяются на такие группы как:
|
1. одежда |
Меховая кацавейка, сибирка, бурнусик, косыночка из козьего пуха, кумач, кичка, козловые башмаки, фат, кафтан, шлафрок, блонды, фалда, батист, шинель, бекеша, салоп, капор, калоши, чепчик, панталоны, сюртук, куцавейка. |
Fur-tippet, in a great coat, in a short full skirted coat, Burnous, her cape, little angora shawl, red fustian, braided headdress, shod feet, mobile features, a caftan, dressing gown, blonde, falbala, fine linen, overcoat, Mantle, cloaks capes, bonnet, a cap, rabbit – fur jacket, bloomer, frock-coat
|
|
2. предмет быта |
шарманка, балалайка, лоханка, самовар, шарманка |
hurdy-gurdy, concertina, balalaikas (Russian guitars), pails, samovar
|
|
3. еда |
Сайка, водка, кутья, щи |
A bit of cheap sausage, loaf, brandy, vodka, rice-cake, with a cross of raisins, special sort of rice pudding with raisins stuck, cabbage soup |
|
4. звание |
Батюшка, , статский советник, дщерь, дармоедка, жирный франт, мещанка, подрядчик ,извозчик, казачка, купец |
Batushka, my good sir, the Council, the civil Counselor, girl, the daughter, fat coxcomb, fat dandy, peasant women, , contractor, merchant, droshky, shopkeeper, kazachok |
|
5. здание, местность, сооружение |
Каморка, уезд, «Хуторок», кабак, крыльцо, буфет |
The small furnished lodging, the garret, part of the Country, district, «The little Farm» , «The Hamle», The caback, tavern, The caback, tavern, porch, buffet |
|
6.действия |
кадриль |
quadrille |
Рассмотрим некоторые из них:
Меховая кацавейка (прост.) – верхняя распашная короткая кофта из меха (теплая куртка из меха). Это словосочетание относится к этнографическим реалиям, т.к. обозначает предмет одежды. Автор перевел это словосочетание на английский язык как fur-tippet при помощи калькирования.
где fur - the thick hair that covers the bodies of some animals, or the hair-covered skin(s) of animals, removed from their bodies;
tippet –a woman's fur cape for the shoulders, often consisting of the whole fur of a fox, marten
В общих чертах Диккенс сумел передать смысл этого словосочетания, но все же не так, как мы понимаем в русском языке толкование этих слов. Потеряна специфичность понятия, лексическая окраска.
Сибирка – Верхняя одежда, короткий кафтан в талию, со сборами, без разреза сзади. Относится так же как и первое слово к этнографическим реалиям. Чарльз Диккенс перевел как in a great coat - a long heavy warm coat, worn especially by soldiers over their uniform. Он использовал такой прием как калькирование.
В свою очередь Ричард Пивер перевел этот предмет одежды как in a short full-skirted coat - a woman's coat with a close-fitting top and a full skirt
Как видим из примера, у Ричарда Пивера получилось передать смысл более точно.
Бурнусик - в старое время простое женское пальто. Относится к этнографическим реалиям.
Диккенс, воспользовавшись методом замены реалии реалией языка перевода перевел это слово как burnous. Вполне удачный перевод, смысл понятен и не искажен.
Косыночка из козьего пуха - от косынка (ласк.) - головной убор треугольной формы преимущественно для женщин. Относится к этнографическим реалиям. В первом случае, Диккенс перевел это словосочетание как little angora shawl -
little - маленький, не большой
angora - ангорская коза
shawl - шаль, платок
Перевод автору почти удался при помощи такого приема как калька.
Ричард Пивер же перевел как mohair shawl - мохер, шерсть ангорской козы.
Кумачи – хлопчатобумажная ярко-красная ткань. Относится к этнографическим реалиям. На английском red fustian - a thick rough cotton cloth that lasts for a long time. Слово red переводится как– красный, fustian – (вельвет т.е. ткань). Значит слово кумачи можно отнести к полукалькированию так как это словосочетание имеет частичное заимствование.
Кичка – старинный праздничный головной убор замужней женщины. Относится к этнографическим реалиям. На английский переводится - braided headdress, где – braided (плетённый) – a thin strip of cloth or twisted threads, which is fixed onto clothes, uniforms or other things made of cloth decorative, as decoration; а headdress (головной убор)– a decorative covering for the head. Как мы видим из перевода, автору не удалось передать смысл слова, т.к. этот головной убор носили только замужние женщины. Значит отнесём его к калькированию.
Козловые башмаки – обувь из козьего меха. Также относится к этнографическим реалиям. Это слово на английском пишется как shod feet, где shod - anything resembling a shoe in shape, function, position, etc., such as a horseshoe,, а feet - the part of the vertebrate leg below the ankle joint that is in contact with the ground during standing and walking. Автор привел не удачный пример, так как никакого сходства с козловыми здесь нет, указано лишь то, что ноги обуты в обувь, по форме похожие на подкову, значит это замена реалии реалией языка перевода.
Фат – пустой щеголь, франт. Относится к этнографическим реалиям. На английском mobile features, где mobile (мобильный) – able to move freely or be easily moved; а features (особенности) – one of the parts of someone's face that you notice when you look at them. Автор неудачно подобрал словосочетание, нет ни какого сходства с фатом, это слово образуется при помощи кальки.
Кафтан – старинная верхняя мужская одежда до пола. Тоже относится к этнографическим реалиям. Переводится a caftan – a loose piece of clothing, long or short with wide sleeves, of the type worn in the East. Здесь придание слова на обличия родного слова на материале иностранного языка т.е. адаптация реалии.
Блонды – шелковое кружево. Относится к этнографическим реалиям. blonde - with pale yellow or gold hair. Здесь значение слова носит двойной характер. Блонды относится к тканям и человек со светлыми волосами. И что бы не перепутать нужно применять адаптацию реалии для того, что бы понять какую мысль хочет передать автор.
Суммируя вышеизложенное, можно сделать следующие выводы:
реалии представляют собой слова и словосочетания, называющие предметы, явления, объекты, характерные для жизни, быта, культуры, социального и исторического развития одного народа и малознакомые либо чуждые другому народу, выражающие национальный и (или) временной колорит, не имеющие, как правило, точных соответствий в другом языке и требующие особого подхода при переводе;
реалии являются одним из классов безэквивалентной лексики;
реалии характеризуются гибкостью: не теряя своего статуса, они могут одновременно относиться к нескольким лексическим категориям;
многие реалии являются выразителями коннотативных значений;
основным критерием отличия реалии от других классов лексических единиц является её национальная и (или) временная окраска.
Проблема исследования методов перевода реалий до сих пор остается открытой. Это связано не только с различными взглядами переводоведов на данный вопрос, но и от обилия факторов и нюансов, влияющих на его решение. Проблема перевода реалий послужила основой большого количества научных работ. Данный вопрос, по своей сути, состоит из нескольких спорных моментов. Различные переводоведы спорили и до сих пор спорят о толковании самого понятия «реалия»; множество противоречивых мнений существует по вопросу классификации реалий (в частности, на основе каких признаков следует подразделять на группы рассматриваемые языковые единицы).
Спорным также является вопрос о выделении и разграничении непосредственно способов перевода реалий, а также о правомерности и необходимости применения того или иного приема и факторах, накладывающих на их употребление определенные ограничения. Практически все способы перевода реалий (за исключением опущения и замены реалии исходного языка на реалию языка перевода) можно назвать общеупотребительными, однако, суммируя все вышесказанное, следует отметить, что, несмотря на положительные стороны вышеуказанных способов, при переводе всегда необходимо учитывать также и связанные с ними ограничения.
Вопрос о переводе реалий вследствие своей спорности представляет собой большое поле для проведения самых разнообразных исследований, поскольку дать полный и абсолютный перечень приемов перевода реалий, указаний и пояснений к ним невозможно. В данной работе перечислены и подробно рассмотрены наиболее часто употребляющиеся способы, которые применимы при переводе основной массы реалий. Однако вследствие разнообразия этих языковых единиц и их индивидуальных особенностей, приемы передачи реалий в язык перевода могут видоизменяться и соприкасаться друг с другом. Анализ примеров из художественной литературы показал, что переводчики прибегают к самым разнообразным способам работы с реалиями, что указывает на наличие субъективного фактора в решении данной проблемы.
Необходимо также отметить, что рассмотрение вопроса о способах перевода реалий на основе сопоставления словарного состава только двух языков (английского и русского) значительно сужает рамки проблемы. Хотя основной «набор» приемов остается более или менее постоянным, отдельные моменты будут варьироваться от языка к языку. Безусловно, при выборе способа перевода большую роль играет не только замысел автора текста, но и точка зрения автора перевода. Переводчик выбирает тот или иной прием, полагаясь на свой переводческий инстинкт, опираясь на полученные знания и накопленный в процессе работы опыт, поэтому окончательное слово, независимо от теоретических исследований в большинстве случаев остается за переводчиком-практиком.
Литература:
Гавранек Б. Задачи литературного языка и его культура // Пражский лингвистический кружок. М., 1967.
Бондалетов В.Д. Данилина Е.Ф. Средства выражения эмоционально- экспрессивных оттенков в русских личных именах // Антропонимика. М., 1970. .
Гутнер М.Д. Пособие по переводу с английского языка на русский. М., 1982.
Ожегов С.И. Словарь русского языка. -М., Русский язык, 1986.
Cambridge International Dictionary of English, GB, 1995.