В рамках настоящей статьи рассмотрены позиции известных ученых относительно выделения специальных составов мошенничества. Делается авторский вывод о нецелесообразности, необоснованности и искусственном характере указанного нововведения. Предлагается совершенствование механизма регламентации уголовной ответственности за мошенничество не посредством увеличения числа специальных составов, а посредством совершенствования основного состава мошенничества.
Ключевые слова: общественная опасность, мошенничество, хищение, санкция, объект преступления, предмет преступления, мошенничество с использованием сети Интернет.
Within the framework of this article, the positions of well-known scientists regarding the allocation of special compounds of fraud are considered. The author's conclusion is made about the inexpediency, unreasonableness and artificial nature of this innovation. It is proposed to improve the mechanism of regulation of criminal liability for fraud not by increasing the number of special compositions, but by improving the basic composition of fraud.
Keywords: public danger, fraud, embezzlement, sanction, object of crime, subject of crime, fraud using the Internet.
В 2012 году 21 глава Уголовного кодекса Российской Федерации [1] была дополнена шестью новыми составами мошенничества (ст. ст. 159.1–159.6 УК РФ). Такое нововведение вызвало довольно большой спор среди ученых-правоведов. Главным дискуссионным вопросом стал результат, достигнутый посредством дифференциации ответственности за мошенничество: направлен ли он на усиление эффективности борьбы с рассматриваемым явлением или же только на усложнение правоприменения?
Некоторые ученые достаточно положительно оценивают указанное нововведение, другие — критикуют. Т. В. Кленова пишет о том, что рассматриваемое законодательное решение не оправдало возлагаемых законодателем надежд, поскольку новые специальные нормы характеризуются своей чрезмерной избыточностью, казуистичностью, неадекватной оценкой степени общественной опасности деяний, предусмотренных специальными составами мошенничества, что выражается в отсутствии взаимосвязи между конкретными санкциями и степенью общественной опасности такого деяния. Более того, была искусственно создана проблема квалификации, поскольку возникла неясность, какая норма должна быть приоритетной при квалификации преступления [4].
Критика данного законодательного подхода основывается, в том числе, и на том, что специальные составы мошенничества характеризуются иными признаками, не присущими основному составу мошенничества [5]. Данный тезис можно признать вполне обоснованным, поскольку, например, специальные составы мошенничества являются двуобъектными, поскольку помимо основанного объекта — отношений собственности, посягают также и на дополнительный объект, не присущий общему составу. Специальные составы мошенничества предусматривают также и расширенный предмет посягательства.
Так, например, состав преступления, предусмотренный ст. 159.1 УК РФ, устанавливающий правила уголовной ответственности за мошенничество в сфере кредитования, не включает в себя такого признака объективной стороны, как совершение преступления посредством обмана. Состав преступления, предусмотренного ст. 159.4 УК РФ, устанавливающей правила уголовной ответственности за мошенничество в сфере предпринимательской деятельности, не включает в себя такого признака, как хищение чужого имущества и т. д. [5]. Таким образом, на наш взгляд, можно сделать совершенно обоснованный вывод о том, что не все специальные составы мошенничества являются в части своих признаков согласованными с общим составом мошенничества, что можно рассматривать как явное нарушение уголовно-правового правила о соотношении норм общих и специальных.
Критикует указанное нововведение и такой известный ученый, как Н. А. Лопашенко, которая отмечает, что законодатель необоснованно посчитал специальные составы мошенничества менее общественно опасными, нежели основной состав, что не имеет под собой никаких весомых и обоснованных наукой и практикой аргументов. На основании этого автор обоснованно высказывается о том, что подобная дифференциация уголовной ответственности за мошенничество является искусственной, не обусловленной какими-либо объективными к тому причинами [6].
Несмотря на объективности критики рассматриваемого законодательного решения, в рамках научной литературы высказываются и точки зрения об обоснованности такого подхода и его практической целесообразности. Так, например, И. А. Мусьял пишет: «… законодательное выделение специальных видов мошенничества является объективной необходимостью, обусловленной социально-экономическими и политическими изменениями в стране». Однако, справедливости ради стоит также отметить, что, несмотря на одобрение общей концепции дифференциации уголовной ответственности за мошенничество, автор все же указывает на необходимость конкретизации специальных составов мошенничества [7, c. 9].
Представляется возможным высказать собственную точку зрения по рассматриваемому вопросу. Несмотря на то, что дифференциация уголовной ответственности — это одно из безусловно значимых направлений уголовной политики, в рассматриваемом случае, считается, что выделение разновидностей мошенничества в отдельные статьи главы 21 УК РФ не совсем эффективно и целесообразно.
Как уже было указано ранее, объяснить введение специальных составов мошенничества дифференциацией общественной опасности за совершение мошеннических действий в различных сферах, не представляется возможным в силу несогласованности и необоснованности санкций за указанные деяния. Возможно, что законодатель при внесении данных изменений исходил из того, что в современном мире значительно участились преступные посягательства в выделенных им сферах. Но тогда это создает еще большую неопределенность, поскольку с учетом современных реалий необходимо также выделить мошенничество в сфере туристического бизнеса, оказания медицинских услуг и всех иных сферах общественной жизни, перечислять которые можно до бесконечности.
В 2014 году Конституционный Суд Российской Федерации высказал свое мнение относительно данной дифференциации в Постановлении от 11 декабря 2014 года № 32-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 159.4 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Салехардского городского округа Ямало-Ненецкого автономного округа». В Постановлении было отмечено, что определение и установление мер по защите собственности находится в ведении федерального законодателя, однако, указанные действия должны осуществляться в строгом соответствии с общими, имеющими универсальное значение и по своей сути относящимися к основам конституционного правопорядка, принципами юридической ответственности, включая принципы юридического равенства и правовой определенности. И, в связи с тем, что первоначально ответственность за мошенничество в сфере предпринимательской деятельности, связанное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств, была смягчена, в сравнении с классическим составом мошенничества, а крупный и особо крупный размер причиненного ущерба, наоборот, увеличил эту ответственность, в сравнении с классическим составом мошенничества, норма в этой части была признана несоответствующей Конституции Российской Федерации [2]. Представляется, что такое решение Конституционного Суда РФ наглядно показывает нецелесообразный подход законодателя к дифференциации ответственности за мошенничество.
Считается возможным высказаться о том, что специальные составы мошенничества действительно не обладают совершенной законодательной регламентацией, в связи с чем, своей задаче по повышению эффективности уголовно-правовой борьбы с различными проявлениями мошеннических действий, не отвечают. Наиболее предпочтительным, на наш взгляд, считается не размножение специальных составов, обладающих определенной казуистичностью, а совершенствование и дополнение основного состава мошенничества.
Так, например, в настоящее время отмечается все более частое совершение мошенничества с использованием сети Интернет и мобильной связи. Однако эти способы совершения преступления не предусмотрены статьей 159 УК РФ как квалифицирующие признаки. В действующей редакции УК РФ имеется только указание на совершение преступления с использованием специально изготовленных технических средств при перечислении обстоятельств, отягчающих наказание. К тому же, перечисляя отягчающие обстоятельства, законодатель не уточняет, какое конкретное наказание должно быть назначено [3].
В связи с вышесказанным, ряд ученых в области уголовного права предлагают предусмотреть в качестве отягчающего обстоятельства совершение преступления в сети Интернет, а еще лучше — с использованием электронных ресурсов. Представляется, что данное предложение заслуживает внимания и одобрения, поскольку изменение подобного рода даст возможность противостоять появлению новых способов причинения имущественного ущерба, в том числе и путем совершения мошенничества, в мире развивающихся информационных технологий. Выделение данного квалифицирующего признака обоснованно, поскольку совершение мошенничества указанным способом существенным образом усложняет деятельность органов предварительного расследования в связи с возможностью применения широкого набора средств, обеспечивающих анонимность, позволяющих сокрыть следы преступления и проч.
Таким образом, в настоящее время активно развиваются информационные технологии, дающие возможность злоумышленникам совершать преступления без непосредственного контакта с потерпевшими. Наиболее часто с помощью указанных средств совершается мошенничество. Представляется, что введение уголовной ответственности и наказания за данное преступление является одной из перспектив развития правового регулирования уголовной ответственности за преступления против собственности.
На основании проведенного исследования можно сделать ряд следующих выводов.
- В полной мере разделяется позиция тех авторов, которые считают необоснованным выделение специальных составов мошенничества. подобная дифференциация уголовной ответственности за мошенничество является искусственной, не обусловленной какими-либо объективными к тому причинами. Более того, данное законодательное решение существенным образом усложнило процесс правоприменения в указанной сфере.
- Наиболее предпочтительным, на наш взгляд, считается не размножение специальных составов, обладающих определенной казуистичностью, а совершенствование и дополнение основного состава мошенничества. Так, в частности, законодателем необоснованно было проигнорировано совершение мошенничества с использованием сети Интернет и мобильной связи. Выделение данного квалифицирующего признака обоснованно, поскольку совершение мошенничества указанным способом существенным образом усложняет деятельность органов предварительного расследования в связи с возможностью применения широкого набора средств, обеспечивающих анонимность, позволяющих сокрыть следы преступления и проч. Считается, что включение такого квалифицирующего признака как раз и может выступить как перспективное направление совершенствования основного состава мошенничества.
Литература:
- Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ (ред. от 21.11.2022) // Собрание законодательства РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.
- Постановление Конституционного Суда РФ от 11 декабря 2014 г. № 32-П // Справочная правовая система «Консультант Плюс».
- Герасимова Е. В. Перспективы развития законодательства, устанавливающего уголовную ответственность за мошенничество с использованием сети Интернет и мобильной связи // Вопросы российского и международного права. 2018. № 8А. С. 148–155.
- Кленова Т. В. Уголовно-правовая политика разделения властей // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы XII Международной научно-практической конференции. М., 2015. С. 23–24.
- Кошаева Т. О. Совершенствование уголовного законодательства об ответственности за мошенничество // Журнал российского права. 2016. № 5 (233). С. 72–81.
- Лопашенко Н. А. Законодательная реформа мошенничества: вынужденные вопросы и вынужденные ответы // Всероссийский криминологический журнал. 2015. № 3. С. 504–513.
- Мусьял И. А. Дифференцированные виды мошенничества: теоретические и практические проблемы: дис. … канд. юрид. наук. Курск, 2018. 260 с.
