Предметом рассмотрения в статье является современное российское законодательство, формирующее нормативно-правовую базу регулирования трудовых отношений в условиях цифровой реальности. Выделяются два аспекта регулирования отношений между работником и работодателем: специфика трудовых отношений в условиях внедрения инновационных технологий и дистанционный труд как новая форма нетипичной занятости, связанной с использованием современных электронных коммуникативных технологий. Выявлены основные тенденции развития законодательства в этой сфере.
Ключевые слова: трудовые отношения, право на труд, цифровая трансформация, искусственный интеллект, дистанционная работа.
Актуальность Активная цифровизация глобального мирового пространства — основной тренд современности. В России он отчетливо прослеживается с рубежа 1990-х — 2000-х гг., когда началось массовое внедрение информационно-коммуникационных технологий во всех областях деятельности (государственном управлении, производственном секторе экономики, образовании, здравоохранении). Наиболее перспективными сферами применения и внедрения цифровых технологий являются: глобальное образование и повышение профессиональной квалификации; цифровизация финансового и банковского сектора; наукоемкое здравоохранение и медицина; цифровые платформы [14, с. 67].
Основными двигателями научно-технологического прогресса являются: искусственный интеллект и машинное обучение; нейросетевые технологии, Интернет вещей; большие данные; технологии, основанные на принципах распределенного реестра (блокчейн); виртуальная и дополненная реальность; системы кибербезопасности и другие [18, с. 135]. Хотя многие из указанных технологий пока еще находятся на начальном этапе становления и внедрения в практику, специалисты исходят из того, что «они уже достигли точки перегиба в своей эволюции, поскольку их развитие взаимно усиливает эти технологии в результате их слияний в физическом, цифровом и биологических глобальных процессах. Технологические прорывы уже являются силами глубоких сдвигов в общественных отношениях, кардинально изменяя наши способы взаимодействия и сотрудничества, производства, хранения информации и доступа к знаниям» [15, с. 60].
Глубина и масштабность цифровых преобразований не могли не сказаться на рынке труда и сфере трудовых отношений. Некоторые последствия такого влияния представляются пока достаточно экзотичными для российской действительности (например, роботизация, развитие систем искусственного интеллекта и внедрение их в производство), хотя уже принят целый ряд стратегических документов и государственных программ, направленных на развитие цифровой экономики и соответствующей ей модели занятости («Работа 4.0»). Другие аспекты цифровой трансформации в сфере трудовых отношений (например, труд дистанционных работников) нашли свое закрепление в трудовом законодательстве. Наконец, нельзя не отметить, что все большее внимание ученых-юристов, специализирующихся в различных отраслях права (трудового, гражданского, налогового), привлекает развитие занятости посредством Интернет‑платформ, в отношении которой пока отсутствует законодательное регулирование, а решение вопроса статуса платформенного занятого находится в сфере правоприменительной практики. Вместе с тем, правовая неурегулированность такого вида занятости чревата прекаризацией труда, социальной незащищенностью тех, кто вовлечен в эту деятельность, нарастанием кризисных явлений в сфере занятости, дестабилизацией социального устройства.
В условиях, когда цифровизация экономики стимулирует динамичные преобразования в сфере труда, весьма актуальной является проблема соответствия законодательства, прежде всего трудового, меняющимся социальным реалиям. Весьма насущными являются вопросы о том, насколько нормативно-правовое регулирование успевает за этими изменениями; каковы направления его развития, имея в виду, прежде всего, обеспечение конституционного права на труд.
Цель статьи заключается в том, чтобы на основе изучения становления правовой базы цифровой трансформации в сфере труда и трудовых отношений в современной России выявить наиболее проблемные места, а также показать тенденции развития законодательства по вопросам регулирования труда в условиях внедрения цифровых технологий.
В контексте изучения влияния цифровой реальности на сферу труда имеет смысл выделить два взаимосвязанных, но вместе с тем не сводимых друг к другу аспекта. В широком плане это внедрение прорывных цифровых технологий в социально-трудовые отношения, возможные последствия этого процесса и их правовое регулирование. В узком смысле — формирование законодательной базы нового вида нетипичных трудовых отношений — дистанционной работы.
Что касается первого направления, то уже в обозримом будущем в условиях четвертой промышленной революции планируется переход на полностью автоматизированное производство, управляемое системами искусственного интеллекта. Внедрение новейших технологий неизбежно связано с преобразованиями самой производственной среды (замена части персонала роботами, новые требования, предъявляемые к квалификации работников и пр.).
Принятый на протяжении последнего десятилетия ряд программно-стратегических документов и нормативно-правовых актов определил общую перспективу развития информационного общества и цифровой экономики России. Первым документом стратегического характера в сфере информационных технологий, разработанным в начале 2010-х годов стала Государственная программа «Информационное общество (2011–2020)». С учетом изменений, внесенных в нее в 2014–2019 гг., и в утвержденной в новой редакции постановлением Правительства Российской Федерации от 31 марта 2020 г. № 386–20, она не утратила своей актуальности. Программа нацелена, в том числе, на реализацию таких приоритетов, как улучшение доступности и качества государственных услуг, повышение степени информированности и цифровой грамотности, развитие экономического потенциала страны с использованием современных информационных, телекоммуникационных и цифровых технологий.
С вступлением в силу ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации» от 28.06.2014 № 172-ФЗ [2] был разработан ряд отраслевых документов стратегического планирования, определяющих направления развития информационного общества: «Стратегия развития информационного общества» [7], «Национальная стратегия развития искусственного интеллекта на период до 2030 года» [11]; «Стратегия развития отрасли информационных технологий в Российской Федерации на 2014–2020 годы и на перспективу до 2025 года» [9].
В «Стратегии развития информационного общества» на нормативно-правовом уровне были зафиксированы такие ключевые для цифровой реальности понятия, как «индустриальный интернет», «интернет вещей», «информационное общество», «информационное пространство», «цифровая экономика» и определены направления развития российских информационно-коммуникативных технологий: в том числе конвергенция сетей связи и создание сетей связи нового поколения; обработка больших объемов данных; искусственный интеллект; облачные и туманные вычисления; интернет вещей и индустриальный интернет; робототехника и биотехнологии.
Неотъемлемой составляющей цифровизации общества является искусственный интеллект. В настоящее время в Российской Федерации еще не создана законодательная база, обеспечивающая правовое регулирование технологий, связанных с искусственным интеллектом и робототехникой. При отсутствии норм непосредственного действия рамочным документом, имеющим и определенное регуляторное значение, является «Национальная стратегия развития искусственного интеллекта…» [11, с. 83]. В ней дается определение таких ключевых терминов, как «искусственный интеллект», «технологии искусственного интеллекта», «перспективные методы искусственного интеллекта» и другие; сформулированы принципы реализации Стратегии, в том числе такие фундаментальные, как обеспечение защиты права на труд; безопасность, т. е. недопустимость использования искусственного интеллекта в целях умышленного причинения вреда гражданам и юридическим лицам, а также предупреждение и минимизация рисков возникновения негативных последствий использования технологий искусственного интеллекта; прозрачность: объяснимость работы искусственного интеллекта и процесса достижения им результатов, недискриминационный доступ пользователей продуктов, которые созданы с использованием технологий искусственного интеллекта, к информации о применяемых в этих продуктах алгоритмах работы искусственного интеллекта; отражены основные направления реализации Стратегии (например, разработка единых стандартов в области безопасности и совместимости программного обеспечения — п. 34).
Задача разработки основ правового регулирования новых общественных отношений, складывающихся в связи с применением систем искусственного интеллекта и робототехники, была сформулирована в «Концепции развития регулирования отношений в сфере технологий искусственного интеллекта и робототехники до 2024 года [10]. В ней, в том числе, предусмотрен и перечень отраслевых направлений регулирования применения указанных технологий. Отметим, что на сегодняшний день разработан законопроект «Об обороте роботов, их составных частей (модулей)», который находится на рассмотрении в Государственной Думе. Его целью является регулирование отношений, возникающих в сфере использования (применения), приобретения, сбыта, разработки, производства, испытания, установки, монтажа, технического обслуживания, ремонта, утилизации, учета, хранения, перевозки, транспортирования, изъятия, уничтожения роботов, их составных частей (модулей), ввоза роботов, их составных частей (модулей) в Российскую Федерацию и вывоза их из Российской Федерации. В статье 5 законопроекта декларируются принципы правового регулирования отношений в сфере оборота роботов, среди которых в том числе называются такие, как: благополучие человека и гражданина, безопасность личности, общества и государства, безопасность робототехнических технологий [13].
Вместе с тем, ни в доктринальном документе («Концепции развития регулирования отношений в сфере технологий искусственного интеллекта и робототехники…), ни в указанном законопроекте напрямую не затрагиваются вопросы, связанные с влиянием этих цифровых инноваций на труд и трудовые отношения, которое, по мнению правоведов, может проявляться в трех направлениях: 1) взаимодействие человека с машиной (например, коммуникация посредством чат-ботов), 2) замена людей роботами при автоматизации процессов, 3) анализ больших объемов информации и выбор оптимального решения [23, с. 70].
Отмечается, что в перспективе структура трудовых отношений может быть дополнена новым видом субъектов (роботы, искусственный интеллект). И тогда включение искусственного интеллекта в качестве субъекта в структуру трудовых отношений повлечет за собой ряд вопросов, которые потребуют законодательного решения:
1) гарантии для тех работников, чьи рабочие места будут замещены искусственным интеллектом,
2) регулирование трудовых отношений в случаях создания новых рабочих мест с участием искусственного интеллекта,
3) правовой статус роботов, заменивших работников на рабочих местах.
Существует целый комплекс вопросов, связанных с возможным ухудшением условий труда и потенциальными рисками для работников, вовлеченных в производственную деятельность на основе цифровых технологий. К ним, например, относятся нормативное регулирование трудовой деятельности с использованием в работе и в обучении технологий виртуальной и дополненной реальности; обеспечение безопасности рабочих мест, где требуется непосредственный контакт с искусственным интеллектом, обладающим функцией самообучения; постоянное отслеживание трудовых действий работника с помощью цифровых технологий; повышенные требования к защите персональных данных [16, с. 7].
Еще одним политико-правовым документом, позволяющим выявить перспективы формирования законодательной базы цифровизации общества с выходом на сферу труда и трудовых отношений, является Стратегия развития отрасли информационных технологий в Российской Федерации на 2014–2020 годы и на перспективу до 2025. Она была разработана с целью внедрения единого системного подхода к данной отрасли. В отличие от «Стратегии развития искусственного интеллекта», которая охватывает не только сферу государственных информационных технологий, но и распространяется на все отрасли экономики, «Стратегия развития отрасли информационных технологий» в первую очередь касается разработки и реализации основных направлений в рамках отдельной отрасли. Хотя стоит отметить, что речь идет об особой отрасли, масштабы влияния которой на социально-экономические, политические, культурные процессы выходит за ее границы. Как было заявлено в этом документе, на ближайшую перспективу планируется развитие сферы информационных технологий до полноценной отрасли российской экономики, создающей высокопроизводительные рабочие места и обеспечивающей выпуск высокотехнологичной и конкурентоспособной продукции; обеспечение различных сфер экономики качественными информационными технологиями с целью повышения производительности труда; обеспечение; высокого уровня информационной безопасности государства, индустрии и граждан [9]. Что касается задач развития отрасли, то в качестве первой из них отмечается развитие человеческого капитала, в том числе за счет развития профильного образования и популяризации профессий отрасли.
Положения, изложенные в документах стратегического планирования, находят свою конкретизацию в национальной программе «Цифровая экономика Российской Федерации», включающей семь федеральных проектов, каждый из которых предусматривает комплекс мер, реализация которых свидетельствует об ориентации государства в обозримой перспективе на цифровую трансформацию сферы труда. Так, ФП «Цифровые технологии» предусматривает создание условий (грантовая поддержка, льготное кредитование и другие меры) для запуска стартапов, поддержку отечественных компаний на рынке ИТ-технологий. Федеральный проект «Нормативное регулирование цифровой среды» направлен на разработку системы правового регулирования цифровой экономики, позволяющей снять барьеры, препятствующие ее развитию. В рамках реализации этого проекта был принят в том числе закон, регулирующий вопросы электронного кадрового документооборота [6]. Отдельно стоит отметить ФЗ «Об экспериментальных правовых режимах в сфере цифровых инноваций в Российской Федерации» [4], легализующий механизм тестирования инновационных ИТ-технологий, использование которых в современных условиях пока ограничено, в реальных правоотношениях. ФП «Информационная инфраструктура» нацелен на обеспечение полномасштабного подключения к сети Интернет широкого диапазона пользователей от органов власти и социально-значимых организаций до отдельных граждан, независимо от места их проживания. Большое значение для создания базовых условий реализации права на труд имеет ФП «Кадры для цифровой экономики», предусматривающий создание системы образования, которая могла бы обеспечить, во-первых, массовую цифровую грамотность населения, освоение всеми желающими компетенций, востребованных в условиях цифровой трансформации экономики; во-вторых, подготовку высококвалифицированных кадров для цифровой экономики.
Таким образом, анализ содержания стратегических документов и нормативных правовых актов, принятых в период с 2011 по 2021 годы, позволяет выявить следующие тенденции в регулирования трудовых отношений в условиях цифровой реальности.
- На государственном уровне поставлена цель обеспечить создание условий, благоприятных для внедрения прорывных технологий в российскую экономику, создания новых рабочих мест и подготовки квалифицированных кадров, владеющих необходимыми компетенциями.
- Создание законодательной базы, отражающей включение цифровых технологий в отношения между работником и работодателем, происходит в контексте формирования широкой правовой базы цифрового пространства.
- Формирование правовой базы цифрового пространства — процесс, включающий не только собственно нормотворческую деятельность, но одновременно и разработку системы концептуальных положений и практических решений, направленных на обеспечение условий, способствующих широкому внедрению ИТ-технологий.
- Основные направления деятельности по формированию правового фундамента цифрового пространства определены политико-правовыми документами (национальные стратегии, национальные программы, федеральные проекты), предполагающими в том числе и последующую разработку соответствующих законодательных актов.
- В связи с тем, что последствия внедрения инновационных цифровых технологий в сферу трудовых отношений различных отраслях экономики сложно предсказуемы, их законодательное оформление требует тщательной практической апробации, для чего законодательно был закреплен механизм экспериментальных правовых режимов.
- Во всех программных документах отражены положения, в которых декларируются гуманистические ценности, связанные с защитой человека и в том числе его фундаментального конституционного права на труд. Однако одним из возможных опасных последствий внедрения инновационных технологий является именно дегуманизация труда, опасность превращения работника в придаток цифровой системы, в «цифрового поденщика». Это обстоятельство требует дополнительных правовых гарантий и защиты права на труд и обеспечения его безопасности.
Ускоренное внедрение в трудовую два года протекало на фоне пандемии COVID-19 обусловило особенность современных трудовых правоотношений, реализуемых в Интернет-пространстве. На сегодняшний день дистанционная занятость — один из наиболее динамично развивающихся видов занятости, гибко видоизменяющихся в различных условиях протекания трудовой деятельности.
Вопросы дистанционной занятости на отечественном рынке труда долгое время решались вне разработанной правовой базы. Сложилась ситуация, когда трудовая деятельность в сфере ИТ-коммуникаций при активном вовлечении в нее к началу XXI века все большего числа специалистов была практически не защищена какими-либо правовыми гарантиями. Заполнение образовавшегося правового вакуума предлагалось осуществить либо за счет совершенствования понятия «надомный труд» (ст. 310 ТК РФ), либо путем доработки главы 49 ТК РФ. Законодатель пошел по второму пути, легализовав понятие дистанционной (удаленной) работы.
Правовое регулирование дистанционного труда в России берет свое начало с 2013 года, когда в Трудовом кодексе РФ появилась глава 49.1 «Особенности регулирования труда дистанционных работников». В ней были отражены некоторые важные аспекты, связанные с дистанционным трудом: определение этого типа трудовых отношений, особенности заключения, изменения и расторжения трудовых договоров с дистанционными работниками, а также особенности организации охраны труда и режима рабочего времени и времени отдыха этой категории работников.
Необходимость правового регулирования дистанционного труда в трудовом законодательстве Российской Федерации нашла свое отражение в положениях государственной программы РФ «Информационное общество», утвержденной постановлением Правительства РФ от 15 апреля 2014 г. № 313. В числе ожидаемых результатов реализации подпрограммы «Информационное государство» в частности указывалось на возможность развития дистанционной работы с помощью информационно-телекоммуникационной сети «Интернет».
Вместе с тем правоведы обозначили целый ряд пробелов в законе, не позволяющих подробно регламентировать некоторые значимые аспекты удаленной работы. Не предусматривались: возможность сочетания на практике локализации рабочего места как на территории работодателя, так и вне ее; право дистанционных работников не находиться круглосуточно на связи с работодателем; механизм защиты прав дистанционных работников с помощью профсоюзов; возможность транснационального характера дистанционного труда [20, c. 34–35].
Массовый переход работников в режим дистанционной занятости с началом пандемии COVID-19 обусловил необходимость более детальной правовой регламентации удаленной работы. В конце декабря 2020 г. был принят, а с 1 января 2021 г. вступил в силу Федеральный закон [5], полностью пересматривающий содержание главы 49.1 Трудового кодекса Российской Федерации, регулирующей трудовые отношения с дистанционными работниками.
Среди важнейших нововведений можно указать следующие: 1) законодательное закрепление наряду с постоянной дистанционной работой таких форм, как временная и периодическая (312.1 ТК РФ); 2) введение норм, упрощающих порядок обмена информацией между работником и работодателем (электронный документооборот) и использование электронной подписи; 3) изменение порядка регулирования оплаты труда при дистанционной работе (ст. 312.5). Остановимся более подробно на них.
Многие правоведы считают вполне обоснованным выделение наряду с постоянной дистанционной работой таких ее разновидностей, как временная и постоянная [19; 24], поскольку это позволяет более гибко регулировать трудовые отношения, ориентируясь на возможные изменения ситуации, в которой реализуется трудовая функция работника. Однако представляется неоправданным отождествление понятий «дистанционная работа» и удаленная работа». В данном случае можно согласиться с теми авторами, кто указывает на то, что между ними существует родо-видовая связь, т. е. дистанционная работа наряду с надомной работой должна рассматриваться как один из видов удаленной работы [24, с. 35]. Представляется, что такое разграничение важно еще и потому, что, в принципе, к удаленной работе можно отнести и трудовую деятельность, выполняемую на основе платформенной занятости, на которую пока не распространяются нормы трудового законодательства.
Действующее законодательство предусматривает внедрение в обмен информацией между работником и работодателем элементов электронного документооборота — электронной трудовой книжки и электронной подписи [12]. С 1 января 2021 года введение электронной трудовой книжки является обязанностью работодателя в отношении лиц, впервые устраивающихся на работу при сохранении ее бумажного аналога для работников, которые на 31 декабря 2020 года изъявили об этом свое желание. Как полагает Д. Кузнецов, подобный переходный период до полной замены бумажных трудовых книжек на электронные (до 2027 года) был осуществлен «под давлением профсоюзов» для того, чтобы защитить права работников, но сделав это процесс более трудоемким и затратным для работодателей [17, с. 83].
Дополнительную дискуссионность этому нововведению придает и тот факт, что, с одной стороны, использование электронной трудовой книжки в большей мере гарантирует сохранность ее содержания, дает более легкий доступ работника к сведениям, хранящимся в ней через Единый портал государственных услуг и личный кабинет на сайте Пенсионного фонда РФ. С другой стороны, реализация этого нововведения возможна только при условиях высокой степени сохранности документов, использованием работодателем информационных технологий при обеспечении государством покрытия всей территории страны сетью Интернет. Таким образом, следует отметить, что в полной мере реализация норм закона возможна только при практической реализации федеральных проектов, в частности ФП «Информационная инфраструктура».
Внедрение электронных подписей в трудовые отношения — второй важный шаг цифровизации этой сферы общественных отношений. Согласно ФЗ «Об электронной подписи», различаются простая электронная подпись и усиленная квалифицированная и неквалифицированная электронная подпись [1]. Первая подтверждает формирование подписи определенным лицом, вторая обладает большей степенью защиты и позволяет не просто определить подписавшее документ лицо, но и вносились ли в документ изменения после его подписания. Последнее условие очень важно, поскольку она направлено на защиту интересов работника, например, при подписании трудового договора. Последний фактор направлен скорее на соблюдение интересов работников, например, при подписании сторонами трудового договора. В научной литературе отмечается не только теоретическое, но и практическое значение проблемы электронных подписей в трудовых отношениях. Как отмечает А. А. Сапфирова, по данным опросов, одна из главных причин незамедлительного внедрения в практику электронного трудового договора — проблема электронной подписи и ее оплаты [22, с. 18].
В новой редакции главы 49.1 ТК РФ предусмотрена норма, в соответствии с которой выполнение работником трудовой функции дистанционно не может являться основанием для снижения ему заработной платы. Безусловно, эта норма направлена на защиту трудовых прав дистанционных работников, исключение дискриминационного подхода к этой категории сотрудников организации. Однако, как справедливо замечает Н. В. Черных, в полной мере ее соблюдение возможно только, когда работник переводится временно по соглашению с работодателем на удаленную работу или при чередовании режимов работы. В случае приема на постоянную дистанционную работу применение этой нормы неочевидно, поскольку заработная плата устанавливается впервые и ее размер не с чем сравнивать [24, с. 34]. Рассматриваемая норма, имея явно защитный характер, направлена на ограждение работников от необоснованного снижения зарплаты, что нередко проявлялось в условиях переведения на удаленную работу в период пандемии. Но в такой формулировке она носит явно декларативный характер.
Действующая редакция главы 49.1 ТК содержит и ряд недостатков, которые не прошли мимо экспертного сообщества: отсутствие специальных норм, касающихся расследования и оформления несчастного случая с дистанционным работником; реализации дистанционными работниками права на объединение; отсутствуют нормы, регулирующие труд несовершеннолетних в качестве дистанционных работников.
Выводы
В современной России цифровая реальность становится неотъемлемой частью социума. Достаточно динамично идет цифровая трансформация всех сфер общества (экономической, политической, культурной), включая и трудовые отношения.
Современные трудовые правоотношения складываются в условиях цифровой реальности как совокупности информационных технологий и подвержены дополнительным рискам: ликвидация большого числа рабочих мест в связи с внедрением технологий искусственного интеллекта и робототехники; роста информационной нагрузки на работников и другие.
Формирование нормативно-правовой базы, регулирующей трудовые отношения в цифровой реальности, находится в современной России на начальной стадии и опирается на комплекс политико-правовых документов стратегического планирования, определяющих основные направления развития цифрового общества и конкретные мероприятия по их реализации.
Один из наиболее молодых институтов трудового права — это институт регулирования труда дистанционных работников. Дистанционный труд в цифровой реальности является одним из важных инструментов, обеспечивающих эффективность и гибкость труда в странах с развитой рыночной экономикой.
В систему трудовых правоотношений дистанционный труд в России был включен относительно недавно, что, возможно, объясняется относительным запаздыванием внедрения цифровых технологий в процесс труда и отсутствием четкого запроса на правовое регулирование этой формы трудовой деятельности.
Основная нормативно-правовая база, на которой выстаиваются отношения работодателя с дистанционными работниками, содержится в Трудовом кодексе Российской Федерации (глава 49.1). Ее первая редакция содержала целый ряд пробелов, наличие которых затрудняло использование положений главы 49.1 на практике.
Вступившая в силу с 1 января 2021 г. новая версия главы Трудового кодекса о дистанционной работе дает более выверенное понимание дистанционной (удаленной) работы, предусматривает различные режимы удаленной реализации трудовой функции. Она также содержит нормы, направленные на защиту трудовых прав дистанционных работников, недопущение их дискриминации по сравнению с сотрудниками, работающими в офисе работодателя. Вместе с тем, и в новой редакции остается не урегулирован ряд вопросов, в том числе в части коллективной защиты трудовых прав, обеспечения безопасности дистанционного работника и оформления несчастного случая на рабочем месте.
Литература:
1. Федеральный закон от 06.04.2011 № 63-ФЗ «Об электронной подписи». [Электронный ресурс] // URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_112701/
2. Федеральный закон от 28.06.2014 № 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации». [Электронный ресурс] // URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_164841/
3. Федеральный закон от 16.12.2019 № 439-ФЗ «О внесении изменений в Трудовой кодекс Российской Федерации в части формирования сведений о трудовой деятельности в электронном виде». [Электронный ресурс] // URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_340241/
4. ФЗ «Об экспериментальных правовых режимах в сфере цифровых инноваций в Российской Федерации» http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_358738/
5. Федеральный закон от 08.12.2020 № 407‑ФЗ «О внесении изменений в Трудовой кодекс Российской Федерации в части регулирования дистанционной (удаленной) работы и временного перевода работника на дистанционную (удаленную) работу по инициативе работодателя в исключительных случаях». [Электронный ресурс] // URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_370070/
6. Федеральный закон от 22.11.2021 № 377-ФЗ «О внесении изменений в Трудовой кодекс Российской Федерации». [Электронный ресурс] // URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_400854/
7. Стратегия развития информационного общества. Утверждена указом Президента РФ от 09.05.2017 № 203 «О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017–2030 годы» [Электронный ресурс] // URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_216363/
8. Стратегия развития информационного общества. Утверждена указом Президента от 09.05.2017. [Электронный ресурс] // URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_106767/4b6b1ec3d9a61a8204d8fdc520469db8e0daa367/
9. Стратегия развития отрасли информационных технологий в Российской Федерации на 2014–2020 годы и на перспективу до 2025 года. Утверждена распоряжением Правительства от 01.11.2013 (ред. 18.10.2018) № 2036-р [Электронный ресурс] // URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_154161/22444572fce92dd3d63da856c260fb49e8f921dc/
10. Концепции развития регулирования отношений в сфере технологий искусственного интеллекта и робототехники до 2024 года (утверждена распоряжением Правительства Российской Федерации от 19.08.2020 http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_360681/
11. Национальная стратегия развития искусственного интеллекта на период до 2030 года. Утверждена указом Президента от 10.10.2019 № 490 [Электронный ресурс] // URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_335184/1f32224a00901db9cf44793e9a5e35567a4212c7/
12. Паспорт национального проекта «Национальная программа «Цифровая экономика Российской Федерации», утв. президиумом Совета при Президенте РФ по стратегическому развитию и национальным проектам, протокол от 04.06.2019 № 7 // http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_328854/
13. Бегишев И. Р. Проект федерального закона «Об обороте роботов, их составных частей (модулей)» // Russian Journal of Economics and Law. 2021.Т. 15. № 2. С. 379–391.
14. Бурьянов М. С. Перспективы развития российской государственности в условиях современных глобальных процессов и вызовов // Актуальные проблемы глобальных исследований: Россия в глобализирующемся мире: сб. материалов VI Всероссийской научно-практической конференции, МГУ имени М. В. Ломоносова, 4–6 июня 2019 г. / под ред. И. В. Ильина. М.: МООСИПНН Н. Д. Кондратьева, 2019. С. 67–73.
15. Бурьянов М. С. Глобальные цифровые права человека // Век глобализации. 2020. № 3 (35). С. 54–70.
16. Денисов Э. И. Роботы, искусственный интеллект, дополненная и виртуальная реальность: этические, правовые и гигиенические проблемы // Гигиена и санитария, 2019. Т. 98. № 1. С. 5–10.
17. Интервью с Д.Л Кузнецовым, ординарным профессором, членом ученого совета НИУ ВШЭ, доктором делового администрирования (DBA), директором Высшей школы ««За последние 10 лет наше трудовое право превратилось в лоскутное одеяло с огромным количеством коллизий и пробелов» // Трудовые споры. 2019. № 9. С. 81–89.
18. Кашкин С. Ю. Правовое регулирование применения технологий искусственного интеллекта и робототехники как формирующаяся новая комплексная отрасль права в наиболее репрезентативных государствах и международных интеграционных объединениях: постановка проблемы // Вестник Российского нового университета. Серия «Человек и общество». 2019. № 3. С. 134–144.
19. Козлова А. Н., Черкашина Ю. К. Дистанционная работа: законодательное регулирование и перспективы развития // Вопросы российской юстиции. 2021. № 15. С. 407–417.
20. Лютов Н. Л. Дистанционный труд: опыт европейского союза и проблемы правового регулирования в России // № 10 (143) октябрь 2018. С. 30–39.
21. Незнамов А. В. Правовые аспекты реализации Национальной стратегии развития искусственного интеллекта до 2023 года // Вестник университета им. О. Е. Кутафина. 2019. № 12. С. 82–88.
22. Сапфирова А. А. Защита трудовых прав в условиях цифровой экономики: монография / А. А. Сапфирова. — Краснодар: Эпомен, 2021. С. 18.
23. Филипова И. А. Искусственный интеллект, трудовые отношения и право: влияние и взаимодействие // Государство и право. 2019. № 11. С. 69–77.
24. Черных Н. В. Достоинства и недостатки новой редакции главы 49.1. Трудового кодекса Российской Федерации // // Lex russica. — 2021. — Т. 74. — № 12. — С. 32–43.
